— Владимир Ильич, уход и смерть Толстого — загадка, которая так и осталась до конца неразгаданной. Почему же ушел Толстой из Ясной Поляны?
— Разгадать полностью тайну человека — даже самого, на первый взгляд, простого — никогда и никому не удастся. Бомж лежит в переходе, а никто не знает, о чем думает этот человек. Он может думать о пропитании, о том, где достать дозу или алкоголь, как ему согреться. Это понятные вещи. Но при этом я не могу исключить, что этот человек может думать о судьбах Вселенной и о чем угодно еще.
Почти что каждый день и час жизни Толстого, особенно в последние годы, известны и очевидны: все свои мысли он либо выкладывал на бумагу сам, либо это делали его помощники и секретари. И чем больше, кстати говоря, чужих мнений о Толстом, тем больше его личность растворяется в этих мнениях.
Зачем разгадывать тайну Толстого — просто надо удивляться тому, что такой человек существовал, интересоваться его жизнью потому, что она поучительна и интересна, читать его книги просто потому, что они хорошо написаны и в них очень много того, что человеку в жизни нужно, чтобы понять самого себя и окружающих.
У каждого человека есть право изменить свою жизнь. И если человек чувствует, что наступил какой-то предел, то он, щадя и любя окружающих, тем не менее, вправе сделать шаг к освобождению. Уход Толстого из Ясной Поляны — это его шаг на пути к свободе. В горячо любимой им Ясной Поляне он чувствовал себя узником. Он чувствовал абсолютную несвободу даже просто думать, мыслить. Это был действительно побег, попытка выхода к свободе, глоток свежего воздуха.
Но у меня есть чувство, что уход физически крепкого человека, который в свои 82 года на лошадь садился без посторонней помощи, этот отрыв от Ясной Поляны как места, которое питало его энергией и силой, был фатальным. Потому что чем дальше он отрывался от этого энергетического источника, тем больше ослабевал физически. На самом деле смерть Толстого в какой-то степени мистически была этим предрешена.
Сложилась атмосфера, в которой ему стало тяжело. Вот и все. Свою роль сыграли все: папарацци, просители, умные люди, приезжавшие к нему. Объем этого внимания и давления оказался чрезмерным, и для того чтобы спастись, Толстой попробовал уйти. К сожалению, это не получилось.
Илья Репин. Портрет писателя Льва Николаевича Толстого, 1887 г.
— Павел Басинский в книге «Лев Толстой. Бегство из рая» делает акцент, что бегство — это лишь семейная история.
— Любую книгу можно оспорить. Книга Басинского, на мой взгляд, лучше многих. Мне, по крайней мере, импонирует то, что автор писал ее честно, не привнося свое личное отношение к вопросу...
Во время недавней поездки на конференцию в Америку меня поразил очень мной уважаемый человек, человек, сделавший колоссальную работу — английский переводчик «Войны и мира» Тони Бриггс. Ему поручили написать какую-то необычную биографию Толстого. Он придумал свою теорию, и под эту теорию попытался подогнать факты из биографии Толстого. Согласно ей, Толстой был чудовищем, потому что его божествами были монстры: монстр Руссо, монстр Шопенгауэр и монстр Чертков. И, по сути, сам Толстой — тоже монстр, так как с ним, например, плохо уживались люди: Тургенев дрался с ним на дуэли, родные и близкие плохо о нем отзывались... Конечно, некоторые человеческие качества Руссо несимпатичны. Но я тогда сказал Бриггсу: не надо искать монстров в других, нужно пытаться уничтожать монстра в себе.
Но, конечно, история бегства Толстого из Ясной Поляны больше, чем семейная история. На момент своего ухода и смерти это была действительно фигура мирового масштаба, за каждым словом которой следили средства массовой информации и общественное мнение, поэтому в любом случае его история не могла и не может рассматриваться как только семейная.
Илья Репин. «Пахарь». Л. Н. Толстой на пашне, 1887 г.
— Жизнь Толстого, как и его произведения, трагична...
— Я не считаю, что жизнь Толстого трагична. Она закончилась драматически, но все-таки человек прожил 82 года не так плохо. Он еще в молодости получил то, о чем можно только мечтать — и признание, и славу, и внимание. Да, у него было действительно грустное детство, он рано лишился родителей, но при этом из него получился потрясающе жизнелюбивый человек, семьянин. Поэтому говорить о трагичности жизни Толстого несправедливо и неправильно. В какой-то степени, может быть, Толстой — счастливчик, в его жизни была Ясная Поляна, старшие братья, сестра. Эти люди дали ему много любви и тепла.
Абсолютная удача — то, что Некрасов, получив рукопись «Детства», пришедшую ему по почте и подписанную инициалами, не выбросил ее в мусорное ведро. Рукопись попала к человеку, способному распознать талант Толстого.
