Кто такой.
Матвей Юрьевич Ганапольский — российский журналист, политический обозреватель «Эха Москвы», колумнист газеты «Московский комсомолец». Родился 14 декабря 1953 года во Львове. В 1973 году окончил училище эстрадного искусства в Киеве, затем режиссерский факультет ГИТИСа. Работал в Киевском и Московском театрах эстрады. Обладатель премии «ТЭФИ» за программу «Детектив-шоу». Пишет о журналистике, для детей и о путешествиях.
Никакой я не писатель, а то, что называется литератор, потому что писатели у нас есть, вы знаете их имена, это великие люди. Я занимаю скромную нишу, не гну пальцы. Отношусь к моей писательской деятельности очень ответственно, долго работаю над книжкой. То есть пишу ее быстро, но потом она лежит, я ее перечитываю, что-то сокращаю, работаю по-американски. Когда американцы снимают картину, они долго доводят ее, собирают фокус-группы, смотрят, говорят, что им нравится, что не нравится, что-то убирают, ужимают. Считаю, что продукт, который ты предъявляешь покупателю, должен обязательно его устроить. Вы не должны говорить, что вы купили книгу Ганапольского, и это были выброшенные деньги. Я отношусь к этому, как к чему-то сакральному.
В детской книге нужно совместить три вещи. Чтобы была интрига, потому что дети воспринимают литературу не так, как мы. В детской книге должна быть пружина, ребенок должен не терять внимание, его нельзя обмануть. Он не может зевнуть и сказать: «Ну ладно, надо все-таки прочитать, а то кто-нибудь об этом меня спросит». Когда мы читаем классические книги, например «Тома Сойера» или «Кортик», любую подобного рода литературу, мы можем сказать: «За нос нас держат».
Еще одно условие — веселый тон. Книжка должна доставить тебе удовольствие. Ребенок должен прочитать ее и стать счастливым. Все мои книжки написаны с юмором. Трагедии происходят на «Эхо Москвы», как вы знаете. Зачем после эфира еще и говорить о России во мгле! Ничего она не во мгле, смотрите, как вокруг красиво.
Третья вещь, может быть, самая главная — книжка должна давать читателю знания. Я не изобретатель, но могу очень хорошо рассказать про изобретение. В одной из своих книг я в изощренно-смешной форме просто объясняю, что был такой Эйфель, какая у него была высокая цель. Какие там рабы! Как сейчас возводили мост на остров Русский? Миллиард долларов, и мост стоит, неважно, какие деньги потрачены. Через тысячу лет, если он устоит, никто и не спросит, сколько он стоил. Мегасооружения обычно так и возводятся, через колено. И Эйфелева башня, и пирамида Хеопса так и были построены. Но все это — за рамками книги, дети узнают лишь про то, как это строится.
Писать я начал рано — еще в студенческие времена. В 9–10 классах прочитал Клиффорда Саймона, Шекли и Айзека Азимова. И почему-то решил, что могу написать какие-то фантастические рассказы. Дело было в Киеве, было открыто окно, цвели вишни, как и полагается. Собачка лаяла, ее я тоже описываю. Я писал свои фантастические рассказы и отправлял в разные журналы. К этому времени — это было в советские времена — появился журнал «Химия и жизнь». Не знаю, как сейчас, а тогда это был потрясающий журнал. Продолжаю читать «Знание и сила» и «Наука и жизнь», а «Химия и жизнь» как-то выпала из поля моего зрения... Так вот, я отправляю рассказ в журналы, один за другим. И мне приходят вялые ответы (в советские времена надо было обязательно отвечать на письма): «Уважаемый Матвей Юрьевич! К сожалению, ваш рассказ...» Я читал ответы, бегал по дому, рвал вишни, ел их. Был весь в красном. Я представлял, как зарежу этого несчастного человека, который мне писал письма. Кровь будет такого же цвета, как сок вишни на моих руках. Проходит тридцать лет. Как-то ко мне на эфир приходит представитель одного издательства. Я смотрю и вижу, на табличке написано: «Ольгерт Маркович Липкин». Начиная эфир, я говорю ему: «А вам не говорили, что вас хотят убить?» Он перепугался. Я продолжаю: «Знаю человека, который грозился вас убить с детства». Он, конечно, с трудом понял мой юмор. Но потом я ему все подробно объяснил, и мы с ним сдружились. Помнится, я его только пару раз стукнул чем-то по голове, из чувства мести. Не волнуйтесь, он жив и здоров. Конечно, он меня не вспомнил. Думаю, что он был абсолютно прав, потому что до всего в жизни надо созреть.
