«Тихият Дон » — написано на обложке. Двухтомный роман Шолохова был переведен на 55 языков , в том числе — на чешский, норвежский и китайский, а о самом авто реизвестно немного. Это, впрочем, компенсирует такое количество слухов, что не снилось ни одной поп-звезде. Накануне 101-го дня рождения главного писателя советской эпохи «Главный» приехал в станицу Вешенскую, что бы узнать правд у о Шолохове и провести один день с внуком Михаила Александровича — Александром Михайловичем.
Требуется вол
Он сидит за столом в конторе: бородатый и похожий на геолога. Правда, геологи — народ бедный, а мы садимся в джип Volkswagen Taureg. По дороге в хутор Кружилинский Шолохов рассказывает, что в штате музея — 300 сотрудников, и это больше, чем в районной администрации, и что земель у заповедника — ничего себе! — 40 000 га. Мне интересно, как он, член Союза музеев России и Международного Совета музеев при ЮНЕСКО, оценивает коллег. «Наши музеи — лучшие в мире, я это говорю не из квасного патриотизма». Аналоги шолоховскому? — «Ясная Поляна (родина Толстого), мы, кстати, очень дружим. Спасское-Лутовиново (родина Тургенева): ранней осенью лучшего душевного отдохновения придумать невозможно». А старая Европа? Шолохов кривится: «Ну, может быть, усадьба Жорж Санд — старый замок, сад с милыми закидонами — скульптурами, которые ей были дороги».
Мы, меж тем, незаметно оказываемся у начала начал — кружилинского домика в три окошка, где 101 год назад родился Михаил Шолохов: скромные комнатки, колыбелька, иконы, книжка с ятями на комоде — «Три медведя» и дагерротип: Шолохов в кружевном воротничке с мамой. Однако настоящее место действия — низы: прохладная комнатка с печкой, кроватью, столом и лавкой, где казаки проводили свою сиесту.
— Осторожнее, народ был невысокий, потолки — тоже. Швыдкой тут спускался — так впечатался своим блестящим лбом!
Семейная кровать действительно кажется почти детской.
— Да и Михал Саныч был ростом метр 65. А размер одежды при этом — 54: очень крепкий человек. До войны были такие казачьи забавы: поднять зубами пудовую гирю. И чтобы не висела, а стояла. Шею нужно иметь бычью! Так он это делал. Его швейцарский эспандер и сейчас немногие могут растянуть... Максим Васильич! Давай мы планерочку проведем.
На повестке дня — вопрос, «как директору кружилинского комплекса стать зажиточным казаком». Музейщики придумали фокус эффекта присутствия: показать городским настоящий казачий баз — двор с амбаром, конюшней, птичником, коровником и даже плетеным туалетом. Осталось только решить, как поднять уровень земли, чтобы под навес не текла дождевая вода, как сподручнее вырезать окошки под лошадиные морды и где, наконец, взять волов, потому что бык и вол — это совсем разные вещи.
— Кстати, бросьте клич в вашем журнале: нужны волы!
Выполняем обещание: «Всем-всем! Требуется вол в рабочем состоянии».
Нобелевский лауреат держал Прокат велосипедов
По дороге на конюшню интересуюсь, какую черту Шолоховых можно назвать «семейной». Вопрос затруднительный:
— Наша семья — это сейчас 80 человек. А если по прямой линии... все равно больше 25. Все очень разные. Конечно, в каждом что-то общее есть ...Авторитетом Михал Саныч пользовался необыкновенным и на каждого повлиял. Он не подавлял вас, как удав кролика, наоборот, но перед тобой сидел человек, который, казалось, все про тебя знал.
— Вообще о его всесилии легенды ходили...
— Да, в 30-х годах, когда речь шла о жизни и смерти, он многим и правда помогал. Сына Ахматовой спас, сына Платонова, самому Платонову помог — его не печатали... Но многим помочь не смог. Никакого всесилия. Другое дело, что в 60 — 70-х он был одной из авторитетнейших фигур Союза, недаром Вешки — до сих пор кость в горле у многих соседей, столько тут всего. И, кстати, ему это зачастую ставилось в упрек, хотя будь у каждого района свой Шолохов...
— А чего бы не было в Вешках, если б не Шолохов?