У Льва Николаевича был очень счастливый период жизни — рождение детей и — параллельно — появление «Войны и мира», «Анны Карениной». Невероятная удача, счастье для человека!
Он переживал и трагедии — хоронил любимых братьев, хоронил своих детей. Все это присутствует в жизни любого человека.
Кстати, у Толстого есть поразительное замечание. Мне кажется, поздний Толстой так бы не сказал, а молодой Лев Николаевич в дневнике записал: «Кто счастлив, тот и прав». Он размышлял о счастье очень много. «Есть два желания, исполнение которых может составить истинное счастье человека, — быть полезным и иметь спокойную совесть».
Есть высказывание молодого Толстого, еще достаточно тщеславного — тщеславным он был и до конца дней, но просто подавлял в себе это. Так вот, он говорил, что счастье, основанное на тщеславии, разрушается им же, счастье, основанное на богатстве, разрушается злоречием, счастье, основанное на добродетели — ничем не разрушается. Толстой — молодой, двадцати с небольшим — понял это и стал стремиться к этому.
Михаил Врубель. «Свидание Анны Карениной с сыном», 1878 г.
— Особая тема — отлучение Льва Толстого от церкви, которая обросла мифами и домыслами. До сих пор она остается очень острой.
— Мое мнение заключается в том, что у любого конфликта есть две стороны. Если есть конфликт между Толстым и современной ему церковью. Лев Толстой ушел из жизни и больше ничего не может добавить к тому, что он написал или сказал, да и вычеркнуть ничего не может. Позиция Толстого доподлинно известна — известна ее эволюция, высказывания, с которыми церковь никогда не сможет примириться.
Второй участник этой истории — Русская Православная Церковь существует сейчас в совершенно новых исторических условиях. Поэтому ожидать каких-то действий в разрешении этого конфликта можно только с одной стороны. Церковь могла бы просто в какой-то степени смягчить этот конфликт. Понимая трагизм XX века, церковь могла бы другими глазами взглянуть на, безусловно, христианскую основу творчества Толстого, на его потрясающие произведения — «Хозяин и работник», «Чем люди живы», проникнутые духом христианства. Я не пытаюсь давать советов, но мне кажется, что церковь могла бы, не отменяя своих прежних решений и никаким образом не пытаясь покаяться в чем-то, просто смягчить остроту этого внешнего конфликта. Сказать, что не может принять некоторых высказываний Толстого, но в целом его фигура так масштабна и важна для национального самосознания, а творчество настолько проникнуто христианским духом, что он не является ее врагом.
Тем более, уже умерший человек.
Есть мнение, что православный человек и творчество Толстого несовместимы. Вот эта острота, на мой взгляд, искусственна. Что касается толстовства как сектантского движения, во-первых, сам Лев Николаевич был не очень счастлив такому развитию событий, во-вторых, оно давно себя исчерпало, и совершенно очевидно, что оно не представляет никакой угрозы. Поэтому, с моей точки зрения, проще всего православной церкви как-то мягко высказаться на эту тему и укреплять свои позиции, не оглядываясь на Толстого.
Генрих Манизер. «Анна Каренина » (по роману Л. Н. Толстого), 1904 г.
— Конфликты вокруг Толстого не утихают и сейчас. В интернете выложено заключение экспертизы, которая засвидетельствовала экстремистский характер мировоззрения Льва Толстого. Можно ли сегодня говорить о «запрещенном» Толстом?
— В интернете выложены материалы суда, согласно которым члены какой-то секты читали произведения Толстого. В огромном перечне литературы, которая была изъята у сектантов, оказались две-три книжки Толстого, и на этом сфокусировали внимание. На самом деле не Толстой объявляется экстремистом, это секта объявляется экстремистской. Это просто такой не очень добросовестный журналистский ход. Кому интересна какая-то секта? А тут — Толстой! Здесь даже комментировать нечего.
Существует ли «запрещенный» Толстой? Похоже, что нет — его тексты выложены в интернете, они существуют в различных изданиях. Сегодня вообще очень сложно что бы то ни было запретить. Игнорируемый Толстой существует. Другой вопрос — сознательно или бессознательно Толстого игнорирует, допустим, современная российская власть. У меня нет ответа на этот вопрос — может быть, ей не до Толстого, может быть, есть другие, более насущные проблемы, и это игнорирование невольное. А может быть, это игнорирование более осознанное, потому что, конечно, есть какие-то взгляды Толстого, которые и сегодня идут наперекор идеологическим установкам. Толстой — один из первых людей с экологическим сознанием, Толстой — один из людей, впервые боровшихся за права человека, его внутреннюю свободу, Толстой — человек, не терпящий никаких форм насилия над личностью, Толстой — педагог и новатор в образовательных и воспитательных практиках, Толстой — обличитель государства.
