С вступлением России в августе 1914-го в Первую мировую войну на территории империи был введен сухой закон. В соответствие с высочайшим повелением от 23.08.1914 атаман Войска Донского издал запрет на продажу вина, водки и им подобных напитков. Вето было наложено на всю алкогольную продукцию. Исключение было сделано лишь для виноградных вин местного розлива, но и их продавали лишь в питейных заведениях первого класса и бакалеях, торгующих вином на льготных основаниях. Все спиртные напитки, включая пиво, изъяли и до окончания войны разместили на оптовых винных складах. Один из таких складов был расположен на территории Новочеркасского пивного завода, владельцем которого был преуспевающий коммерсант Иван Роллер. До войны его предприятие ежемесячно производило около 10 тысяч ведер бочкового пива (одно ведро — 12,3 л) и более 90 тысяч бутылок. Продукция Роллера расходилась по всему Дону и приносила хозяину хорошие доходы. Сухой закон серьезно осложнил дела предпринимателя. Выпуск пива пришлось прекратить, завод, а вместе с ним и хранящееся в подвалах пиво, законсервировать. Государство заплатило Роллеру приличную компенсацию, поэтому коммерсант не особенно расстроился и быстро перепрофилировал свой бизнес на закупки хлеба для армии. Чтобы бездействующий завод не развалился окончательно, хозяин сдал его в аренду ростовскому мещанину Секирко. Склады с пивом тоже перешли в пользование арендатору.
Предприимчивый ростовец выбил для них статус оптовых и как хранитель винных запасов регулярно получал от администрации Войска Донского солидные дотации. Сделка оказалась выгодной всем. Завод бездействовал почти три года, но в течение всего этого времени Роллер и Секирко получали от него регулярные доходы, позволяющие им не только безбедно существовать, но и содержать штат своих работников.
После Февральской революции ситуация изменилась. В отличие от Ростова, ветры демократических перемен Новочеркасска почти не коснулись, но зато поднял голову местный криминалитет. Под лозунги о революционных свободах люмпены и дезертиры грабили состоятельных обывателей, а народная милиция, сменившая полицию, была не в силах с ними справиться. Вдобавок к этой беде летом 1917 года в городе стали ощущаться перебои с продуктами. Жители Новочеркасска начали роптать, проявляя недовольство бездействием властей. В обществе назревал социальный взрыв, который и вылился в пьяные беспорядки 8 — 10 июля 1917 года. Инициатором бунта можно считать солдата-дезертира Андрея Подгузова. Денег, как и работы, у парня не было, однако это его мало волновало. Опьяненный митинговой эйфорией Подгузов решил, что «революция дала нам свободу, а все остальное мы возьмем у буржуев сами!» Случай реализовать этот тезис на практике подвернулся дезертиру 8 июля, когда в составе делегации уличного комитета он отправился на завод Роллера искать спрятанные продукты. Поход закончился ничем. Ни муки, ни сахара, ни масла найти не удалось, однако уходить с пустыми руками делегатам не хотелось. Через разбитое окно Подгузов проник в подвал, где хранились бутылки и бочки с пивом. Попробовав его на вкус, парень убедился, что, несмотря на трехлетнюю выдержку, пенный напиток не испортился и не потерял своих качеств. Подгузов вволю напился «Баварского» и лишь после этого позвал коллег.
Дорвавшись до дармовой выпивки, депутаты тут же, в холодном подвале, устроили маленький пикничок.
Насытившись до отвала, посланники улицы вернулись восвояси, и только Подгузов далеко не ушел. Встретив по дорог знакомых, он решил угостить их пивом и вместе с ними вернулся к складам. К тому времени управляющий завода вместе со сторожем успели забить окно, однако для захмелевшего дезертира это не стало серьезным препятствием. Знакомым маршрутом он проник в подвал и вынес с собой десять бутылок.
