Марли из рода Алфераки

Пешком в Финляндию.

Она стала символом Франции. Она подарила французам гимн освобождения и веру в победу — она, русская девочка, всю жизнь хранившая связь с Родиной и так никогда и не возвратившаяся туда. Белоэмигрантка и враг народа, она не отделяла себя от России и отдала ей все до последнего, хотя Россия лишила ее главного — семьи и корней.

Дата ее рождения была пророческой — октябрь 1917-го года. Петроград. Для семьи с крепкими дворянскими корнями, с родовым имением в Таганроге, с богатейшими культурным наследием и аристократическими традициями, это время и это место не предвещали ничего хорошего.

Отца малютки Анечки, тридцатилетнего Юрия Андреевича Бетулинского, который служил в Сенате и готовился к дипломатической карьере, расстреляли 10 декабря. Забрали в тюрьму мать, утонченную красавицу со знанием пяти языков Марию Михайловну, урожденную Алфераки, — и чудом отпустили, сжалившись над оставшейся умирать без грудного молока новорожденной девочкой.

Стало ясно — нужно бежать, и бежать без промедления. Наскоро собрав вещи и зашив фамильные драгоценности в детские пеленки, Мария Михайловна с грудной Аней, старшей Мариной и преданной няней Натальей пешком идут в Финляндию. Оттуда перебираются во Францию: французский язык — второй родной в семье, во Францию уехало множество друзей и знакомых. Те, кого не успели расстрелять.

Так Анна поселилась в стране трубадуров, а точнее — на ее южном побережье, в русской колонии в Ментоне. Жили вчетвером в одной комнате в Русском доме — бывшем госпитале для российских моряков.

Там аристократическое прошлое напоминало о себе лишь изысканными манерами матери и бережно хранимыми вещами — в остальном семья в изгнании вела жизнь обычных гастарбайтеров. Подросшая Аня вынуждена была зарабатывать на жизнь, убирая вместе с няней дворцы и особняки соседей. Карьера будущей звезды Французского Сопротивления начиналась с мытья полов и окон.

Одна из таких подработок стала судьбоносной — няня и Аня пришли наводить чистоту в дом композитора Сергея Прокофьева. Аня подошла к роялю, открыла крышку и попыталась что-то наиграть... Прокофьеву показалось, что у ребенка редкий музыкальный талант и безусловное композиторское дарование. «Так что мне повезло — первые уроки композиции и гармонии преподал мне великий Прокофьев. Они влились в мое сознание удивительной магией — на всю жизнь», —напишет в конце своего творческого пути Анна Юрьевна.

Как стать звездой.

Прошлое навсегда кануло в Лету — вместе с семьей, родными, имениями. Будто бы неотделимые от своей эпохи, один за другим скончались в 1917-м году старшие родственники Анны, другие были расстреляны, некоторые эмигрировали, а оставшиеся на родине и в живых — отказались от своих корней и фамилий, которые сами по себе уже являлись приговором. Единственное, что напоминает теперь о былом величии рода, в котором неслучайно родилась Анна Бетулинская-Марли, — дворец Алфераки в Таганроге, ныне ставший историко-краеведческим музеем города.

Удивительно осознавать, что раньше в этом огромном доме с мраморными лестницами, лепнинами, украшенными сусальным золотом, с бесконечной анфиладой комнат жила семья — предки Анны по материнской линии. В зале для балов с 9-метровыми потолками ее деды занимались музыкой, беря уроки у приглашенных пианистов. На втором этаже рассматривали картины, собранные отцом семейства, владельцем дома Николаем Дмитриевичем Алфераки.

Николай Дмитриевич был выходцем из греческой семьи, его отец воевал на стороне России в войне против Турции — за что лично от Екатерины II был удостоен дворянства и права жить на земле возле Азовского моря.

Так Алфераки поселились в Таганроге, где стали одной из самых знатных и влиятельных (в сфере экономики, культуры и общественной жизни) фамилий. В этой семье и в этом доме родилась мама Анны Марли — Мария Михайловна Алфераки.

Михаил Николаевич Алфераки, ее отец, был камергером Высочайшего Двора; помимо своих дворцовых и общественных обязанностей он успешно занимался музыкой, был великолепным скрипачом. Не раз по вечерам до детской доносились звуки «Хауз Мюзик Концерт» или привезенной из Ла Скала итальянской оперы, концерты которой в бальном зале устраивало для таганрогской знати семейство. Текла неспешная жизнь, в которой умение виртуозно играть на скрипке или рояле считалось нормальным культурным багажом и не могло быть предметом гордости и тем более — видом деятельности.

—Тогда музыка могла быть только хобби.

Это сейчас представители шоу-бизнеса — элита, а в те времена музыканты, певцы, исполнители считались просто клоунами, шутами на забаву толпы, и в среде дворянства это не поощрялось, — рассказывает старший научный сотрудник дворца Алфераки Алла Августовна Цымбал.