Кисло-сладкая журналистика.
Этой книгой я горжусь, она много раз переиздавалась, пишу второй том. С одной стороны, я написал учебник, с другой стороны, понимал, что он должен быть не занудливым. Он для людей, которые хотят понять, что такое телевидение, почему ведущие говорят так, а не иначе. Например, к вам приходит гость в студию, а вы его «не дожали». Что такое «дожали»? Спросили его об одном и том же пятьсот раз? Это, я бы сказал, литература «для чайников». Восхищаюсь теми, кто придумал серию, которую назвали «для чайников». Но вы же не «чайники», а жители Российской Федерации, я не смею вас так называть. Сейчас пишу книгу о кулинарии. Те, кто читали мою книгу «Чао, Италия», знают, что там есть история про повара Паваротти. На одной из улиц Италии я нашел ресторан, где стоял живой Паваротти, только в белом колпаке и белом халате. Он зазывал: «Иди сюда, иди сюда». Когда мы подошли, то поняли, что это ненастоящий Паваротти. Его звали Луиджи, он — повар, у него ресторан, которому уже 300 или 400 лет, его еще деды и его прапрародители основали… Прошедшим летом мы встретились с Луиджи и договорились с ним, что в течение тридцати дней я буду ходить в ресторан, и он меня каждый день будет учить приготовлению одного итальянского блюда. Гарантией того, что я действительно научился делать это блюдо, должно служить то, что я должен был потом сам же его и съесть. Если я отравлюсь, это мои проблемы. И вот он меня тридцать дней учил тридцати блюдам. Я с ума сходил. Одно дело — пицца, взял, намазал, посыпал и так далее. Другое дело — какие-то сложные блюда. Некая зажаренная фрикаделька, у которой сверху такой большой слой сыра, а внутри мясной фарш.
Я должен был сначала понять, как делается фарш. Чем меня всегда раздражали кулинарные книги, например, рецепт «Котлеты по-киевски». «Возьмите мясо», а рядом фотография повара. Называть себя автором, при том, что сам только и сказал: «Возьмите мясо»?
Нет, это должна быть настоящая литература. Луиджи после того, как мы готовили, объяснял мне нюансы. Мы шутили. Он, как многие итальянцы, очень бегло говорит по-английски, но это такой итальянский английский. Они говорят правильно, но с таким акцентом, что он достоин самой высшей награды.
Луиджи — человек с юмором, он поставил мне условие. Сказал, что русские — всегда мрачные, часто хмурятся. «У меня такое требование к тебе, — сказал он, — ты мне должен каждый день рассказывать в начале и в конце наших встреч анекдот или историю про ресторан». Получалось, что я ему должен был рассказать 60 историй! Да благословит господь того, кто придумал сайт «анекдот.ру». «Каждый русский знает тысячи анекдотов», — сказал я ему. Некоторые анекдоты он не понимал.
Литература — часть моей жизни.
Это для меня не радио, где я работаю 22 года. Я хожу вяло, сижу, слушаю мои любимые мелодии, музыкальные радиостанции, и ко мне приходят мысли, которые я вам потом продаю за деньги. Наверное, высшее умение человека — продавать свои мечты за деньги. По сути, любая книга — это мечты…
За радио вы пока не платите. Надеюсь, что скоро введем оплату за «Эхо Москвы». Будем сдирать с вас деньги, а сами отдыхать на Гавайях и по интернету вести эфир. А вы здесь, в России, будете мучиться с Жириновским.
Перейти в архив