Валентин Парнах. Давайте танцевать!

Днем рождения советского джаза считается 1 октября 1922 года. Именно в этот день Москве, в ГИТИСЕ, дал концерт «Первый в Р.С.Ф.С.Р эксцентрический оркестр — джаз-банд Валентина Парнаха». Да и само слово "джаз" своим написанием обязано именно уроженцу Таганрога Валентину Парнаху. Не "яц", не "джес" (хотя так правильней), а именно "джаз"....
Текст:
Сергея Медведева. Спасибо Михаилу Басову за помощь!
Источник:
«Кто Главный.» № 101
26/03/2020 14:47:00
0

ОПАСНЫЕ НАМЕРЕНИЯ.
Считается, что Валентин Парнах ввел в обиход популярный сегодня глагол «заколебать»: «Как стройно пальцами я щелкаю, Шелк нот меня заколебал. Я изогнусь иглою колкою, Я сам — оркестр и дрожь цимбал». Хотя, как мне кажется, Парнах в данном случае имел в виду, что он под влиянием музыки стал колебаться, как маятник, а не то, что его все достало.
А достать было чему. Учитывая дату рождения — 1891 год, страну проживания — Россия, и национальность — еврей. Хотя интернациональный Таганрог («идиллический городок, которому смешанное население придавало теплые нерусские краски». — В. Парнах) в отличие от Ростова как-то избежал еврейских погромов, атмосфера в стране в целом не способствовала хорошему настроению. Пусть даже твой отец — небедный человек, владелец аптеки.
Штрих, характеризующий время, — в Петербургском университете могли учиться только 45 евреев. Чтобы поступить в этот вуз, еврею надо было окончить гимназию с золотой медалью. И еще — возвращаясь из университета в Таганрог, ты не имел права заехать, скажем, в Москву. Вот тебе, Абрам, двое суток на дорогу, и будь добр вернуться в свою зону оседлости к указанному сроку.
В девять лет Валентин Парнах написал свое первое стихотворение:
«Мойсей, о, если б ты увидел Позор народа своего...»
«Я по-детски мечтал стать освободителем евреев. Однажды в гостях у товарища я объявил: «Мы должны поднять знамя восстания». Мальчика эти слова ошеломили и рассмешили. Когда я ушел, он передал их своей матери. В тот же вечер она прибежала к моей мачехе и с тревогой сообщила ей о моих опасных намерениях. Мачеха на меня рассердилась. «Видите, он всегда выдумывает такие глупости», — с торжеством и злобной насмешкой воскликнула моя старшая сестра. Возмущенный мачехой и сестрой, посягнувшими на дорогую мне тайну, я горько заплакал». Это воспоминания о детстве самого Валентина Парнаха.
Старшая сестра — это Соня. В будущем известная поэтесса Софья Парнок, возлюбленная Марины Цветаевой. Софье посвящен цветаевский цикл стихотворений «Подруга». Старшая сестра считает брата «невротиком», которому всюду видятся антисемиты.
Надо сказать, что Валентин и Софья недолюбливали друг друга еще с детства. А когда Софья приняла христианство, эта нелюбовь только усилилась.
У Валентина есть еще одна сестра — близнец. Елизавета. В будущем детская писательница Лиза Тараховская. В общем, у почетного гражданина Таганрога Якова Парнока были очень талантливые дети.

ПРОЩАЙ, НЕМЫТАЯ РОССИЯ!

