Влад Андрианов. Объяснить невозможно
В 1976 году вышел альбом Давида Тухманова «По волне моей памяти». Сейчас трудно передать впечатление, которое произвели песни из альбома на советскую молодежь. Критики пишут, что альбом был революционным. Молодежь просто не верила, что в СССР такое возможно. Песню, давшую названию альбома, исполнил Влад Андрианов, солист ВИА со странным названием "Лейся, песня!" .
Фото:
автора, а также из архива Александра Крысанова
Источник:
«Кто Главный.» № 118
С Владиславом Андриановым я познакомился в 1998 году. Общий знакомый, который занимался продюсированием Андриана, предложил взять интервью и обсудить возможное сотрудничество: для новых песен, которые тогда сочинял сам Андрианов нужны были тексты.
В детстве мне нравилась одна песня в исполнении ВИА "Лейся, песня" - "Объяснить невозможно". "По волне моей памяти" я тоже часто слушал.
В общем я шел в район Школы милиции, где тогда жил Андрианов, как на встречу с детством.
Мои тексты не подошли певцу и композитору, а интервью осталось. Говорили мы очень долго - наверное, хватило бы на книгу. Это была бы очень скандальная книга. Но Владиславу не хотелось ссориться с миром шоу-бизнеса, в который он планировал вернуться. Вот то, что оставил от того интервью сам Андрианов.
"Я вырос в интеллигентной семье"
- Начинал я, как и все, - в подворотне. К 63-му году я отрастил длинные волосы (Владислав Андрианов родился 24 июля 1951 года на Богатяновке - "Главный") мы с товарищами очистили от мусора бомбоубежище напротив гостиницы «Интурист» и стали петь. Когда мне было шестнадцать, я полюбил «Сержанта Пеппера» ("Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера", альбом The Beatles - "Главный"), «Революцию» и «Роллинг Стоунз». В те годы у меня была семиструнная гитара: две струны от виолончели, а две - от рояля. В качестве звукоснимателя использовались микрофоны с телефонных трубок. Сами мы мелкими пакостями не занимались - звукосниматели приносили товарищи. К нам в подвал приходило очень много людей. С соседних дворов, с Нахаловки. Девчонки...
- Портвейн?
- Все как положено... Портвейн, план. Ведь мы тогда были как хиппи.
- Вы считали себя хиппи?
- Никогда не был в этом движении. Ведь я вырос в интеллигентной семье. Мой папа в пятидесятые годы был начальником областного управ-ления культуры, а мама была заведующей лекторием областной филармонии. Папа мог отпустить подзатыльник, и потому единственным недостатком, который был у меня в те годы, являлись длинные волосы. Репрессивные меры к нам применяла милиция. На Пушкинскую, где мы собирались, приезжали менты, гитарочку - об скамеечку, доставали ножницы, брали за патлы, и - чик! Утром приходилось идти в парикма-херскую.
Зыкина против
- Я закончил восемь классов, а потом поступил в музыкальное училище. Закончил первый или второй курс... А потом меня забрали в армию, а после армии я устроился в филармонию администратором. Поскольку я был филармоническим ребенком, мне разрешалось репетировать прямо в малом зале. А в филармонии в то время работала бригадка под названием «Серебряные гитары». Они услышали мое пение и предложили: «А может давай попробуем сыграть вместе?» Через три месяца мы полностью «отработали» Ростовскую область. К советским песням меня не подпускали - только «Кридэнс», «Битлз» и «Роллинг Стоунз». А потом пошли скандалы, ведь петь на английском было нельзя - западное влияние, война миров. Но нас все это мало интересовало - у нас была жизнь, у нас были девочки. Кайф! Когда поешь песни только на английском языке, то и ходишь соответствующим образом. Корчишь из себя что-то... Но однажды директор филармонии нам сказал: «Вы хорошие мальчики, но вы нам не подходите - за вами тянется большой шлейф «телег», безобразия творите на сцене». «Серебряные гитары» расформировали. А потом мне пришла телеграмма, где говорилось: «Вас приглашают на работу в кемеровскую филармонию в ансамбль «Витязи». По тем временам это была очень даже нормальная группка. Можно даже сказать, что подпольная - как «Воскресенье» или «Машина времени». Только в отличие от них мы тусовались не в Москве, а по всей стране. «Витязи» первые стали применять пиротехнику. Выступали мы в русских народных костюмах. И в первом отделении пели народные песни, хотя и в аранжировках в стиле «Чикаго». А во втором отделении был «Дип Пепл». Ну и, естественно, пошли «телеги». Фурцева просто сходила с ума от «Витязей» - в любом городе - драки. А в 1974 году Зыкина написала статью в «Советской культуре», мол, появились ансамбли, которые под прикрытием русских народных костюмов поют черт-те что. И в «Росконцерте» нам сказали: «Отдыхайте, мальчики!» И я уехал отдыхать в Ростов.
