Именем Митрофана Борисовича названы два художественных училища - в Ростове и Одессе. Он считается основателем современной батальной школы, автором первой советской диорамы "Взятие Ростова". Его "Тачанка" стала символом Гражданской войны. Но это, пожалуй, все что мы можем сказать о Грекове наверняка.
Шарпаевка
Почти все что написано о детстве, юности и молодости художника Митрофана Грекова - неправда. Кроме даты и места рождения.
В многочисленных советских монографиях о творчестве "певца Первой Конной" можно прочитать следующее:
"Греков родился на Дону в станице Шарпаевке (ныне Тарасовский район Ростовской области - "Главный") в 1882 году. Отец его - потомок старинного казачьего рода, а мать простая украинская крестьянка из "иногородних". Дружная семья Грековых жила своим трудом. Отец отказался от казачьих привилегий, и всей многочисленной семьей они принялись за хлебопашество. Детство художника прошло в тяжелой крестьянской работе, но всюду весной за плугом, летом на сенокосе, осенью на току он был окружен привольем донских степей, самобытной красотой родной природы".
Бедный талантливый мальчик на фоне донских степей.
На самом деле жил в станице Шарпаевка казачий дворянин Борис Иванович Греков, офицер, грамотный человек, сын генерала.
Предки Бориса Ивановича сражались вместе с Платовым, разводили лошадей на продажу. В Милютинской до сих пор сохранился Грековский шлях (его обустройством занимался род Грековых).
Уйдя в отставку Борис Иванович занялся сдачей земли внаем. Жена его - казачка по фамилии Адамова родила ему двоих детей, но вскорости умерла.
Однажды, уже после смерти жены, в имении Грековых появилась Ирина Алексеевна Мартыщенко. "Простая украинская женщина" (на 15 лет младше Бориса Ивановича)попросила у барина зашиты от мужа, за которого она вышла замуж, как это водится, слишком рано, без любви, насильно.
Вскоре в имении появился и сам муж:
- Барин, отдай жинку.
По одной версии, Борис Николаевич сказал, что ничего не знает, по другой:
- Пойди протрезвей, веди себя хорошо и жена к тебе вернется.
Но, видимо, муж не протрезвел, Ирина Алексеевна осталась в имении Грекова в качестве нянечки для двух малолетних детей Бориса Ивановича.
А потом они полюбили друг друга. Ирина Мартыщенко родила Борису Ивановичу четверых детей - трех братьев и одну девочку Евдокию.
Мезальянс вызвал гнев многочисленной родни Бориса Ивановича. По требованию родителей первой жены, он был лишен родительских прав на совместных детей. Более того, совместным с Мартыщенко детям - байстрюкам - не разрешили взять фамилию отца. Так Митрофан стал Мартыщенко, да еще и Павловичем - по имени крестного.
Такие были нравы среди дворян-казаков. Бориса Ивновича, кстати, лишили дворянства.
В Каменске, куда детей отправили на учебу, их дразнили мартышками. Дети дрались с обидчиками. Им и самим была ненавистна фамилия.
Родня требовала от Бориса Ивановича исправить положение: отказаться от сожительства с замужней иногородней и найти себе более подходящую пару. Борис Иванович вроде бы соглашался с родней и даже ездил свататься в Новочеркасск (пока Греков был в отъезде Ирину Алексеевну выселили из имения, но она не вернулась к мужу, а сняла хату на окраине хутора). Но сватовство закончилось ничем.
Свои отношения Борис Иванович и Ирина Алексеевна узаконили только в 1911 году, когда ее первый муж умер. Митрофан Павлович Мартыщенко, наконец-то, стал Митрофаном Борисовичем Грековым.
Во многих советских биографиях художника написано, что Греков - это псевдоним, это - неправда.
Одесса
Как пишет в "Автобиографии" Митрофан Греков, "до 17 лет я не видел ни одной картины, кроме репродукций в журнале «Нива», но рисовал с детского возраста, конечно, от себя, потому что о рисовании с натуры я не имел представления. В семье у нас, кроме меня, никто этим не увлекался. Единственный мой руководитель, который может быть определил мой жанр, — мой дядя, крестьянин, брат моей матери. Он часто мне вырезал из дерева коней и быков чрезвычайно примитивно, даже без ног... В 17 лет я поехал в Одессу в Художественное училище; меня приняли во второй орнаментный класс. Здесь я впервые начал рисовать с натуры".