Гимназию Валентин окончил с золотой медалью. Кстати, в этой же гимназии когда-то учился дважды второгодник Чехов. «Я изнывал в моем городишке: словно магнит, меня притягивал Петербург. Ведь там, казалось мне, расцветало то, что я любил больше всего, — поэзия. Там жил мой любимый поэт — Александр Блок, там, по слухам, известный режиссер ставил странные смелые спектакли».
В 1910 году без экзаменов Валентин поступает на юридический факультет, затем — на романское отделении историко-филологического факультета.
Одновременно с учебой он занимается музыкой под руководством Михаила Гнесина и драматическим искусством в студии Всеволода Мейерхольда.
Вроде бы все идет неплохо. Но... «В Петербурге впервые я почувствовал, как мороз режет пальцы лезвиями ножей... И когда я летом приезжал в свой город, он казался мне какой-то полувосточной Италией, радостью, затерянной в России».
А в России уже запахло войной. Этот запах сводит с ума общество.
На осень 1913 года намечен процесс по делу уже два года находящегося в тюрьме Менахема Менделя Бейлиса. Его обвиняют в ритуальном убийстве 12-летнего ученика Киево-Софийского духовного училища. Дело инициировано черносотенцами. Общество расколото, скандал на весь мир.  «Время, казалось, вернулось вспять: больше чем когда-либо русский ХХ век показал свой настоящий облик: харю средневековья, — пишет Валентин Парнах. — И мало-помалу я с ужасом почувствовал, что ненавижу такую Россию, что, может быть, тайно не признаваясь самому себе, я уже давно, всегда ее ненавидел и что надо ее ненавидеть... Тогда я еще не знал формулы Ленина: «Такую родину честный человек не может любить». 
В июле 1913 года Валентин Парнах отправляется в Палестину. Третьим классом едут евреи-беженцы, первым и вторым — православные паломники, большей частью черносотенцы. В общем, эта компания так взбесила Парнаха, что он, не доехав до Палестины, решил сойти в Бейруте. В 1915 году по рекомендации Блока стихи Парнаха публикуют в журнале Мейерхольда «Любовь к трем апельсинам». «И вот, впервые за мою жизнь несколько моих русских стихотворений заслужили одобрение поэтов, которых я ценил. Так именно в тот инквизиционный год я на мгновение почувствовал под ногами почву и, казалось, мог утвердиться в этой стране гонений». 
Можно только представить, что происходило в голове Парнаха: «Казалось, война происходит во мне самом... Простертый в постели, я не знал, сплю ли я или бодрствую, день это или ночь...» Очнулся Валентин Яковлевич, молодой человек 24 лет отроду, только в Париже. 

Парнах работы Пикассо.jpg

П. Пикассо "В. Парнах"

ДЖАЗ ДАСТ НАМ ВСЕ. 
«Дни, месяцы, годы проходили под знаком войны. Жизнь в тылу стала для меня повседневным существованием».
«В те времена я еще не мог выразить себя во французских стихах. А писать по-русски я больше не желал. Я онемел... Пытка молчанием. Это было замедленное самоубийство».
Но все плохое рано или поздно заканчивается. Хотя бы ненадолго. «Когда-то, задолго до появления в Европе джаза, оркестры вызывали во мне верные прозрения не только моей судьбы, но и судьбы нашего века. Гнев, месть, войны, революции были возвещены музыкой... Когда после войны, после четырех лет гробового молчания, в Париже впервые грянул джаз, в негритянском, казалось, небывалом оркестре воскресли древние синкопы. Так в замедленном кино открывается тайное существование насекомых и растений. Первоначальное неистовство фокстротов сменила прекрасная медлительность блюзов. В глубинах саксофона затихают смертельные сожаления. В этой музыке — трудная нежность, наконец спасенная от жестокостей нашей юности. Глухой возглас, зов саксофона — вся меланхолия нашего века, облагороженная этой трубой. Какой матовый, сдержанный звук в этой металлической раковине! Ее стон продлил мое существование... Я погружался не только во мрак инквизиции и звучания слов, но и в недра подводной ночи. Я приоткрывал люки. Мне хотелось назвать все, что я люблю, и все, чего у меня нет. Пронзать, нырять... Изображение моих пыток! Здесь мне уже не больно созерцать мое крушение... Мне сладостно тонуть во тьме подводной ночи...» 

Софья Парнок.jpg

Софья Парнок. 