— Вешек. Я не преувеличиваю. Вешенская географически невыгодно расположена, ее засыпали пески, к ней неудобно ездить... Не было бы моста через Дон, по которому мы сейчас едем, не было бы аэропорта. В 20-х годах он и водопровод организовал, раньше Вешенская — это были две улицы вдоль Дона, дальше воды нет! Кстати, разрешение на трубы, жуткий дефицит во времена военного коммунизма, давал лично нарком Тяжпрома Орджоникидзе. Эти трубы до сих пор у нас работают, с ними все в порядке — в отличие от новейших.
— Я слышала, какое-то отношение он имел и к строительству «Интуриста».
— Боюсь соврать, но не исключено. Многие вопросы в области решались не без его участия. Мог позвонить начальнику Госплана.
— А еще слышала, что у него был свой вагон, который можно было пристегнуть к поезду.
Шолохов улыбается.
— Когда я был школьником, меня это все жутко задевало. Такое количество слухов! Потом научился не обращать на это внимание. А потом начал их собирать. Более забавную коллекцию трудно придумать. Начиная от самолетов, вертолетов и личных поездов и заканчивая таким: мол, у Шолохова в Вешках во дворе — бесплатный прокат велосипедов. Вот откуда? В остальном хоть есть логика обывателя: мог себе позволить... Хотя вынужден разочаровать — не мог. Финансовые возможности его сильно преувеличены, иногда даже брал кредиты.
— Говорят, что он и на смокинг для получения Нобелевской премии брал кредит.
— Он просто написал в ЦК записку — разрешить ему выезд, и там же просил выделить в счет Нобелевской премии средства для пошива смокинга, каковой требуется по протоколу. И поэтому ему сшили смокинг в кредит, но не банка, а хозотдела ЦК, который он потом вернул. Одел он его первый и последний раз, но посмотрите! Будто всю жизнь носил.
Охота на волков
После визита на конюшню — «Гляньте, какой красавец! Редчайший жеребец донской породы. А это — орловская рысачка, кстати, подарок из Спасского-Лутовинова, ласковая, как кошонок» — на скорости 140 км/ч мчимся обратно в Вешки. Разговор заходит про охоту. Кажется, это и есть семейное.
— Заядлый был и рыбак, и охотник, — кивает Александр Михалыч. — Как и бабка. И все у нас в семье таковые. Я — тоже.
— А меткий был стрелок?
— Ну, бабушка его иногда обстреливала. Охота — это ж такая вещь: много фарта. Азарт сумасшедший. Ручонки трясутся, сердечко бьется. Даже у самых опытных.
— На кого охотились?
— На любую птицу, за вычетом дикого голубя. Не из псевдоэтических соображений. Как биолог я знаю, что никакой птичкой мира он не является, более кровожадную скотину трудно представить. Просто это все равно, что по воронам стрелять... Еще на волка, зайца. Волк — очень умное животное. И жестокое. Я как-то, учась на биофаке МГУ, устроился сюда егерем. Была снежная зима, копытникам тогда приходилось туго — проваливались, резались настом. Мы поехали их подкармливать, и я увидел то, что называется «волк в овчарне». Белая поляна, а на ней — 16 зарезанных, но нетронутых косуль. Зрелище бойни: снег и лужи крови. Пару они съели, а этих просто зарезали.
Каким парнем был Гагарин
Жуткая история обрывается красивейшим вешенским видом: мы приехали на станичную набережную, где в окружении прессы пытался прогуляться прошлым летом президент. Шолохов смеется:
— Там у нас, если помните, было чаепитие в столовой усадьбы, я туда пришел и обалдел. Стол — а вокруг пять десятков человек с камерами. Что греха таить — прессе нужно поймать что-то забавное. А человек не может себе позволить смешно выглядеть. Но, поглощая пирожки, выглядеть достойно сложно. Так что эта часть была довольно чопорной. Осторожно спрашиваю: что осталось за кадром?
— Обычное человеческое общение не под съемку... Вообще у них есть, видимо, некие условные знаки — через 5 минут объективы исчезли сами собой. А мы смогли нормально попить чая, поесть пирожков. Пирожки, как рассказали потом, делали в присутствии президентской охраны, проверяли и варенье, и чай. Нормальная ситуация. Когда к Шолохову приезжал Хрущев, даже букеты разбирали — на предмет наличия иголок и пузырьков с кислотой.
— А приезд Гагарина вы помните?