Вот как описывает поступление Митрофана в Одесское училище его племянница Татьяна Грекова в книге "Певец подвига"(1973 год).
"В дирекцию вместе с прошением о принятии в число учеников он подал свидетельство об окончании Каменского окружного училища. Высянилось, что французскому языку паренька в станице не обучали. Между тем при поступлении в художественное учиище требовалось знакомство с иностранным языком.
- Значит, а ля мэзон (домой)? Жаль! Мне очень жаль, - посочувствовал Мите щеголеватый юнец из поступающих. И добавил: - А меня зачисляют прямо во второй класс. Кстати, вы не читалти моих стихов? Я - Бурлюк...
Но дело приняло неожиданный оборот. Работы Грекова привлекли внимание старшего преподавателя, известного художника К.К. Констанди... Констанди внимательно поглядел на Митю. Быть может, вспомнился ему бедный греческий поселок на морском берегу, неграмотный отец-рыбак... Затем жизнь в Одессе рассыльным мальчишкой, мальчишкой на побегушках, урывками - срисовывание лубочных картинок, и, как чудо, поступление в эту же художественную школу, и поддержка знаменитого Айвазовского".
В общем и без знания французского языка дела у Грекова (а тогда - Мартыщенко)пошли неплохо.
"Мне дали стипендию имени художника Судаковского, - пишет он в "Автобиографии". - Потом у меня выправился рисунок с натуры, и я стал получать хорошие разряды, но живопись тела отставала, этюды же пейзажа и животных, меня выручали. В 1903 году мне дали рекомендацию в Академию художеств, что означало поступление без экзамена".
Любопытен круг общения молодого художника: "Близкими мне товарищами в школе были Д. Бурлюк, И. Бродский, Д. Ласевский, Л. Орланд. Все они, кроме Бурлюка, были вместе со мной в Академии... Вообще в период окончания школы и первые годы пребывания в Академии я находился под большим влиянием художников из «Мира Искусства», а к концу Академии первое место у меня заняли Репин и Врубель. В Академии, окончив классы, я поступил в мастерскую профессора-руководителя И. Е. Репина".
"Мир Искусства", Врубель, Репин - неплохая компания. Прогрессивные по тем временам художники, властители дум.
Как рисовал в те годы сам Греков, нам неизвестно, сохранился портрет его коня по кличке "Русак", и два учебных рисунка - в фондах музея-квартиры И.И. Бродского в Ленинграде.
Петербург
Учеба у Репина дает результаты: на академическом конкурсе эскизов "Охота на лисицу" (конные охотники с борзыми преследуют лисицу) отмечена первой премией и приличным денежным вознаградением в сто рублей. В начале 1906 года грековские "Охотники" получила третью премию и в числе лучших ученических работ поступила в музей Академии художеств.
"Через полтора года моего пребывания у Ильи Ефимовича, он уходит совсем из Академии... Я решаю перейти к Рубо Францу Алексеевичу. Меня волновали его большие холсты, мастерство, движение, просторы, действие в его картинах. Особенно на меня произвела большое впечатление его панорама «Покорение Кавказа». Я хотел изучить у Рубо приемы овладения большими холстами. В Академии я получил академическую стипендию. С 1907 года, будучи учеником, я начал участвовать на выставках..."
На счету Грекова две премии имени Куинджи, на международную выставку в Мюнхене отправляется его картина «На Выборгской стороне», другую его работу приобретает Лондонский городской музей.
В это время жизни Митрофана появляется Антонина Леонидовна Малеева.
В Доме-музее Грекова в Новочеркасске есть мемуары Малеевой - 214 страниц машинописного текста.
Антонина Леонидовна родилась 25 февраля 1887 года в городе Руза Московской губернии. В семье было шестеро детей. Отец - военный инженер. Мать - музыкант и педагог.
Антонина прекрасно играла на различных музыкальных инструментах, в совершенстве владела немецким и французским языками.
В 1904 году семья Малеевых переехала в Петербуг. Окончив, с золотой медалью, 7-классное женское училище Антонина стала вольнослушательницей Академии художеств.