Я бы не говорил о «травле» Толстого, запрещении Толстого, но с какой-то стороны есть повышающееся внимание к нему, а с другой — сознательный или бессознательный уход от него.
— Что-то из архивов писателя не обнародовано до сих пор?
— Известно, что не обнародована часть его личных, интимных, дневников и какие-то фрагменты, выпущенные из дневников по этическим соображениям. Я думаю, что их не нужно пока публиковать, и вряд ли они будут в ближайшее время опубликованы.
— Есть ли отличие в отношении к творчеству писателя в России и на Западе?
— Наверное, есть, просто Запад не переживал таких катаклизмов и глобальных переворотов в общественно-экономической жизни, как Россия за последние четверть века. Поэтому Запад более спокойно может смотреть на литературу. В данный момент на Западе заметно усиливается внимание к Толстому. Это не значит, что правительства западных стран или какая-то широчайшая общественность бросились его читать, но в каждой из западных стран есть культурная элита, есть люди, которые интересуются литературой, и их внимание к Толстому растет. Я вижу этот рост интереса за последние шестнадцать лет своей работы, а также во время моих зарубежных поездок.
Люди, живущие в России, в последнее время гораздо больше озабочены устройством своей собственной жизни, повседневными бытовыми проблемами. Пока меньшая часть людей имеет время и возможность жить какими-то культурными интересами и запросами, а если они есть, то некоторые из них предпочитают какие-то более современные, пропагандируемые формы культурной жизни. Мне кажется, это тоже дело времени, и чем дольше продлится какое-то стабильное существование России как страны, тем больше вероятность того, что интерес к Толстому снова будет расти.
— Везде ли отмечается столетие со дня смерти писателя?
— «Везде» — слово, которое, наверное, нельзя в данном случае употребить. Может быть, в каких-нибудь африканских странах или в Новой Зеландии оно не отмечается. Тем не менее, в подавляющем большинстве стран находятся небольшие группы людей, которые делают большие усилия для того, чтобы отметить эту дату.
Собственно говоря, присутствовать на всех этих событиях невозможно. В последнее время мне довелось побывать в Соединенных Штатах, там проводилась серьезная академическая конференция и был небольшой кинофестиваль в Калифорнии.
Очень много акций было и еще состоится в Германии, Аргентине, Уругвае, странах Востока. В общем, можно сказать, что география этого события очень широкая. Масштабы везде разные. Это может быть вечер в штаб-квартире ЮНЕ СКО, посвященный Толстому, который состоялся 21 октября.
Снимаются документальные и телевизионные фильмы, ставятся спектакли, переиздаются книги, делаются новые переводы, печатаются статьи в газетах. К двадцатым числам ноября все это достигнет своего апогея. Я вижу сейчас, как много СМИ пытаются что-то сделать на эту тему в последний момент. На мой взгляд, этого достаточно. Я не считаю, что какое-нибудь торжественное заседание в Кремле решило бы все проблемы. Для меня гораздо важнее вот это многоголосие, многочисленные приметы того, что о Толстом помнят.
— Фильм «Ein russischer Sommer» («Русское лето»), который снимался американским режиссером Майклом Хоффманом в Восточной Германии, повествует о последних месяцах жизни писателя, о том, как он покинул Ясную Поляну. В нем играют кинозвезды Кристофер Пламмер, Хелен Миррен. В мелодраме палят из пистолетов, карабкаются по балконам и видят эротические сны.
— Право на существование имеет любая авторская интерпретация. Я не отношу «Русское лето» к жанру водевиля. На мой взгляд, это драма с элементами юмора и попыткой не сгущать краски только на мрачных событиях. Конечно, картина далека от документального биографического исследования. Но для меня гораздо важней эмоциональный фон картины.
Для меня важно, что авторы фильма, и режиссер, и актеры попытались как-то передать чувства, которыми руководствовались герои, полюбили их и сочувствовали им. Можно негодовать, что Толстой кукарекает, а можно не негодовать. Я не уверен, что это было, но я не могу сказать, что этого не могло быть. Толстой способен вскочить из-за стола и устроить «нумидийскую конницу». То есть то, что Толстой мог это сделать, я теоретически могу допустить.
Смешно смотреть, как толстовцы делают дыхательную гимнастику, но я не обращаю на это внимания, мне это не мешает видеть за всем этим реальную драму. Финал картины очень сильный — когда Булгаков, которого не должно быть в Астапово, говорит Черткову: «Это не он, это Вы».
Мне все равно, был ли там Булгаков, говорил ли он эти вещи или нет. В этом есть истина, несмотря на буквальную документальную неправду. Завораживает, завлекает мощная талантливая игра актеров, а дальше уже дело зрителей: если они хотят докопаться до фактов — пожалуйста, есть интернет, библиотеки, книги.
Перейти в архив