Но война закончилась. К тому же в России больше нет царя! Долой тюрьму народов. Да здравствует ансамбль Луиса Митчела «Джаз Кингз»! В парижское кабаре, где выступают чернокожие американцы, попасть почти невозможно.
Вот что пишет Парнах:
«Мы были джаза лишены.
О, гроб! Неистовством дохнули
После кошмарной тишины
Вдруг сотрясенные кастрюли.
Причуды звуковых систем!
На стержне вздрагивали гонги,
Хрипучки взвинчивались, гонки,
Неукрощаемы ничем...
Противозвучий мастера!
В лад музык ерзанья и дерги.
Пружинный зад и плеч игра
В разгаре негритянских оргий.
И, в плечи голову ввинтив,
Прерывно выкинул обратно.
При содроганиях гадюк
Споткнулся, сидя. Острый взвив,
Изогнутою кистью крюк,
Прицел ударного пневманта...» 

А вот как описывает поэт Александр Гингер самого Валентина Парнаха той поры:
«Вот тело хрупкое пророка и танцора.
Вместившее огромный дух...
Ты хрупок стал от частых голодух.
От негрской музыки и от движений скорых.
О, ручки детские! Ботинки gargonet.
Воротнички тридцать четвертый номер
(Любой поэт от удушенья б помер),
Шерсть рыжая на брюхе и спине.
Эротоман ужасно изощренный.
Неисчерпаемый в мечте ночей.
На дню же — целомудренно ничей
И женским посягательством смущенный».
Стихотворные книги Парнаха, вышедшие в Париже, иллюстрировали Наталия Гончарова и Михаил Ларионов, а одну из них предварял портрет автора работы Пабло Пикассо. 
Позже Евгений Габрилович, известный сценарист («Ленин в Польше», «Начало», «Монолог», и т.д.), заметил: «Ну, раз Пикассо увидел его таким красивым, значит, он таким и был. Хотя, мне кажется, Пикассо слегка его идеализировал, что ли. Это был рыжеватый человек с редкими волосами... Рыжеватость его проскальзывала в основном в бороде, которую он брил не слишком часто... Знаете, такая рыжеватая щетина. Невысокого роста, очень худой. Тощий...»  
2 июня 1922 года Валентин Яковлевич написал Мейерхольду: «Многоуважаемый и дорогой Всеволод Эмильевич, хотел бы надеяться, что Вы вспомните, кто я; поэт Парнах, с рыжими волосами, друг М.Ф. Гнесина. Нужно ли говорить, что я смертельно ненавидел старый режим и всегда был сторонником советской власти. Я свободно владею французским, немецким, испанским, итальянским языками, могу быть полезен на службе в Наркоминделе. Я автор 4-х книг стихов,  статей по новой эстетике кинематографа, слова, танца и перевода »Путешествия на Восток» Жерара де Нарваля.
Ускорение моей визы необходимо, тем более что мне приходится существовать здесь литературным трудом в эмигрантских условиях, а это очень тяжело. Я хочу привести в Москву инструменты нового негро-американского оркестра. Стоят эти инструменты всего 20 000 германских марок, устройте мне ассигновку для этой цели.
P.S. Моя литературная фамилия теперь Парнах. Мои танцы — эксцентрического характера». 

ПРОПАГАНДИСТ АВАНГАРДА. 