С Митрофаном Антонина встретилась в конце 1906 года, когда, как и Греков, перешла от Репина в батальную мастерскую Рубо.
К 1910 году, по словам Антонины Леонидовны, «все больше и больше крепли наши дружеские отношения. У нас было много общего в характерах, не считая любви к искусству, к животным, к деревенской жизни, природе и многое другое. Всё вместе взятое, как-то сближало нас и укрепляло нашу дружбу. Никаких «ухаживаний», никаких «флиртов». Самая глубокая и искренняя дружба обнаружилась незаметно для нас самих».
Ранней весной 1911 года они и решили "связать свои судьбы, убедившись в своих глубоких чувствах". 9 ноября 1911 года в Петербурге состоялась свадьба.
Грекову 29 лет, он женат и успешен. Однако, жизнь внесла свои коррективы. Его призвали в армию.
В армии.
Как пишет сам Греков, "вскоре военная служба отняла у меня возможность заниматься живописью. После академической грамоты самостоятельная работа, совершенствование в жизни, на натуре, — все прекратилось на много лет".
Митрофан Борисович несколько сгущает краски: он был призван в Атаманский полк, расквартированный в Петербурге. У начальства он добился разрешения писать красками.
Прямо в казарме художник завершает заказанную ему "Атаку на кирасир".
Эта картина, показанная на Весенней выставке Академии художеств, и была принята благосклонно. Художник получает новые заказы на батальные полотна. В период 1913-1914 он завершает пять заказанных "баталий".
А потом началась Первая мировая.
"В 1914 году по первой мобилизации был призван нижним чином в действующую армию на германский фронт, - пишет Греков в "Автобиографии". - Бессмысленность страшных разрушений и уничтожений всеми понимается, и всё же человечество не может освободиться от этого страшного зла. В чём причина? В чём?" Ответа нет.
Отправляясь на войну Митрофан Борисович и Антонина Леонидовна пообещали друг другу писать ежедневно.
22 мая 1916 года Грекова прикомандировали к штабу походного атамана при ставке командующего Юго-западным фронтом генерала Брусилова. Во время знаменитого Брусиловского прорыва, оказавшись в самой гуще сражения, художник прямо с двуколки делал зарисовки, собирая материал для будущих батальных полотен.
В Новочеркасске
По словам научного сотрудника Дома-музея Грекова в Новочеркасске Веры Лиховидовой, в 1917 году Греков был демобилизован по контузии. До этого он целый год пролежал в госпитале под Могилевом, пока жена не забрала комиссованного мужа на Дон - с 1913 года Антонина Леонидовна жила в грековском имении в хуторе Ивановке. После смерти отца хозяйство здесь вел старший брат Николай, Борис Иванович завещал это имение ему.
На время молодая семья поселилась в хуторе Ивановка.
Здесь осенью 1917 года Грековых и застало известие об Октябрьской революции.
В Петроград возвращаться уже не было возможности, хотя, как пишет Антонина Леонидовна, супруг очень хотел вернуться. К тому же их квартира на Большой Монетной улице была разграблена еще после февральской революции.
В 1918 году семья решила перебраться в Новочеркасск, к тому моменту младший брат Александр купил там дом (отец завещал ему капитал в банке). К Александру перебралась и мама братьев - Ирина Алексеевна.
Первым приехал в Новочеркасск Митрофан. "Узнав, что туда эвакуировалась из Варшавы 3-я мужская гимназия Вацлавского, Митрофан Борисович подал заявление директору гимназии и был принят преподавателем рисования и чистописания".
Потом переехала Антонина Леонидовна. Она устроилась преподавателем рисования в частную гимназию Фирсовой.
Грековы сняли квартиру на окраине города у рабочего Василия Кармазина. Потом, уже при Советской власти, с Василия Кармазина Греков рисовал Буденного, у рабочего были такие же пышные усы.
В "Автобиографии" о своем пребывании в Новочеркасске в 18-20 годах Греков пишет скромно: "За время существования на юге ни о каком подъёме или художественной жизни говорить не приходилось. Удивительной пустотой и бесперспективностью можно охарактеризовать это время".
На самом деле Митрофан Борисович принимал активное участие в жизни города.