"Будем зарабатывать деньги"
- В августе мне позвонил мой друг - гитарист «Самоцветов»: «Приезжай, давай замутим что-нибудь». У нас собралась неплохая команда: часть «витязей», те, кто был способен заниматься всем этим мазохизмом - репетиционными периодами, голодными обмороками - денег у нас тогда не было. Мы сели и стали размышлять: что же нам делать дальше? Мы могли заняться пропагандой советской - но не комсомольской - песни, что по тем временам также было очень непросто. Либо уйти в андеграунд. Продать себя либо сесть в тюрьму. Как раз в это время посадили самого безобидного пацана - Леху Романова из «Воскресенья». И мы решили: будем зарабатывать деньги, записывать пластинки, сниматься на телевидении. Нормальное человеческое желание.
- И кому в голову пришло назвать новую группу «Лейся, песня»?
- Идея названия принадлежит мне и Селезневу. Мы решили, что надо подстроиться под «совок», чтобы даже название не вызывало никаких претензий. Тогда мы вспомнили, что есть такая песенка «Лейся, песня, на просторе»... В сентябре 1974 года репетиции закончились, и мы приняли участие в передаче «Служу Советскому Союзу». Спели аж пять песен. Начали с «Не плачь, девчонка» Шаинского. Слов мы, правда, не знали, но военные держали перед нами плакаты с огромными буквами. И спели. Очень жизнерадостно. Нам заплатили по 21 рублю (зарплата инженера в те годы составяла 110 - 130 рубле1 - "Главный").
- То есть вы начали жить безбедно?
- Сначала нам платили по 7 рублей за концерт, затем по 12. Потом по-шли «вокально-камерные» ставки - как у «Веселых ребят». А это уже 20 рублей. Потом нам платили из фондов комсомола - без ведомости, без ничего. А потом фонды закрыли, и деньги пошли по линии «Спутника» -бюро молодежного международного туризма... Однажды мы за 24 дня дали 116 концертов. Как раз в Иркутске открывался Дворец спорта, а он находился прямо напротив филармонии. Поехали мы и Лева Лещенко с «Мелодией». «Лейся, песня" открывали концерт во Дворце спорта, а Лева - в филармонии. Потом мы перебегали в филармонию, а Лева - во Дворец спорта. На полдороге мы встречались. И так шесть раз в день. И всюду ломовые аншлаги. В течение недели. Затем мы поехали в Братск, в Новосибирск. В результате появилась статья под названием «Иркутская история». Но особенно власти старались не шуметь, ведь мы зарабатывали деньги для области. Нас как бы и не закрывали, но и не пускали особенно далеко. Серьезные люди - ученые, артисты - уходили в подполье. Но мы никогда серьезными людьми и не были.
"По волне моей памяти"
- Как же удалось Тухманову записать «По волне моей памяти»?
- Он бы ее в жизни не записал, если бы в 1975 году не сочинил «День Победы» и автоматически не попал в члены Союза композиторов.
Но, между прочим, первый раз «День Победы» на 9 мая спел не Лещенко, а «Лейся, песня».
- А откуда появился Лещенко?
- В те годы флагманами советской эстрады считались «Самоцветы» и Лева. Советская власть плюс электрификация воспринимались именно как Лещенко и «Самоцветы»: включаешь телевизор, а там - они. Кто мог быть лучше Левы для заведующих отделов, для товароведов и директоров заводов... Без «Дня Победы» ничего не вышло 6ы и у Тухманова. Подбирала весь литературный материал для «По волне моей памяти» первая жена Адика(Давида) - Таня Сашко. Если 6ы не она - у нас бы ничего не вышло. Ведь Адик даже не знал, где лежат его тапочки. Его интересовала только его музыка. И однажды Адик позвонил мне в Ростов - я как раз приехал сюда на каникулы - и сказал: «Вадик, мне 6ы очень хотелось, чтобы вы срочно приехали в Москву». - «Когда?» - «Хоть сей-час». В семь часов вечера я уже был в Москве, а в восемь - у Адика. А назавтра мы уже записали «Опус номер 40» - так тогда называлась песня «По волне моей памяти». Кстати, никто из участников проекта не знал, кто над чем работает. Все молчали... А в 1976 году в «Лейся, песня» пришел новый худрук Шуфутинский. И мы поехали по стране. На каждом концерте зрители кричали: «Давай «По волне...» Всюду был лом. В СССР произошла маленькая музыкальная революция, которую мы и не заметили - для нас это была просто работа.