— Он прилетел, тогда уже был аэропорт. Еще бы не помнить! В то время Гагарин был такой кумир! Безусловный. Я был просто в эйфории. Каким я его представлял? Интересный вопрос... У ребенка же нет конкретных образов, тем более о кумире: просто что-то такое большое, замечательное. Гагарин он был... удивительно всепокоряющий, все в нем души не чаяли. И он с нами, с детьми, баловался, играл с огромным удовольствием. Автограф? Я не просил, это было автоматически. Автограф есть, но гораздо больше просто с ним фотографий. Мне было 5 лет.
В усадьбу деда Шолохов не заходит: странное, наверное, ощущение — быть экскурсоводом в доме, где когда-то жил, просыпался, прыгал на кровати, таскал книжки из библиотеки, огороженной нынче музейным канатиком. По 12 комнатам нас водит сотрудница: здесь была спальня, тут — гардеробная, в этой детской ночевали высокие гости: Хрущев с супругой, в частности, в этом кабинете принимал Бондарчука и актеров «Судьбы человека», в том, побольше, читал газеты, слушал радио и курил — в пепельнице лежит последний недокуренный Gauloises, а здесь пил чай В.В. Путин — сел сбоку, не заняв место бывшего хозяина.
Саша и Андрюша Шолоховы с первым космонавтом мира Юрием Гагариным... и первым писателем страны — любимым дедушкой.
Случалось и в морду дать, и в лоб получить
Дождавшись решения всех вопросов по организации очередной «Шолоховской весны», мы усаживаемся в «гостевом домике», за скромным деревенским фасадом которого скрывается огромный номер с великанской розовой кроватью и джакузи.
— Ваше детство отличалось от детства других детей? Все-таки привилегированная семья. Больше игрушек, поездок на море?
— Если и отличалось, то только в том, что у меня была возможность видеть разных интересных людей. А на море мы почти не ездили, в Вешках лучше: водичка чистая, молочко парное.
— Дед вас не баловал подарками?
— Ну, мог из зарубежной поездки привезти рыболовецкие снасти. Самое большое баловство было на совершеннолетие: он нам с братом подарил по ружью. Рядовое советское ружье, но для пацана в таком возрасте и в то время! А еще мог легко занять позицию против матушек, которые не хотели нас с ним отпускать на ночную рыбалку... Недавно разбирал архив, и попалось его давнее письмо. Мне — 10 лет: совершенно чокнутый рыболов и охотник, других радостей в жизни нет. И вот к концу учебного года решается главный вопрос моей жизни: возьмут меня в Казахстан, куда дед ездит каждый год, или нет? И вдруг провокационное письмо: мол, «чего ты там в этом Ростове делаешь в то время, когда нужно резать удилища» — он не признавал никаких, кроме березовых, по местной технологии. «Ты должен быть здесь!». И дальше: «Тут с родителями обсуждали твою поездку и решили, что поедешь, только если будешь хорошо учиться. Так что учись хорошо и тогда в Казахстан поедешь. Впрочем, если даже плохо, все равно поедешь!» (хохочет). И все! Педагогическому процессу — крышка, потому что деда слушались беспрекословно. Вот так мог побаловать.
— А на Новый год Шолохов наряжался Дедом Морозом?
— А ему и наряжаться не надо было — он мог любое застолье сделать веселым. Как иллюстрация: мой отец и его братья с сестрами, которым уже по 70 — 85 лет, до сих пор с удовольствием вспоминают... эвакуацию. Дед выхлопотал грузовик, взял 3-дневный отпуск, и цыганским табором в 20 человек они поехали на Урал, в поселок Даринск. Так вот, дед умудрился превратить этот ужас в увлекательнейшую поездку.
— У него наверняка хорошее чувство юмора было...
— Да уж! Знаю такую, например, историю. Дело было на рыбалке, на Хопре. Дед решил принять деятельное участие в погрузке на машину лодки, но подошел, когда ее уже стали принимать на борт. Ребята его не увидели, и один из них как заехал ему локтем в лоб! Дед от неожиданности просто улетел в кусты. Вылезает, отряхивается. Гробовая тишина. Что ни скажи, казус — Шолохову в лоб дал! А Михал Саныч тихо так говорит: «Да я и сам видел, что я тут на фиг не нужен». И все засмеялись.
— Однако он мог и послать. Я как-то беседовала с Виктором Мережко и выяснилось, что когда-то он, студент ВГИКа, пытался взять у Шолохова интервью. Изловчился, подловил в гостинице «Московской», и попросил пару слов для «Советского экрана». Дважды подходил, а на третий Шолохов поманил его поближе и очень громко сказал на ухо: «Пошел на...!».