Пока Подгузов с компанией «приговаривали» свою добычу, слухи о море пива стали достоянием гласности. Толпы народа ринулись на завод Роллера. Не найдя ключей, двери главного подвала выбили бревном. После этого началась вакханалия. Бочки разбивали всем, что подвернется под руку: ломами, кувалдами, камнями. Пиво лилось на пол, но это мало кого волновало. Счастливчики, оказавшиеся в первых рядах, буквально ныряли в хмельной напиток и пили не отрываясь. Те, кто не мог добраться до емкостей, черпали хмельную влагу прямо из-под ног. В воздухе, пропитанном алкогольными парами, носились вопли, визги, брань. Из ледников то и дело появлялись люди с вожделенной добычей. Выпив пива, они бесчувственно валились спать или снова ныряли в подвал. Большую часть упившихся составляли бабы и подростки, которые безумно пели, плясали, ругались и дрались. Ежеминутно прибывали все новые и новые участники действа. По склонам Западенной балки, которая отделяет завод Роллера от города, сновали сотни, если не тысячи горожан, солдат и казаков. На узких тропинках было не развернуться, поэтому самые нетерпеливые, рискуя жизнью, спускались вниз прямо с откоса.
Первыми на призыв о помощи откликнулись казаки 38-й отдельной казачьей сотни. Старший команды, подъесаул Медведев, пытался уговорить участников погрома разойтись, однако его увещевания не были услышаны. Мало того, приехавшие казаки присоединились к погрому.
Видя, что его миссия провалилась и из 15 казаков только пять остались трезвыми, Медведев увел своих людей в казармы. На смену казакам появился караул 272-го запасного полка во главе с прапорщиком Цикуновым. Солдаты, встретив знакомых, быстро смешались с толпой и уже через несколько минут не таясь пили ворованное пиво. Попытки Цикунова собрать своих людей закончились ничем. Плюнув на все, прапорщик ушел в часть, забрав с собой брошенные винтовки.
Милиционеры 3-го участка прибыли на завод уже в темноте, когда пьянка была в самом разгаре. Их появление нисколько не напугало толпу. Наряд встретили криками приветствия: «Да здравствует наша, народная милиция!», «Товарищи милиционеры, пейте с нами, теперь все народное!»
К чести прибывших правоохранителей следует отметить, что они не поддались на провокационные призывы, а честно попытались навести на складе порядок. Неимоверными усилиями пяти милиционерам удалось оттеснить пьяную массу от одного из подвалов и взять его под охрану.
Два других хранилища остались во власти гуляк, но неожиданно на подмогу представителям власти пришел Сергей Сохранков, член Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов. Неизвестно, какие слова он нашел для одуревшей от алкоголя толпы, но его послушали. Примерно к полуночи народ, поддавшись на уговоры, разошелся. Правда, многие были не в силах дойти до дома, так и остались ночевать у бочек. Милиционеры опечатали склад и вернулись в участок, а люди, проживающие на территории завода, вздохнули с облегчением. Бедняги не знали, что самое сложное и страшное их ждет впереди.
Воскресным утром 9 июля народ снова потянулся к заводским складам. Уже к 7 часам утра у подвалов собралось более пятисот человек, а через полчаса их число увеличилось втрое. У большинства из участников вчерашней попойки «душа горела и требовала поравки». Похмеляться начали там же, где и пили, благо что целых бочек в погребах оставалось великое множество. За воскресенье, по показаниям свидетелей, у пивных бочек перебывал едва ли не весь Новочеркасский гарнизон. Постепенно пьяное благодушие сменилось агрессией. Зачинщиком снова выступил Подгузов. Вместе с местными уголовниками Ванькой «Кривянкой», Иваном «Хмарой» и Петром «Рыжим» он под крики «Бей немцев-буржуев! Да здравствует революция!» принялся бить стекла в административном здании. Собравшаяся толпа с одобрением отнеслась к этой хулиганской выходке, чем еще больше распалила погромщиков. Выбив двери, они проникли в контору и через разбитые окна начали выбрасывать рабочие бумаги. Управляющий завода Иосиф Зарембо, пытавшийся помешать бесчинствам, получил железным прутом по голове и рухнул у крыльца.
Пролитая кровь послужила сигналом для возбужденной толпы. Распаляя себя криками и бранью, пьяные мужики бросились крушить все, что видели перед собой. От конторы погром перекинулся на цеха, а затем и квартиры, где проживали Секирко, его прислуга и служащие завода.
Постепенно волна беспорядков перекинулась на соседний колбасный завод, принадлежавший купцу Альберту Лозе.
