Кто такая.
Зинаида Михайловна Кириенко, российская киноактриса, народная артистка РСФСР, лауреат Государственной премии СССР. Родилась 9 июля 1933 года в Махачкале. Об отце у нее остались смутные воспоминания, потому что ее родители разошлись, когда девочка
была совсем маленькой. В 1939 году его арестовали. Дальнейшая судьба отца неизвестна.
В 1942 году мать Зинаиды Александра Петровна Иванова вышла замуж вторично. После
войны семья переехала на Ставрополье. После 7 класса Зинаида поступила в Московский железнодорожный техникум, затем училась в сельхозтехникуме. В 1958 году Зинаида Кириенко окончила ВГИК. Всесоюзную известность получила после исполнения роли Натальи в фильме своего учителя Сергея Герасимова «Тихий Дон». Потом были роли в фильме «Судьба человека», «Поэма о море» и др. С мужем Валерием Тарасевским познакомилась на съемках фильма «Казаки». У Кириенко два сына — Тимур и Максим Тарасевские, 3 внука, 2 внучки, 1 правнук.
— Сегодня на встрече вы так эмоционально выступали, в вас еще столько жизненной силы.
— Да... Я считаю, что если Бог дал тебе возможность выступать перед аудиторией, нужно это делать в полной мере. Я не приветствую, когда актер выходит на сцену и говорит: «Ну, задавайте ваши вопросы». Люди пришли, чтобы слушать, в первую очередь, а не задавать вопросы. Связь между актером и аудиторией должна достигаться естественным путем. Иногда выходишь на сцену и еще не знаешь, что будешь говорить, но как только контакт с аудиторией устанавливается, сразу находятся нужные слова... Я и по сей день желаю быть нужной и полезной, пользуюсь любой возможностью увидеться со своим зрителем и поговорить с ним. Вот такая у меня миссия. И я продолжаю радоваться. Не понимаю тех, кто ноет, мол, годы ушли. Зачем жаловаться детям и внукам? У них и своих проблем хватает.
— А как вы думаете, эта радость изначально заложена в человеке или ей можно научиться?
— Можно и научиться. А если не можешь, то хотя бы не держи зла на людей. Если радоваться не научился — это еще полбеды, главное, не носить в себе зло. Я не понимаю психологии человека, который носит в себе зло. Вот недавно худруку Большого театра плеснули в лицо кислотой. Что это? Что людьми руководит? Зачем?
— Но, тем не менее, в кино вы предпочитали играть драматические роли.
— Я всегда хотела быть драматической актрисой, хотя во ВГИКе я однажды играла комедийную роль — Агафью Тихоновну из «Женитьбы» Гоголя. Мне пятерку поставили. Все смеялись. Но я не создана для комедийных ролей. У меня на лице было написано, что я драматическая актриса. И в молодости глаза у меня были грустные... Я сижу, задумавшись, а у меня спрашивают: «А что вы грустите?» — «Да не грущу я!» Просто такая вот я. Это называется амплуа. А чтобы играть комедию, надо иметь внешние парадоксы. Вот Леонов — хороший актер, комедийный, лирический, но никак уж не кинолюбовник! Не поверю я никогда в такую любовь. Или Вицин. Тоже что-то у него в лице такое было, и он это умело обыгрывал. Кино выдает сущность актера, как бы он ни старался играть.
— Вы как-то говорили, если бы не поступили во ВГИК, то, может быть, были бы женщиной-труженицей, ездили бы на целину работать.
— Да это я шутила! Я иногда шучу перед зрителями, когда рассказываю о своем первом фильме «Надежда». Я в этом фильме играла девушку, которая едет на целину работать, а любимый не хочет ее отпускать. Но так подумаешь, люди ездили на целину, чтобы счастье свое найти, чтобы мир увидеть. И неправду говорят сейчас, что заставляли туда ехать. Да что это такое?! Никто никого не заставлял! Самb ехали! И с большим удовольствием!
— А актрисой вы с детства мечтали быть?
— Мама моя мечтала быть актрисой, но не получилось. Времена не те были. А ее младшая сестра, Евгения, была циркачкой. И мне от тети достались дневники, где она описывала свои впечатления о карьере цирковой актрисы. Вот, наверное, они оказали большое влияние на мой выбор. Красота тети, ее дневники...
— А почему же тогда вы поступили в Московский железнодорожный техникум, если мечтали быть актрисой?
— Да я там всего полгода проучилась... Я — уроженка Махачкалы, потом с семьей жили в Дербенте, но и там мы надолго не задержались. После войны людей посылали восстанавливать разрушенные войной хозяйства, и маму направили работать на элеватор. Так мы переехали в станицу Новопавловскую, на Ставрополье. А я рвалась в Москву. Для начала мечтала поступить хоть куда-нибудь, чтобы потом легче было во ВГИК попасть. Вот и поступила в этот железнодорожный техникум. Но долго там не задержалась. Через полгода вернулась домой, от мамы нагоняй получила... А брат мой тогда оканчивал сельскохозяйственный техникум и посоветовал мне тоже в него поступить. «Если спросят, почему решила поступить сюда, скажи, хочу быть работником сельского хозяйства», — наставлял он. И я, пигалица, тогда — какой из меня работник сельского хозяйства — пришла и повторила его слова. Но все же окончила этот техникум. А во ВГИК я поступила потом. У Герасимова училась.