Лето 1922 года, газета «Известия»: «В Москву приехал председатель Парижской палаты поэтов Валентин Парнах, который покажет свои работы в области новой музыки, поэзии и эксцентрического танца, демонстрировавшиеся с большим успехом в Берлине, Риме, Мадриде, Париже».
Киносценарист Евгений Габрилович (рояль на концерте 1 октября 1922 года) пишет следующее:«Зал дома, видавший многое на своем веку, был переполнен.
Парнах прочел ученую лекцию о джаз-банде, потом с грехом пополам сыграли джазовые мелодии. Когда же сам Парнах исполнил страннейший танец "Жирафовидный истукан", восторг достиг ураганной силы. И среди тех, кто яростно бил в ладоши и взывал «Еще, еще!», был Всеволод Эмильевич Мейерхольд. Он тут же предложил Парнаху организовать джаз-банд для спектакля, который тогда репетировался. Что было у Парнаха абсолютно оригинально и неповторимо — это танцы. Это были движения вдоль и вглубь сцены с размеренными механическими подергиваниями. В определенный момент он падал на пол и продолжал свой танец, уже лежа на спине и дергая в воздухе ногами. Он был одет в черный костюм, грим, белая манишка, галстук». 
Танцы Парнаха — «Этажи иероглифов» и «Жирафовидный истукан» — стали сенсацией.
Сам Парнах следующим образом описывает свои танцы:
«Свой дух подъяв, остервенев,
Я грохнусь среди танца о пол.
Я стройно ребрами затопал
И — сконцентрированный гнев —
Запнусь. Внезапных пневм нажимы.
Забиться. Навзничь и плашмя.
Оркестр и кость нерасторжимы.
Я вскидываюсь. И стремя
Форм нерешенные задачи,
Являю новизну фигур,
Рванусь. Полтела. Систр. Лежачий,
Взрывая ноты, побегу».
Живет Валентин Яковлевич в Доме Герцена, рядом с Осипом и Надеждой Мандельштам. Благодаря их хлопотам ему и досталась проходная комната. Проходная комната? Ну и пусть. Сейчас главное — нести актуальное европейское искусство в массы.
Парнах знает, чем дышит Париж. Кино, поэзия, театр, танцы, музыка. Он выступает с докладами, его статьи выходят чуть ли не еженедельно. Статья «Ура джаз-банду!» — хит сезона. 
Вот что пишет Евгений Габрилович:
«Друг Аполлинера, Кокто, литератор, интересовавшийся Джойсом. Личность высокообразованная, с огромным вкусом. Он был увлечен послевоенной французской (да и русской тоже) живописью, был большим знатоком ее. Короче, это был пропагандист и поклонник всего, что в начале 20-х было современным и авангардным. Парнах учит фокстроту, кэйк-уоку, шимми, уан-степу молодого Сергея Эйзенштейна и других актеров в студии московского Пролеткульта».
Как пишет историк джаза Алексей Баташев, летом 1924 года Парнах и его «бэнд» играют для делегатов V конгресса Коминтерна. Наряду с боевиками «Japanese Sandman» Ричарда Уайтинга, «Fоr Me And My Gal» Джорджа Мейера, «Chong» Харолда Уикса, популярной песенки «Sunflower» исполняются фрагменты из музыки Дариуса Мийо к балету Жана Кокто «Бык на крыше». 
В 1925 году в Москве выходит (не без труда) первый и единственный сборник стихов Парнаха «Вступление к танцам». Увы, многие в России считают, что, во-первых, у нас есть свои авангардисты, круче западных. А еще есть мнение (пролеткультовцы), что здесь вам не Европа. А тут еще и Мейерхольд охладел к джазу. Разочарованный приемом Парнах возвращается в Париж. 

Парнах с сыном Александрм.jpg

В.Парнах с сыном Александром.

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ. 

