КТО ТАКОЙ.
Художественный руководитель Лаборатории Александра Огарева в театре «Школа драматического искусства». В 1993 году окончил ГИТИС, курс Анатолия Васильева по специальности «режиссер драматического театра». С 1995 года — режиссер театра
«Школа драматического искусства». Ассистент Анатолия Васильева в 1996–2006 годах. Ставил спектакли в таких московских театрах, как «Школа драматического искусства», МХТ им. Чехова, «Современник», РАМТ, «Другой театр», Новый драматический театр,
Театр им. Ермоловой, Театр им. Пушкина, Театр им. Маяковского и др., а также в городах Барнауле, Белгороде, Владимире, Воронеже, Краснодаре, Красноярске, Томске, Омске, Загребе, Сплите.
В 2011–2013 годах — главный режиссер Краснодарского академического театра драмы. В 2011–2014 годах — художественный руководитель заочного актерского курса в РАТИ (ГИТИС), актерский факультет.
Январь 2014 — сентябрь 2016 года — главный режиссер Томского областного театра драмы. С сентября 2016 года — руководитель творческой «Лаборатории ежедневного самовозгорания» в московском театре «Школа драматического искусства».
У заслуженного артиста РФ имеется ряд наград, среди них призы «За лучший спектакль», «За лучшую режиссуру» на фестивале «Театральный Олимп», премия «Золотая маска» в номинации «Эксперимент».
— Чем, на ваш взгляд, вызван интерес к пьесе Михаила Себастиана «Безымянная звезда» в России? В последнее время появилось очень много постановок этой пьесы.
— Это хороший театральный материал, сказочный. Русские любят сказки, особенно с печальным концом, такие концы мы просто обожаем.
— Почему именно сейчас?
— Фильм (1978 год, режиссер Михаил Козаков, в ролях: Игорь Костолевский, Анастасия Вертинская, Светлана Крючкова. — «Главный») закрыл какой-то гештальт, и все боялись некоторое время к этому материалу прикасаться. А потом все поняли, что можно снова взять эту пьесу.
— Я посмотрел в интернете: постановки идут в основном в Румынии и России. С Румынией понятно — автор из Румынии. Но почему другие страны не интересуются этим материалом?
— Ну, не знаю, не проверял. А в Румынии действительно широко ставится эта пьеса. Я недавно там был, идут постановки. Кстати, там театр находится на очень хорошем уровне. Себастиан написал эту пьесу в 1942 году, находясь в еврейском гетто. Это чувствуется. Все вокруг ужасно, но есть красивая история про красивые встречи, красивые мечты. Людям хочется помечтать в тяжелое время. В тяжелое время — для русских, для румын, для евреев.
— Как вы для себя определили, о чем эта сказка? Что это будет за спектакль? Мне показалось, что пьеса «Безымянная звезда» — нечто среднее между символистом Метерлинком и абсурдистом Эженом Ионеско.
— Мне нравится ваше сравнение с Ионеско. Кругом абсурд, а люди верят во что-то неочевидное. Они знают, что это неочевидное есть, хотя нет никаких внешних свидетельств его существования. И в этом есть какая-то внутренняя сила, очень красивая, которая существует в этом абсурдном мире, который всегда идет к концу.
— Удивительно, что Себастиану удалось выжить в гетто.
— Видимо, в Румынии было не такое тотальное уничтожение евреев, как в Германии.
— Премьера пьесы в Румынии состоялась в 1944 году. Удивительно. Судя по всему, автор только что вышел из гетто, война продолжается, и тут премьера!
— Судя по пьесе, он описывает военное время. Видимо, в то время жизнь в Румынии была не столь кошмарна, как на нашей территории. Люди жили не особо задумываясь — фашистский режим или еще какой-то. Просто смирились и жили. Ненормальная абсурдная жизнь, но без кошмаров.
— Без кошмаров, наверное, еще более абсурдно. Кошмар внес бы какое-то рациональное начало в этот мир... В 1970 году Михаил Козаков захотел снять фильм по этой пьесе, и 7 лет он добивался разрешения. Советская власть почувствовала, что в пьесе есть что-то не то. Зачем граждане города каждый день приходят встречать поезд, который не останавливается? Куда они хотят уехать? В вашей постановке будут какие-то социальные мотивы? Или, может быть, у вас будет мюзикл?
— Чисто социальные мотивы я редко использую в спектаклях. Разве что сейчас в «Школе драматического искусства» мы поставили пьесу Алексея Житковского «Битва за Мосул». У нее яркий антивоенный пафос. Но когда речь идет об историях, которые я бы назвал сказочными, меня больше интересует красота чувств, красота духа, отношений, ситуаций. В театре я больше опираюсь на философию красоты.
— Когда я смотрел фильм, возникала мысль, что герой Костолевского — молодой, сильный, красивый, почему он мирится с ситуацией? К нему по ночам приходят сумасшедшие коллеги — учителя, контролируют его жизнь, каждый его шаг из-
вестен всему городу, а он не восстает. И главная героиня принимает ситуацию с тотальным контролем над собой как нечто само собой разумеющееся. Почему они мирятся с этой ситуацией?