После того как Антонина Леонидовна взяла на себя и уроки Митрофана Борисовича, у Грекова появилось свободное время.
Как пишет новочеркасский художник и искусствовед Владимир Кулишов в книге "Митрофан Греков" (2008 год), по заказу Донского музея Митрофан Борисович пишет ряд небольших картин, а вечерами иллюстрирует "Географию всевеликого Войска Донского", сочиненную Богачевым и изданную в 1919 году.
Кроме того, Греков выступает с инициативой создания "Исторического музея 1918 года".
Об этом свидетельствует найденная в архивах музея истории Донского Казачества любопытная записка, озаглавленная "Мнение Грекова".
"События борьбы с большевистскими массами за свою самостоятельность и свой уклад жизни могут быть запечатлены в живописи в форме картины и диорамы. В будущем эта борьба даст богатейший материал искусству живописи. Не одно поколение художников будет черпать вдохновение, читая о героических делах и самоотверженных восстаниях. Задача художников современников - дать документальные художественные формы настоящих событий. Трудно этого достигнуть произведение будущих, если теперь не будет собрано материала, в особенности за первый период донского движения несвязных разрозненных станичных выступлений, кровавых шествий красногвардейских карательных эшелонов по казачьим хуторам и станицам, жестоких боёв на родных гумнах, хуторах с пришельцами. Мало кто из людей, кто может наблюдать был свидетелем происходящего. Уже теперь приходится слышать рассказы о первом периоде тенденциозные исторически неверные".
В начале января 1920 года Добровольческая армия покидает Новочеркасск.
Этот момент запечатлен в мемуарах Антонины Леонидовны: "Когда Митрофан Борисович пришел в музей, чтобы получить гонорар за написанное, уже давно сданные Африкану Богаевскому в музей заказы, то он указал Митрофану Борисовичу на заколоченное ящики с картинами, сказав при этом: "Хотите ехать с нами? Поедемте. За границей я вам оплачу за ваши картины". Митрофан Борисович ответил: "Эмигрантом быть не хочу и родину свою не покину".
Митрофан Греков остался в России, а практически все картины художника были вывезены за границу.
По понятным причинам Греков никогда не упоминал о своих работах новочеркаского периода 1918-1920 годов. Среди них - выполненный по фотографии портрет генерала Каледина, первого после петровских времен выборного атамана Войска Донского. Он был обнаружен в фондах музея истории Донского Казачества и теперь находится на постоянной экспозиции в бывшем Атаманском дворце.
Если бы не советские войска, обнаружившие в Праге, часть экспозиции Музея истории донского казачества, может быть, мы бы никогда и не узнали о существовании этой картины (впервые о портрете Каледина написал в 1996 году "Донской временник").
По воспоминаниям старожилов, в Новочеркасске демонстрировалась большая картина Грекова "Смерть Корнилова", следы которой утеряны.
Но об этом нет ни в воспоминаниях самого Грекова, ни в посвященных ему советских монографиях.
Нигде не упоминается и о братьях, точнее о том, что с ними стало после прихода большевиков на Дон.
Между тем, младший из братьев - Александр служил в Добровольческой армии, после ее поражения перебрался в Турцию, а затем в Канаду.
Научный сотрудник грековского музея в Новочеркасске Вера Лиховидова рассказала мне, что есть свидетельства, правда, документально не подтвержденные, что Николай Греков был расстрелян большевиками на пороге своего дома.
При Советах
Между тем, надо было как-то жить дальше.
Чтобы не умереть от голода, Антонина Леонидовна завела двух дойных козочек, а затем организовала общество «козоводов», со стадом в более чем 200 голов. Она же их всех и пасла. Митрофан Борисович часто помогал ей, заодно они писали этюды на пленэре.
Еще Антонина Леонидовна стала прикармливать окрестных галок, затем она брала ружье и устраивала охоту на птиц. Галки шли в суп, но их можно увидеть и на картинах Грекова.
В общем, с такой женой не пропадешь.