Карательная экспедиция
- Фонограмм никаких не было. Даже на телевидении пели живьем. Исключение - «Утренняя почта». Однажды «Красные маки» спели под «фанеру». От толпы их охраняли менты, иначе бы народ разорвал музыкантов. «Сохатый» - Сашка Лосев - даже взял в руки микрофонную стойку. Сейчас это кажется смешным, но тогда мы воспринимали все это как трагедию. За фонограмму очень даже запросто могли избить.
- А часто ли вообще приходилось драться?
- Раз в полгода «Росконцерт» снимал «Лейся, песня» с маршрута. За плохое поведение. Представь: приходит после концерта за кулисы местная молодежь и говорит: «Че это вы тут играете, давайте фирму». Мы вполне могли дать ему стойкой микрофона по голове. Мы не позво-ляли каким-то люмпенам выступать на нас. После концертов случались целые баталии. Разбивались буфеты и головы. У «Лейся, песня» было подпольное название - «Карательная экспедиция». Мы никому не давали спуска.
- А из-за женщин дрались?
- Никогда, хотя девчонки нас любили страшно.
- И, конечно, вы много пили?
- Тогда пила вся страна. Как говорил Жванецкий: «Если человек не пьет, он заслан - или от нас, или от них». Или мент, или шпион. Чтобы солнце взошло быстрее, надо было принять по сотке. Всем. Страна была пьяная.
- А в 1980 году Михаил Шуфутинский взял да и уехал в Америку.
- Я и сам хотел уехать. Но не мог. У Миши была пятая статья, а у меня ее не было. Шуфутинский уезжал со скандалом. Год боролся, три-четы-ре дня просидел в Бутырке. Это было время московской Олимпиады. Очень строгое время. Все подозри-тельные элементы вы сы лались за сто первый километр. И тут вдруг руководитель «Лейся, песня» уезжа-ет в Америку. У нас было ощуще-ние, что мы уже никогда не увидим-ся. Ведь никто же не знал, что в 1986 году мы проснемся коммерсантами и пойдем продавать кульки с надписью «Абба». И за это никто никого не будет преследовать.
Возвращение на родину
- Шуфутинский уехал, и «Лейся, песня» распалась?
- Некоторое время нами руководил пианист Кобзона - Кретюк. Потом он пропал. Наверное, его убили. А я в 80-м ушел в «Красные маки» - в «Лейся, песня» появился второй состав, музыкантов стало слишком много, пришел новый певец- Николай Расторгуев... В «Красных маках» подобралась неплохая компания: Сархан, Аркадий Хоралов, Албар - Александр Барыкин. Я пел из репертуара «Лейся, песня», они - что-то свое. В общем, были такие гала-концерты. А в 1984 году в Хабаровске мы решили собрать новую очень серьезную группу. Программу назвали «По волне моей памяти» - для заманухи. Три раза мы сдавали программу, но нас резали. Мы просидели в Хабаровске семь месяцев. Но нам говорили, что программа «идеологически не выдержана». Я спрашивал у директора тамошней филармонии: «Что же вам надо?» Он разводил руками. Потом опять пошли «телеги». Какая-то учительница написала письмо - она слышала, как наши рабочие кричали «Хайль Гитлер!». А наши рабочие пили водочку под какой-то фильм про войну. Сейчас это кажется смеш-ным. Но когда тебя вызывал ответственный за идеологию и бил пальчиком по столу, было не смешно. Страна у нас такая. Из Хабаровска я прилетел в Москву и попал на сдачу программы «Лейся, песня» и Албара с «Карнавалом». Помню, зашли в зал два человека. В роговых очках, с каракулевыми воротничками, на голове - «пирожки», тоже каракулевые. Зашли и не раздеваясь сели. В 1984 году «Лейся, песня» и «Карнавал» расформировались. Может быть, надо было переждать какое-то время. Как Барыкин, например. Но, видно, у меня была другая судьба. И в 1984 году я вернулся в Ростов. Месячишко проработал в варьете - пел две-три песни. Потом работал на автомойке на выезде из аэропорта. Пошла совсем другая жизнь, завернулась в другую сторону.
- И к музыке вы больше не возвращались?