— Можно и так прочитать пьесу. Но мне кажется, что это просто такой своеобразный городок, со своими причудами, с какими-то людьми, которые проповедуют какие-то свои идеи. Наверное, как у вас на работе, как у нас в театре. В любом месте. Я бы не рассматривал ситуацию как тотальный контроль со стороны мадам Куку. Я так не решаю пьесу. Мадам Куку ищет порядка и дисциплины, главный герой это все терпит, как и мы терпим чьи-то причуды, чью-то категоричную позицию. Но при этом они все достаточно адекватны и дружелюбны. Все-таки это один город, одна школа, один такой анклав с общими проблемами и общими бедами. Я так резко не делю: этот — плохой, этот — хороший.
— То есть, по-вашему, ситуация не выходит за пределы нормы?
— Да, она похожа на нашу с вами. Можно сказать, что мы живем в России в ситуации, выходящей за пределы нормы. Тем не менее мы здесь живем. С нашими ежедневными радостями и бедами.
— У вас исполнитель главной роли будет красив, как Костолевский? Кто это вообще будет?
— У нас были споры с Михаилом Заецом. Он видел главного героя каким-то недотепой, человеком не от мира сего. А мне хотелось, чтобы главный герой был нормальным молодым человеком, который не просто отвлеченно мечтает, а знает, что есть какие-то неочевидные для всех вещи и все равно надо идти к цели. Вот такой сильный человек. И мне понравился артист Андрей Бахарев. Надеюсь, что он будет играть. Может быть, кто-то еще будет во втором составе.
— Ваша личная история, ее краснодарский период, не напоминает пьесу «Безымянная звезда» (краснодарский критик Елена Петрова написала: «Меня удивляет присутствие такого режиссера в нашем городе». Не всем понравилась и постановка по пьесе современного автора Ярославы Пулинович. — «Главный»)?
— У меня очень хорошие воспоминания о Краснодаре, было сделано много хорошего. Конечно, там были и больные места, но у меня нет ни одного города, о котором можно было бы вспомнить только хорошее или плохое. В Краснодаре очень сильна консервативная среда. В нее было приятно погрузиться, изучить. Тогда мы реагировали болезненно, а сейчас это все кажется немножко смешным. Недавно виделся с Галиной Золиной (подруга директора Краснодарского драмтеатра, с которой у Огарева был конфликт, при Ткачеве Золина была его замом по работе со СМИ. — «Главный»). Она приходила к нам в театр. Милая женщина. Все забывается.
— Не знаю, случайно или нет, но после тех краснодарских постановок Ярославы Пулинович вы больше не ставили современную российскую драматургию в провинции. Есть ли вообще у современной пьесы шанс быть поставленной в государственном театре?
— Я особо не задумывался об этом. У нас в театре идет «Ганди молчал по субботам» Букреевой, мы с ней держим связь, она постоянно куда-то ездит. И в Стерлитамаке ее поставили, в Уфе и еще где-то. Но все боятся за свои места. Всякая пьеса чуть-чуть более смелая вызывает протесты, внутренние опасения, тревоги. Но лично я — за современную пьесу, я ее с удовольствием ставлю. Даже в Румынии ставил современную «Неодушевленную Галину номер два» Олега Колосова... А директора опасаются, они больше любят классику. Но от режиссера мало зависит выбор.
— А как этот выбор происходит?
— У режиссера есть пакет из 15–20 пьес, которые он высылает в театр художественному руководителю, и он начинает по ним путешествовать. Прикидывать, что у них есть, что им нужно, кто есть в труппе. Если он все отвергает, мы начинаем новые поиски. Иногда худрук предлагает что-то сам. В данном случае мы довольно долго перебирали, многое было отвергнуто Михаилом Заецом, и тогда я предложил «Безымянную звезду», он согласился.
— Есть еще одна точка, которая связывает вас с Ростовом, — это Анатолий Васильев.
— Мы работали в одном театре 16 лет. А потом он поссорился с Лужковым и уехал из России.
— А сейчас вы с ним не поддерживаете отношения?
— Нет, он расстался с обидой. Подразумевалось, что все в знак протеста должны были уйти вслед за ним. Он в обиде на учеников. Он подчеркивает, что не хочет работать в Москве. Не хочет, но иногда читает лекции.
— В одном интервью вы сказали, что в Москве достаточно сложно реализовать какой-то замысел. В провинции — легче. Типа все заняты в сериалах.
— Да, это так. Кроме того, в провинции и актеры сильнее, как это ни парадоксально. Хотя в Москве 5 основных вузов, 5 побочных, плюс многие выпускники из провинции едут в Москву. Но потихонечку они теряют профессию. Вне центральных городов люди больше знают о профессии. Как это ни печально. В «Школе драматического искусства» сложнее набрать команду, способную на какой-нибудь проект, чем в том же Ростове.
— То есть вы довольны ростовской труппой?
— Ну, всех нюансов я не знаю, но первое впечатление очень сильное. ×
Перейти в архив