И тут не обошлось без вездесущего Подгузова. Устав пить без закуски, он с приятелями отправился к «соседям» за колбасой. Пьяную делегацию приняли с опаской, но выдали им «на нужды свободы» 5 фунтов «сальцегону» (сорт колбасы. — «Главный»). В «благодарность» вечером того же дня Подгузов привел с собой огромную толпу желающих «подхарчиться».
Опасаясь, что погром, охвативший соседнее предприятие, перекинется и на них, Альберт Лозе попросил у милиции и воинского начальства вооруженную охрану. Те пообещали, но так ничего и не дали, поэтому пьяная толпа безнаказанно ворвалась на завод и начала грабить колбасные склады.
По свидетельству очевидцев, орда налетчиков превышала 3 тысячи человек. Колбаса, фарш, мясо были сметены за несколько минут, а те, кому ничего не досталось, начали вымещать свою злость на оборудовании цехов и квартирах заводских рабочих. Пьяные мужики крушили и грабили все, что могли, а оставшееся поджигали. Полусотня казаков с офицером, прибывшие по вызову фабриканта, не рискнули вмешиваться в события, а отстраненно наблюдали за чинимым произволом. Слишком неравны были силы и очень высок оказался градус накала ожесточения у погромщиков.
Через несколько часов, когда завод Лозе превратился в руины, большинство погромщиков вернулись к пивным складам — там по-прежнему оставалась масса выпивки и можно было остудить «горящие колосники».
Те же, у кого кровь еще бурлила, пожелали «продолжения банкета» и отправились грабить расположенный по соседству колбасный завод казака Свечникова. Правда, там их поджидало серьезное разочарование.
Владелец завода обратился за помощью к своему однофамильцу, начальнику кадетского корпуса полковнику Свечникову. Тот лично возглавил охранную команду и без церемоний разогнал пьяную толпу. Уже после первого предупредительного залпа налетчики сломя голову бросились врассыпную.
К утру 10 июля пьяные беспорядки захватили все районы Новочеркасска, прилегающие к Западенской балке. Опасаясь расправы неуправляемой толпы, милиционеры и государственные чиновники благоразумно попрятались и не рисковали выходить на улицы.
Воинские подразделения, отправляемые на завод, пропадали, пожираемые «зеленым змием».
В принципе в распоряжении войскового атамана оставались надежные казачьи части, юнкера, кадеты. Все они могли разогнать погромщиков, однако Каледин не предпринимал активных действий, так как понимал, что в такой наэлектризованной обстановке любой необдуманный выстрел, любая провокация могут привести к непредсказуемым последствиям. Более того, он постарался оградить верные ему войска от общения с пьяной толпой, чтобы те чего доброго не стали брататься «под выпивку».
Вторая власть в городе — в лице Совета рабочих, казачьих и солдатских депутатов — тоже не вмешивалась в эти события, не зная, как повести себя в подобной ситуации. Обстановка была взрывоопасная, и никто не мог предсказать, чем все закончится. А закончилось все банально, как часто бывает после хорошего бодуна. Пивные склады опустели, протрезвевший народ с трудом, но вспомнил минувшие события и ужаснулся.
Во время беспорядков было выпито и испорчено 13 200 ведер пива (220 тысяч литров), похищено 1,7 тонны колбасы и мясопродуктов, погибло пять человек, причем двое — утонули в пиве, а троих убили в разборках. Ущерб от погромов превысил четверть миллиона рублей, а разрушенные заводы так и остались разрушенными. Вооруженные революционной риторикой пьяные погромщики наглядно продемонстрировали обывателям, что тех ждет в мире свободы, равенства, братства и каким образом будет до основания разрушаться мир насилия.
После этих событий сторонников у Совдепов в Новочеркасске стало заметно меньше, и, может быть, еще и поэтому до января 1918 года город оставался одним из немногих «белых» островков в бурном революционном море.
Зачинщиков беспорядков — Подгузова, Лебедева Ваньку «Кривянку» и Марию Локтеву — рабочие арестовали сами и передали в милицию. Следствие по факту погромов длилось до января 1918 года, но до логического завершения доведено не было.
Судебный следователь Никитин подшил в дело последние документы и подготовил его к передаче в суд буквально перед сдачей города красным.
Перейти в архив