В 1926 году в ежеквартальнике «Менора джорнал» № 3 в виде письма из Москвы выходит статья Парнаха о новейшей русской литературе. Здесь он описывает биографии Гершензона, Пастернака, Мандельштама, Антокольского. И не просто описывает, а еще и дает оценки их творчеству. Оценки нравятся не всем. В частности, они не нравятся Мандельштаму. Сразу следует месть… В его повести «Египетская марка» (1928) главного героя зовут Парнок.
«Жил в Петербурге человечек в лакированных туфлях, презираемый швейцарами и женщинами. Звали его Парнок. Ранней весной он выбегал на улицу и топал по непросохшим тротуарам овечьими копытцами. Ему хотелось поступить драгоманом в министерство иностранных дел, уговорить Грецию на какой-нибудь рискованный шаг и написать меморандум. Господи! Не сделай меня похожим на Парнока! Дай мне силы отличить себя от него!»
По иронии судьбы портрет Парнаха работы Пикассо однажды украсил обложку стихов самого Мандельштама. Перепутали. 
И еще Мандельштам пишет:
«Выведут тебя когда-нибудь, Парнок, — со страшным скандалом, позорно выведут — возьмут под руки и фьють — из симфонического зала, из общества ревнителей и любителей последнего слова, из камерного кружка стрекозиной музыки, из салона мадам Переплетник — неизвестно откуда, — но выведут, ославят, осрамят…» 
Уехавший в Париж Парнах — объект для насмешек не только Мандельштама. В Булгаковском романе «Мастер и Маргарита» описана джаз-банда во главе с безумным дирижером. Считается, что персонаж списан с Парнаха. В «12 стульях» театр Колумба с оркестром «кружек Эсмарха» играет «негрскую пляску «Антилопа у истоков Замбези». Владимир Маяковский в «Клопе» в сценах Баяна с Присыпкиным, обутым в ненавистные лакированные туфли, пародирует Парнаха.
Зачем в июне 1931 года Парнах вернулся в СССР, трудно сказать. Советские газетные статьи к тому времени уже давно навевали ужас на читателей. 
В 1928 году Максим Горький пишет знаменитую статью «Музыка толстых».
«...Вдруг в чуткую тишину начинает сухо стучать какой-то идиотский молоточек: раз, два, три, десять, двадцать ударов. И вслед за ними, точно кусок грязи в чистейшую, прозрачную воду, падает дикий визг, свист, грохот, рев, вой, треск. Врываются нечеловеческие голоса, напоминая лошадиное ржание, раздается хрюканье медной свиньи, вопли ослов, любовное кваканье огромной лягушки. Весь этот оскорбительный хаос бешеных звуков подчиняется ритму едва уловимому, и, послушав эти вопли минуту, две, начинаешь невольно воображать, что это играет оркестр безумных, они сошли с ума на сексуальной почве, а дирижирует ими какой-то человек-жеребец, размахивая огромным фаллосом...» Сейчас статья кажется смешной, а тогда это был приговор джазу.
Тем не менее Парнах возвращается. Может быть, рассчитывает, что в СССР статус писателя позволит ему свести концы с концами (в Париже это сделать не удалось).
Отчасти это так. 
В 1934 году вышла книга Парнаха «Испанские и португальские поэты, жертвы инквизиции». Книга помимо собственно произведений преследовавшихся инквизицией поэтов-евреев включала обвинительные акты, приговоры и протоколы инквизиции, описание аутодафе.
Тема инквизиции была близка Парнаху, как никакая другая. Валентин Яковлевич наконец женится — на Екатерине Классон, дочери известного инженера-нефтяника.
О Екатерине Классон известно следующее: «С 1919 г. училась в I ГСХМ у А.В. Шевченко и на историко-филологическом ф-те Первом МГУ; в 1920-1923 — во Вхутемасе у А.Д. Древина и И.А. Удальцовой. Диплом не защищала. С 1926 — в оргбюро, с 1929 — секретарь «Цеха живописцев». Тяжко пережив ликвидацию «Цеха» — крушение ее главного дела, уничтожила все свои картины. В Союзе художников не состояла». В 1936 году у Екатерины и Валентина рождается сын — Александр. По словам Александра Валентиновича, к отцу «маменька обращалась на «Вы» и называла по имени отчеству — «Валентин Яковлевич», а он ей говорил «ты» и «Катя».

Parnakh-Taganrog.jpg

1910г. Парнах И Тараховская на балконе своего дома в Таганроге. 