— Чтобы он обидел человека не по делу, такого не было. Но, с другой стороны, если кто-то доставал, мог отреагировать по-мужски. И весьма жестко. Есть известная история, как он Илье Эренбургу дал по морде, извините. Это было. Их тогда всех, военных писателей, во время войны вызвали в Москву. Они сидели в фойе гостиницы, куда влетел Эренбург, только вернувшийся с фронта, и в такой панике стал все описывать! Михал Саныч сначала сделал замечание, а потом просто дал по морде, как человеку, у которого истерика. Мол, думай, что ляскаешь языком.
«Тихий Дон» мог написать только пацан
— И все же фигура Шолохова рисуется слишком правильной... Неужели у него не было слабостей?
— Ничто человеческое ему было не чуждо. Другое дело, что вел он совсем не богемную жизнь. Не то чтобы вешенский затворник, но жил, как хочется. И я уже хорошо это понимаю. Я сам — москвич, родился там, полжизни прожил в Ростове, а когда вернулся в Москву, в аспирантуру, понял, что это не мой город. А для нашей богемы жить в деревне — поступок странный. И Шолохов воспринимался как чудаковатый товарищ. По бабам не шляется, дебоши не устраивает. Но сказать, что он был иконообразной фигурой... да ничего подобного. И завернуть словечко мог, и по морде дать, и... это зачастую считается главной причиной его жизни здесь... был период, когда он пил.
— И вроде даже чешский пивной заводик здесь был. Или это очередная легенда?
— Да нет. Просто при участии Шолохова в 60-х тут построили пищекомбинат, где в числе прочих был пивной цех, и на первых порах, благодаря нашей родниковой воде, пиво получалось таким классным, что когда чехи здесь прокладывали газопровод, то ездили на наш завод, и свое бутылочное пиво меняли на наше нефильтрованное. Живое-то лучше.
— А Шолохов пиво любил?
— Нет. Он пил только водку или коньяк. После войны попивал. Он ведь тяжело был контужен. Самолет, на котором он летел, упал, и он, единственный, выжил, но снарядными ящиками перемололо его изрядно. Так и не оправился от той контузии. Легкие были отбиты. Но хуже всего психике... Кстати, отвлекусь, один пожилой человек, рассуждая об обвинениях в плагиате, а чаще всего в вину ставилась молодость, сказал такую вещь: «Как можно думать, что «Тихий Дон» написал зрелый человек? Только пацан и мог». То есть молодости свойственна здоровая нервная система и жестокость. А гениальность Шолохова в том, что он смог переварить все это и выдать. Почитайте «Донские рассказы», написанные им в 20 лет, — просто волосы дыбом.
— Я, кстати, ко всем здесь пристаю с вопросом, какую из книжек Шолохова первой прочитали. Просто интересно, с чего начинается Шолохов в Вешках. Теперь вы скажите.
— Ну, конечно, «Донские рассказы».
— Самый популярный ответ!
— Ну это школа так строит, хотя Шолохов — писатель не детский, даже в «Нахаленке». Кстати, когда мой отец в 9-м классе взял читать «Тихий Дон», дед ему сказал: «Положи. Рано тебе».
— А вы когда начали читать Шолохова?
— «Тихий Дон», откровенно говоря, — в рамках школьной программы. А «Донские рассказы» — сам, во 2-м классе. «Поднятую целину» по-пацанячьи читал, гигикая и обращая внимание на любовные сцены. Мне не то чтобы не понравилось, я ничего не понял. Я тогда обожал «Легенды и мифы Древней Греции», жалел, что поздновато родился, а то б отмочил какой-нибудь подвиг!
— А были какие-то вещи, за которые вы его не любили: заставлял рано вставать...
— За это скорее можно было обижаться на бабушку, которая не вставать, а ложиться рано заставляла! У нее вообще все было четко: завтрак, обед, файф о`клок. А вставать рано — не проблема. Дед катастрофически мало спал, в 5 утра уже на ногах. А в 8 ходил и поднимал всех. Мог пройти по дому и громко спеть: «Народы вставайте, ширинки смыкайте!». Какой уж тут сон.
— Вот вы проснулись и...?
— И обязательно позавтракали. Ели чаще всего омлет. А в воскресенье — это было святое — готовились пирожки, блины, вареники.
— Кухарка готовила?