Как пишет в "Автобиографии" сам Греков, "в ноябре 1920 г. добровольно вступил в Красную армию на кавалерийские Пензенские курсы и зачислен на должность руководителя кружка. В 1920 году я встречаю вождей Первой конной армии, К. Е. Ворошилова и С. М. Буденного. Подаю записку с предложением оказать мне содействие в моем намерении писать на темы гражданской войны. Я присутствую на совещании о моем предложении. Помню дословно такой разговор: один из командиров говорит, что у нас армия без штанов, а мы будем картины писать, на это Климентий Ефимович ответил командиру: «Ты рассуждаешь неправильно, у нас должны быть и армия и искусство», и сам обещает привести мне краскн из Москвы".
Как пишет Владимир Кулишов в книге "Митрофан Греков", на вечере памяти Грекова, состоявшемся в Москве 16 января 1960 года, среди выступавших там очевидцев, которые лично знали художника, возник спор, кто его привлёк к работе над военными темами. Генерал-майор Зеленский, адьютант Будённого в гражданскую, вспоминал, что именно он по поручению командующего Северо-Кавказским военным округом Ворошилова во второй половине 1922 года отправился в Новочеркасск искать Грекова.
Мысль запечатлеть события гражданской войны возникла у Ворошилова, когда после разгрома Врангеля в Крыму, он вместе с Буденным и Зеленским осматривал панораму Рубо "Оборона Севастополя". До этого он ее никогда не видел, и она произвела на него сильное незабываемое впечатление.
Зеленский приехал в Новочеркасск на автомобиле, своим появлением напугав как растерявшегося художника, так и жителей окраины.
По словам Зеленского, в политуправлении округа Грекову высказали "пожелание": "Если вы, Греков, не согласитесь рисовать, мы вас попросим. Вы учились, вы имеете возможность. Мы привлекаем сейчас специалистов работать на советскую власть и поэтому вы, пожалуйста напишите".
Греков вроде бы нерешительно ответил: "Я людей не рисую. Когда-то рисовал. А будучи студентом, принимал участие в этой севастопольской панораме".
Той самой панораме, которая так понравилась Ворошилову.
Покровительство Ворошилова избавило художника от вопроса, чем же он занимался в белогвардейском Новочеркасске. Климент Ефремович и потом неоднократно приходил на помощь Грекову.
Собственно принуждать Митрофана Борисовича к рисованию было не нужно - у него были эскизы на все случаи "батальной" жизни. По рисунку ведь не разберешь, на чьей стороне симпатии автора.
Любопытны штрих - картина, которая вошла в историю как "Краснопартизанский отряд в 1918 году", первоначально называлась "После набега".
В общем, дела пошли. Правда, пришлось немного подстроиться под новых заказчиков. Так на свет появилась картина "Конь Ворошилова "Маузер". Пришлось поработать и с фотографиями - а как иначе нарисуешь Владимира Ильича?
Ну, и стройки социализма надо было запечатлеть для потомков. Так появляются "Совхоз Гигант" и "Сельмашстрой".
В 1924 году семья Грекова приобретает домовладение из шести комнат на улице Песчаной. Сейчас улица носит имя Грекова, а в доме расположился посвященный ему музей.
В доме была даже музыкальная гостиная, мастерская, плюс прекрасный вид на степь.
Жена вспоминает, что начиная новую картину, Митрофан Борисович просил ее играть на пианино, говоря, что музыка помогает творить композицию.
В зимние вечера, когда на улице бушевала вьюга, Митрофан Борисович надевал поверх пальто бурку и шёл бродить по пустынным улицам города или же подолгу сидел на веранде. Жене он при этом говорил, пойду послушать, как метель поёт.
В 1925 году Греков создал центральное произведение этого периода - "Тачанку", ставшую символом гражданской войны. Два-три раза в неделю он к определённому часу, в любую погоду он приходил на кавалерийские курсы в Персиановке, где его ждали натурщики и тачанка с донскими скакунами.
Взятие Ростова
В 1929 году Митрофан Борисович заключил договор с музеем Красной армии на создание первой советской диорамы "Взятие Ростова".
В Центральном Доме Красной Армии был натянут огромный холст (8 на 4 метра). На него с эскиза Грекова перевели рисунок - взятие Ростова Первой конной, битва на жезнодорожной станции. Молодые художники прописывали полотно, а Греков следил за точностью исполнения, составлял краски и подавал их в ведрах на стремянки.