Как следует из воспоминаний Александра Парнаха, сводить концы с концами удавалось не всегда. «Мои отец и мать не ходили оба на регулярную службу и поэтому ежемесячно зарплаты не получали. Иногда отцу платили какие-то деньги за переводы зарубежных писателей (его собственные произведения в СССР не печатали), а матери так же нерегулярно платили за ее оформительскую работу. Иногда мы оказывались на мели: в издательстве застревала книга переводов, а художественную работу не принимали и за нее не платили. Поэтому мы жили то густо, то пусто. Когда вышла вторым изданием книга Эмиля Золя «Разгром» в переводе отца, то ему отвалили тогда сразу 15 тысяч рублей. При этом 2 тысячи удержали в качестве подоходного налога и еще около двух тысяч мы отдали в погашение долгов. Остальные деньги тоже со временем кончились. 
Маменьке эта трудная жизнь в конце концов надоела, и она решила устроиться на постоянную работу. Она потом рассказывала, что отцу ее решение не понравилось, поскольку он подозревал: за ним кроется что-то еще. Но, так или иначе, маменька стала ходить в Дом моделей, где воспользовались ее знанием иностранных языков. Она числилась то ли искусствоведом, то ли консультантом — иногда переводила, иногда делала рефераты из модных иностранных журналов. Но с постоянной работой все-таки получилось глупо — за нее почему-то мало платили. Со временем тем, кто пришел позже, повышали зарплату, но не Екатерине Робертовне».
Иногда брату и его семье помогает Елизавета Тараховская. Она в своих стихах упоминает Сталина. Так что деньги у нее есть. Софьи Парнок к этому времени уже нет в живых. Как обнаружил таганрогский исследователь творчества Парнаха Михаил Басов, Валентина Яковлевича можно увидеть в паре эпизодов фильма «Веселые ребята» (1934 год). В титрах его нет. Парнах произносит только одну фразу: «Давайте танцевать!»
Увы, время для танцев прошло. 

доска.jpg

БОГ СОХРАНЯЕТ ВСЕ. 

«Валентин Парнах, похожий в своей заграничной шляпе на большого попугая, следил в столовке за пару мисок пустых щей, чтобы входящие плотно прикрывали дверь», — вспоминает драматург Александр Гладков о нашем герое. Это 41-й год, Парнах в эвакуации, Чистополь, Татария. Марина Цветаева, не найдя в том же Чистополе вообще никакой работы, кончает жизнь самоубийством. 
Александр Парнах в «Заметках о моем отце» пишет: «Когда в январе 1951 года мой отец умер (последствия инсульта. — «Главный»), Союз писателей прислал только своего специалиста по похоронам. В «Литературной газете» объявления не было. Никто не вспоминал его до 1964 года, когда в журнале «Искусство кино» Е. Габрилович написал о первом концерте джаза в России. Уже в 1990-х петербугская газета написала об отцовских стихах».
Тем не менее (по данным известного «московеда» Льва Колодного) на похороны, устроенные Союзом писателей СССР «по низшему разряду» в январе 1951 года, пришли Михаил Гнесин, Дмитрий Шостакович, Леонид Утесов, Фаина Раневская, Илья Эренбург... 
Так что не все так плохо. А кто еще должен был прийти? Пару лет назад в Таганроге Валентину Парнаху и его сестрам — писательницам Елизавете Тараховской и Софье Парнок установили мемориальную доску. Деньги на доску собрали ростовские любители джаза. Инициатором увековечивания памяти о своих земляках выступил таганрогский художник Михаил Басов, снявший в 2011 году документальный фильм «Валентин Парнах: не здесь и не сейчас» (фильм регулярно показывают на джазовых фестивалях).
Доска очень большая, в Ростове я таких не видел. 

Читайте также:


Текст:
Сергея Медведева. Спасибо Михаилу Басову за помощь!
Источник:
«Кто Главный.» № 101
26/03/2020 14:47:00
0
Перейти в архив