— Можно и так назвать, но фактически она была членом семьи. Ее, девчонкой, в 30-е годы подобрали мои деды, она умирала от голода. И, как многие, кто долго не ел, начала быстро полнеть: при росте 160 весила 120—130 кг. Конечно, с личным у нее не сложилось, и всю жизнь она прожила у нас. Никто ее как кухарку не воспринимал, но она взяла на себя эту обязанность, тем более, что была кулинар от Бога. У меня мама пыталась так же готовить, но не смогла повторить.
Куда Шолохов вез свинью в поезде
— А жена ваша освоила донскую кухню?
— Дело в том, что она украинка. С очень неплохими традициями.
— Понимаю. А сошлись по работе? Она ведь тоже музейщик.
— Нет, познакомились в Москве, еще до того, как я определился в работе. Она приехала из Киева, училась на геофаке, при этом заканчивала консерваторию и балетную школу. То есть все планы были направлены на город, и тут я.
— И как на нее подействовала ваша фамилия? Или вы долго скрывали?
— Да нет, сошлись-то через общих знакомых. Не знаю, как... Нам это не помешало.
— У вас уже двое парней (Мише — 17 лет, Пете — 13. — «Главный»). Кто-то из них мог бы продолжить ваше дело?
— Как любому отцу мне бы этого хотелось, но решение — за ними. Могу только сказать, что ребята, тьфу-тьфу, нормальные: прилично учатся, взгляды на жизнь взвешенные, особенно за старшим с удовольствием наблюдаю. Он теперь со своими одноклассниками совсем чокнулся — брейком увлеклись, на 9 мая выступали на площади, он извелся весь: и как будет, и дождь некстати. Они тут гремят уже. Срывают аплодисменты. Вообще в его возрасте по-разному бесятся, а он серьезно готовится поступать на юрфак, ездит в Ростов на подкурсы.
— Вы строгий папа?
— Да, меня воспитывали мягче.
— Читать заставляете? Теперь читающий ребенок — редкость.
— Это проблема. Процесс, конечно, объективный, если по битам посчитать, сколько информации на их головы обрушивается!.. Но от этого не менее жутко. Я пытаюсь их увлечь теми книгами, что мне нравятся: «В твоем возрасте я читал это и то...». Но, увы, — затравить можно, а потом бросают. Меня пытаются убедить, что и компьютерные игры развивают... Я сам грешен: могу до ночи просидеть, а уж Петька наш частенько пропадает в виртуальном мире... Вот два брата — и они совершенно разные! И внешне, и по характеру, и по пристрастиям.
Шолохов охотно рассказывает о своем доме, поскольку, несмотря на 200 дней в году командировок, он — большой домосед. К сожалению, для гостей новейшая усадьба Шолоховых пока закрыта: за время долгостроя двухэтажный финский домик на краю Вешек слегка обветшал и требует ремонта. Смеясь, он рассказывает, как вез в чемодане бронзовую сантехнику из Испании, и какими глазами смотрел на него таможенник. Говорит, что почти повторил подвиг деда, который как-то умудрился купить на ВДНХ черную голландскую свинью, визжащую ее запихнуть в тамбур и довезти до Миллерово, чтобы дала потомство: «В нем погиб Мичурин! Хотя многие из его опытов прижились: овцы из Казахстана, французские куры»...
— Хочу задать некорректный вопрос. Шолохов — имя-бренд, даже на могильном камне только — «Шолохов» и все. Не чувствуете себя в тени этой фигуры?
Шолохов задумчиво водит чайной ложкой по белой скатерти:
— Тут много всего. Это и повышенный к тебе интерес, который сначала бесит, и повышенные требования — все относятся с неким упреждением, чего-то ждут от тебя. Все это имеет место. И это нормально. Но фигура деда меня не подавляет, скорее стимулирует. Хочется самому чего-то достигнуть. С одной стороны, я прекрасно понимаю, что никогда не стану таким великим писателем и таким человеком. Было бы глупо ставить такую планку. Хм... Недавно в самолете на Москву встретился с одним знакомым. И он ляпнул, не подумав: «Желаю тебе превзойти деда. Чтобы ты был еще более известным!». Я ответил: «Иван, знаешь, давай лучше так: когда обо мне скажут не внук Шолохова, а иначе, это уже будет достижением»... Мы вот с Толстым Вовой сильно дружим — та же ситуация! И где бы мы ни были: вот внук Толстого, вот внук Шолохова, и никуда от этого бренда не денешься.
Перейти в архив