Кто такая.
Валерия Игоревна Дудинская родилась 1 марта 1985 года. В обычную школу Лера не ходила. Таково, по ее словам, было «художественное решение» ее родителей — журналиста и театральной гримерши. Кино девушка снимает с 19 лет — начинала оператором порностудии. В 2005-м закончила независимую школу кино и телевидения «Internews» (преподаватель — Марина Разбежкина). Ее документальный фильм «Девочки», получил на «Кинотавре» приз как лучшая короткометражная кинолента, а также был показан в рамках «Дня России» на 59-м Каннском фестивале. Фильм «Все умрут, а я останусь» в 2008-м получил приз «за лучший дебютный полнометражный фильм», опять же на Каннском фестивале. Широкую известность Германике принес сериал «Школа». В 2010 году Валерия назначена креативным директором MTV. Не замужем. Воспитывает дочь Октавию.
— Лера, скажите, что вы делаете сейчас, когда закончена «Школа»?
— Сейчас я работаю над парой новых проектов. Но не буду раскрывать всех карт. Могу сказать, что вы встретитесь с совершенно другими характерами. Я хочу попробовать себя в другом ключе, в другом образе. В одном проекте я свою душу отдаю даже не человеку, а животному. А если говорить в целом, то сейчас моей целью является монополизация всего аудиовизуального пространства на территории, ну хотя бы нашей страны.
— Кто же ваш лирический герой на данный момент?
— Ну, скажем так, это такая «новая я», новая Лера. Со старым своим образом — он же отчасти и мой лирический герой, хотя я бы назвала его героем трагическим — я попрощалась окончательно. Этот герой был со мной 7 лет, и это была некая инициация. Теперь я на пути новых открытий.
— Сложно сегодня молодому режиссеру снимать авторское независимое кино?
— Знаете, я не совсем самостоятельно выбрала этот путь, скорее, путь выбрал меня. Поэтому и рассуждать на подобные темы я не могу. Мне легко было, и сейчас легко, может быть, отчасти от того, что я пошла учиться именно в «Internews», а не во ВГИК. Там бы мне уж точно свободы не дали, вернее, свободе бы не научили. Закатали бы в бетон и все. А так мне выпал шанс познакомиться с Мариной Разбежкиной, за это я очень судьбе благодарна.
— Насколько, на ваш взгляд, жизнеспособно наше сегодняшнее отечественное авторское кино?
— Сегодня авторское кино в России безусловно есть, оно живет и функционирует, но оно не имеет форму индустрии. Нет института авторского независимого кино. А все от того, что нет хорошего продюсера и специализированных школ, где бы в режиссерах развивали способность авторского, независимого взгляда на вещи. По-настоящему авторских вещей у нас снимают очень и очень мало. Хотя я смогла снять свои 69 авторских, независимых эпизодов, подчеркну, на имперском канале.
— Говорят, вам удается вытянуть из актеров сущность. Чем «тянете»?
— Это принцип одноразового актера. По этому принципу я работаю последнее время. Одноразовый актер может только один раз такое сыграть — самого себя. Я вижу их суть. На кастинге мы с ними общаемся как психологи. Понимаете, это либо есть, либо нет, учиться бесполезно. Мои актеры сами решают, как выглядят их квартиры, в чем ходят их герои. Но, с другой стороны, тут такой небольшой парадокс: в фильме есть только я, я раскладываю себя на всех своих героев. Иначе кино не будет дышать.
— Довольны ли вы тем резонансом, который получили ваши работы и у нас в стране, и в Европе?
— Мне все равно, что говорят обо мне. Ругают, значит, смотрят. А в Европе меня принимали очень хорошо, очень тепло.
— Ожидали такого успеха в Каннах?
— Ну я сразу для Каннского фестиваля и снимала. По-другому я не могу. Я всегда загадываю себе победу. И для меня это очень важно, это еще одно «спасибо, Лера, ты все правильно делаешь». А критика мне вообще противопоказана. Мне нужно, чтобы продюсер мне говорил: «Божественно», и тогда я буду делать во сто крат больше!
— Каковы ваши отношения с коллегами-режиссерами?
— Мне очень нравится то, что делают Илья Хржановский, Ваня Вырыпаев. Я не воспринимаю своих коллег как конкурентов, и со всеми у меня абсолютно дружеские, теплые отношения. Но в последнее время я за новинками следить не успеваю.
— Какие фильмы перевернули ваше сознание. Есть такие?
— Ну, мое сознание перевернуть практически невозможно. Но несколько таких фильмов в моем списке имеются. Это «Калигула» Тинто Брасса, «Иван Грозный» Эйзенштейна, «Еще раз про любовь» Натансона, «Дракула» Копполы. Пожалуй, все.
— Вы пробуете себя только в роли режиссера. А не было ли желания поработать со сценарием?
— Меня обучили только одной профессии — профессии режиссера, поэтому и работаю я только в этих рамках. Не понимаю людей, которые пытаются сидеть на двух, трех и четырех стульях одновременно. Хотя таких, которые «я и режиссер, и оператор, и сценарист, и актер», у нас сегодня очень много. Это все от комплекса неполноценности.
— Вы не раз говорили, что являетесь сторонником новой драмы и вообще всяческих экспериментов. А как, на ваш взгляд, у нас в стране вообще обстоит дело с современным искусством?
— Да, я выросла на новой драме, в меня заложили это «экспериментальное» мышление. Но, как мне кажется, наше сегодняшнее современное искусство к переменам и экспериментам еще не совсем готово. Не готов зритель. А все от того, что у нас слишком долго паразитируют на теме «совка».
Мы превратили эту нашу затянувшуюся рефлексию по поводу советского прошлого в какую-то индустрию для бюргеров. Только потому, что это покупается. Лично меня это дико раздражает. Нужно идти вперед и делать что-то принципиально новое.
— Что бы вы сказали сегодня: себе пятнадцатилетней?
— Ой, я бы, наверное, сказала: «Терпи, Лера, терпи, еще немного, и дальше все будет круто». Так на самом деле и есть.
Перейти в архив