— Он был для вас безусловным авторитетом?
— Конечно. Он перед тем, как пригласить меня на съемки «Тихого Дона», еще какое-то время наблюдал за мной. И я думаю, фильм «Надежда» был разведкой перед боем. Он хотел понять, как я чувствую себя на съемочной площадке. Помню, что как раз накануне пробных съемок «Тихого Дона» я немножко волосы осветлила. Повязала на голову платочек, прихожу на репетицию, сняли сцену, все хорошо, а Герасимов говорит: «Все свободны, а ты останься» и показывает на меня. И тут разразился такой скандал из-за моих волос. Он мне такую тираду выдал! Ну я, конечно, не стерпела, вскочила и в сердцах кричу: «Ну и не надо, и не нужна мне ваша Москва и ваш ВГИК, и ваш «Тихий Дон», и ваш Шолохов, и вы вместе с ним! Никто не нужен!» И разрыдалась, упала, лежу и плачу. Он испугался, подошел, так легонько погладил по голове и говорит: «Да ладно, успокойся, да будешь ты играть Наталью, будешь. Только волосы приведи в порядок». Вот такое благословение мастера. И правда, после этого за все время съемок, за всю учебу он ни разу не повысил голос на меня. Наоборот. После некоторых сцен он громко восклицал: «Это гениально! Вы видели? Это гениально!» Вот такой был Герасимов. А мог убить словом... Он ценил индивидуальность и самостоятельность в актере. Поэтому я, наверное, дорога была ему.
— А режиссер Александр Довженко?
— А что Довженко? Он был великим режиссером. Великим. Но учителем моим он не был. Я у него только кинопробы проходила. И снималась в трех фильмах по его сценариям. Но это уже было после его смерти. Мы были в экспедиции с «Тихим Доном» — в Каменске и получиkи телеграмму, что умер Александр Петрович Довженко. А нужно было начинать как раз работу над фильмом «Поэма о море»... После этого фильма я смогла почувствовать его как мастера поэтического кино. И режиссера Евгения Матвеева я могу назвать знаковой фигурой в моей жизни. Хороший режиссер. Вспыльчивый, правда, но дело у него было превыше всего. Помню, однажды он вызвал меня сниматься в фильме «Почтовый роман». Я так обрадовалась, когда узнала об этом. Поехала в Киев на пробы. Он был мной очень доволен, если бы не одна препона. Мне через два месяца надо было рожать. И я умоляла его. Я обещала ему, что рожу и на следующий день выйду на работу.
— И что? Вы, правда, вышли на съемки?
— Нет, конечно! Он отказал мне. Но может быть, если бы я была ему близким человеком, он подстроил бы съемки под меня. Но я ж говорю, дело для него было превыше всего. Да и риск был так поступать.
— Вы как-то сказали, что очень многие признавались вам в любви, отождествляя вас с героинями, которых вы играли. А вам какая героиня ближе всего?
— Наталья Мелехова. Я переживала за ее судьбу, как за свою собственную. А когда Герасимов спросил у меня, хотела бы я сыграть Аксинью, я сказала: «Нет! Она мне не нравится! Вот Наталья — это женщина, которой невозможно не восхищаться. Столько в ней всего чистого и жизненного». Да и роман классно написан... И, конечно, роль в «Сороке-воровке» (фильм Наума Трахтенберга 1958 года по мотивам одноименной повести Александра Герцена. — «Главный»).
— А «Сорока-воровка» почему? Потому что главная героиня — такая вся независимая, предпочла смерть несвободе?
— Она была крепостной, но в душе — свободной. И она предпочла умереть, но сохранить эту свободу. Это 19 век... И что, разве многое с тех пор изменилось? Барства у нас и сейчас хватает. Сел человек в кресло, припетушился, и все, он уже другой. А копни еще глубже, столько всего вылезет. Нет, я не хочу никого обидеть, это так... И сейчас мы все еще во власти тех барских предрассудков. Поэтому коммунизм — это мечта. Она была, есть и будет. Но никогда не исполнится эта мечта, потому что мало среди нас хороших и добрых людей, а еще — простых. Только добрые и справедливые могут жить при коммунизме. Я могла бы жить при коммунизме... Мне нравится такая жизнь... Было все... Не в таких количествах, как сейчас, но было...
— А сейчас вам чего-то не хватает?
— А сейчас мне не хватает одного человека. С которым мы познакомились на съемках фильма «Казаки» по повести Толстого. Этот фильм потому мне и дорог, что встретила там я свое счастье, мужа своего. И счастье это я забрала с собой в Москву. И мы прожили вместе 44 года без четырех месяцев. А сейчас, к сожалению, вдовствую. Покинул меня мой дорогой... Внезапная трагедия, болезнь сердца... Оставил он мне двух сыновей, трех внуков, двух внучек. Это все при нем было... А сейчас уже родился правнук, но он о нем не знает. А может, и знает....
Перейти в архив