На Белорусском вокзале Грекову выдали несколько стенок и дверей от старых теплушек, а также рельсы и шпалы. Из привезенных стенок и дверей и дверей в левой части диорамы собрали настоящую теплушку. На полу так, чтобы было видно через отодвинутую дверь, разбросали солому, предметы солдатского обихода: винтовки, скатки, котелки. В правой части соорудили пакгауз. А в центре, перед живописным полотном, положили рельсы, обозначавшие железнодорожные пути. Начальство не смогло определить место, где настоящие рельсы переходят в нарисованные.
Диораму изготавливали два месяца - сентябрь и октябрь, рабочий день длился с девяти часов утра до одиннадцати вечера.
В ноябре 1929 года работу приняла госкомиссия под рководством Буденного. Оценка - "Отлично". Успех у публики - сначала московской, а затем и ростовской - грандиозен.
У Грекова появляются золотые часы с выгравированной на крышке надписью: "Мастеру-художнику батального слова Митрофану Борисовичу Грекову от 1-й Конной Армии. 17/XI - 1919 - 1929 г.".
Увы, диорама не пережила Великую отечественную. Как ни странно, не сохранилось даже ее качественных изображений.
Диорамы
В 1931 году семья Грековых перебралась в Москву.
В письме начальнику музея Красной Армии Митрофан Борисович пояснил, что живя в Новочеркасске, заниматься диорамами было проблематично.
В планах Грекова новые диорамы - "Егорлыкский бой", "Под Варшавой".
По инициативе Митрофана Борисовича, Бюро панорамных бригад обращается в правительство с предложением создать к XV годовщине Октября восемь диорам: "Перекоп", "Оборона Царицына", "Октябрьские дни", "Днепрострой", "Кузнецкстрой"...
Предожение принято.
Увы, по разным причинам, творческого и личного характера ни один из этих проектов не был реализован. К тому же Греков заболел.
Между тем, летом 1933 года становится известно, что через год, в ноябре 1934 года, в Москве откроется выставка, посвященная 15-летию первой Конной Армии.
Видимо, для себя Греков решил, что его работы должны составить основу экспозиции. Кто если не он?
Всю зиму он писал новые картины - "Бой у Карпо-Обрывской слободы", "Пленный", "Сталин и Ворошилов в окопах под Царицыном", "На пути к Царицыну", "Отряд Буденного в пешем строю отбивает атаку", "На другой день в станице Платовской". За несколько месяцев было создано тринадцать новых больших полотен.
12 ноября 1934 года выставка открылась. Больше половины экспозиции - произведения Грекова, тридцать девять полотен.
На вернисаже Митрофан Борисович выступил с короткой речью: "В течение 14 лет я работал над этой темой, около половины моих произведений сделано за это время, теперь я ставлю себе задачи эту тему перенести из формы камерного искусства в форму, которая подойдет ближе к рабочей среде, к величественному искусству панорамы".
Ворошилов в ответном слове заявил: "На своем пути я встретил только двух настоящих конников: Семена Буденного, лучше всех понимавшего и любившего коня, и Митрофана Грекова, вернее которого никто не изображал лошадей!".
Прессе, ранее позволявшей себе критические замечания и даже насмешки в адрес художника, дана отмашка - хвалить! И Грекова хвалят.
Воодушевленный успехом выставки, Греков решил вернуться к диораме "Перекоп", выехал в Севастополь.
27 ноября, после осмотра панорамы Рубо (надо же вдохновиться работой учителя), Греков почувствовал себя плохо. В медпункте художнику оказали необходимую помощь, прописали лекарства и полный покой. Он вышел на улицу, сел на скамейку, и умер. Бывшие при нем часы от Первой конной показывали два часа дня.
Биографы художника пишут, что причиной смерти Грекова стал приступ стенокардии из-за переутомления и сильного нервного потрясения.
1. Митрофан Греков «Портрет Антонины Грековой». 2. Митрофан Греков в мастерской, 1930-е годы. 3. Учебные работы Митрофана Грекова, студента мастерской Рубо. 4–14. Работы Митрофана Грекова. 15. Антонина и Митрофан Грековы. 16. В кругу родных. 17. диорама «Взятие Ростова». 18. Е.Т. Грекова. «Портрет матери художника». 19. Антонина и Митрофан Грековы. 20–21. Дом-музей Грекова в Новочеркасске.
Перейти в архив