- Ну как я мог не возвращаться? В 1989 году я уехал н Благовещенск. За деньгами. Сам я не пел, но мы «крутили» стадионы. Розенбаум, Долина, Бисер Киров. В 1987 году я записал незатейливую кассетку «Приморили, гады, приморили». Что-то меня куда-то бахнуло. Кассетку я продал на Украину. До России она так и не дошла...
Работа над ошибками
Иногда я что-то сочиняю, иногда что-то записываю. Сейчас у меня набралось песен и на сольный концерт. Я не сбрасываю со счетов и старые песни, типа «Прощай», «Сапожника». Появились свои песни, есть пара-тройка тухмановских, которые никто никогда не слышал. Конечно, смысла в гастрольной работе сейчас нет. Имеет смысл заниматься студийной работой. Но если кто-нибудь меня приглашает, я с удовольствием пою. Ведь я люблю людей. Это главная причина моего пребывания на этой земле. Если у меня отнять общение, я погибну. И это не пафос... Я не ностальгирую по прежним временам, я ностальгирую по новому времени. Я все равно состоялся, все равно оставил пусть маленький, но след. Кто-то мне подражал, кто-то у меня учился. Жизнь продолжается, и мне хочется сделать что-то еще. То, что я умею лучше всего.
- То есть вы ни о чем не жалеете?
- Ни в коем случае.
- Говорят, что вы работали грузчиком на Центральном рынке?
- Грузчиком я не работал, но прошел большую школу. Работал ло-точником - хотелось узнать, как обманывают народ. Но я работал и на-чальником отдела внешних сношений в международной организации по борьбе с наркоманией и наркобизнессом. В 1990 году. У меня есть знакомые от зеков до космонавтов и академиков. Я отдаю себе отчет, где я проиграл и где я выиграл. Если бы я не допустил определенных ошибок, я 6ы, конечно же, достиг совсем другого уровня.
- И что же это были за ошибки?
- Ошибок было очень много. Наркотики, алкоголь, богемная жизнь - она затягивает, и люди боятся вернуться в свое прежнее состояние. Хотя у меня прежней жизни не было. Я пришел в эстраду в двадцать лет и сразу, как говорят, попал. Да, у меня был успех, но потом было падение. Просто я не очень больно упал, потому что сам выбрал свой путь. Просто просыпаешься утром однажды и думаешь: а ведь я могу уже сюда и не вернуться - появляются молодые, и все места заняты. Так было и со мной. Однажды я проснулся и понял, что у меня не хватит сил начать все заново. Хотя я проснулся, бросил то, бросил это. Раньше я думал, что фарт приходит раз в жизни. И если его упустишь, то на вершину уже никогда не подняться. Сейчас я считаю, что если ты понимаешь, чего хочешь, то все равно будешь там.
POST SCRIPTUM
Увы второго стартапа не получилось.
Рассказывает Александр Крысанов (в последние годы он работал директором у Андрианова):
- С Москвой особо не вышло. Один раз удалось вырваться в программу "Жизнь прекрасна". Все остальныне телеканалы его игнорировали. В 2005 году был большой сборный концерт в Киеве - зарубежные и наши звезды. Были концерты по городам Краснодарского края и Ростовской области - он выступал в филармонии, в центре Кима Назаретова. Голос у Влада стал ниже, не всем это нравилось, и по второму разу нас не приглашали.
- Он махнул на себя рукой?
- Не совсем, куда-то ездил, с кем-то встречался. Выступал на юбилее Вячеслава Добрынина, но из телеверсии его вырезали. Были встречи со старыми друзьями. Но дальше разговоров дело не пошло. К сожалению.
- Андрианов говорил, что в лучшие годы он зарабатывал столько, что деньги было некуда девать. Поэтому он часто играл в карты.Однажды выиграл автомобиль "Москвич". Сохранить сбрежения не удалось?
- Нет. В последние годы ему помогали друзья. У него был всегда пустой холодильник, жил он очень бедно - из-за своих вредных привычек. Зарабатывал, занимаясь с учениками вокалом. Сколько бы он не зарабтывал, через два-три дня этих денег уже не было.
2 января 2009 года Влад Андрианов умер.
По словам Александра Крысанова, незадолго до нового года Виктория, его вторая жена (первая - Ольга Еськова, сестра знаменитого футболиста, у них есть сын Алексей - "Главный") пришла домой, но не смогла попасть в квартиру.
- Поскольку такое уже бывало, она не придала этому факту особого значения, осталась ночевать у соседки. А на следующий день квартиру вскрыли, Влад был без сознания. Видимо, он включал свет и упал, у него была травма головы. В коме Андрианов пролежал две недели, не приходя в сознание умер.
Перейти в архив