Но 1917 год стер все представления о достойном и правильном и создал новые условия игры под названием «жизнь».

Ментон, Франция. Ане 7 лет.

Единственный шанс на обеспеченную жизнь, способную прекратить полунищенское существование своей семьи, чистокровная дворянка Анна Марли видела как раз только в карьере артистки. Стать известной — вот что, по ее мнению, могло положить конец их бедствиям. И она упорно начала воплощать свою мечту в реальность.

У нее был план — попасть в балет Монте-Карло Дягилева. Для этого имелись все предпосылки: в Ментоне работала школа балерины Мариинского театра Юлии Седовой, и ее ученики были нарасхват. Но для начала Ане нужно было еще закончить общеобразовательную школу.

Это была знаменитая русская школа «Александрино», которую организовал для русских детей-сирот Великий князь Андрей Владимирович. «Здесь все было пропитано русским духом, любовью к родному языку, к нашей культуре, к России, куда мы надеялись вернуться», — вспоминала Анна Юрьевна в одном из интервью.

В гости к школьникам приезжала иногда княжна Вера Константиновна, внучка Александра III, перед которой дети млели и старались сделать особый реверанс — с ней спустя 40 лет Анна Марли будет переписываться и видеться в США, где обе дочери исчезнувшей империи будут доживать свои последние дни.

Когда Анне исполнилось 18 лет, она с семьей переезжает в Париж, где будущая звезда поступает в студию к Матильде Ксешинской. Ее старшая сестра устраивается работать секретаршей. Надежда Тэффи после знакомства с семьей Анны, писала про них: «Две сестрички отбивают — одна на машинке, другая в балетной студии».

Сестрички живут в русской колонии, соседи — известные российские ученые, политики, музыканты... Все еле сводят концы с концами.

На Рождество няня дарит Анне гитару. Этот подарок навсегда меняет жизнь начинающей балерины. Научившись играть у казака по имени Андрей —вынужденные покинуть родину казаки жили в станице возле Канн, — Анна понимает, что музыка неумолимо берет верх над танцами.

Отец Юрий Андреевич Бетулинский и мать Мария Михайловна.

Первая красавица.

В русской консерватории девушка начинает заниматься вокалом с Ксенией Драган. Та советует своей ученице принять участие в конкурсе «Мисс Россия —1937».

Жюри, в составе которого художник Коровин, балетмейстер Серж Лифарь, писательница Надежда Тэффи, брат великого режиссера Василий Немирович-Данченко, единогласно признают Анну самой красивой и талантливой и называют победительницей.

Анна становится знаменитой. Она, хотя уже и танцует в Русских балетах Парижа и в программе «Восемь скульптурных красавиц», оставляет балет и начинает петь в популярном кабаре «Шахерезада», где каждую ночь собирается блистательная публика. Это несомненный успех! Анну, сменившую по совету влиятельных друзей сложную фамилию «Бетулинская» на случайно выбранную «Марли», принимают во французское «Общество композиторов и авторов», художник Борис Пастухов пишет ее портрет, певец Морис Шевалье просит написать для него песни...

Этот фейерверк прервала война. В 1940 году немцы без боя заняли Париж. Анне Марли второй раз за свою жизнь пришлось эмигрировать. «Я и не подозревала, какие события ожидают впереди...», — пишет она в мемуарах.

В Англии, куда бежала Анна, она начинает выступать в ЭН СА (Театр Британских Армий): «Получаю небольшой паек, а пою по всей Англии: на военных базах перед летчиками, солдатами, моряками. Живу новостями с русского фронта».

Это было время высочайшего внутреннего и творческого напряжения. И в один из таких страшных и ярких дней родилась песня, которая стала вторым гимном Франции и сделала Анну Марли легендой.

Анна была признана самой красивой девушкой России в 1937 году.

Песня партизан.

Вспоминает Анна Марли: «В тот день я выступала с концертом на одной из военно-морских баз. Я стояла в кулисах и ждала своего выхода. На столике увидела газету, а там — о боях под Смоленском, о том, как люди уходят в леса, в партизанские отряды, пускают под откос немецкие поезда...

Тут и забушевала моя русская кровь, и я взяла гитару, одновременно сочиняя русские слова. И уже время мне идти на сцену.

Выхожу, исполняю свою программу, а напоследок решила спеть эту песню, только что сочиненную, теплую еще. Кратко излагаю ее содержание и пою. Когда закончила —полная тишина, долгая... и вдруг — шквал аплодисментов, крики, свист. Грандиозный успех!».

Эта песня сочинилась молниеносно — с отстукивания на закрытых гитарных струнах маршевого ритма и русских слов:

От леcа до леcа дорога идет

Вдоль обрыва,

А там высоко где-то месяц плывет

Торопливо…

Пойдем мы туда, куда ворон не влетит,

Зверь не входит,

Никто, никакая сила нас не покорит

Не отгонит.

Анна пела этот марш несчетное количество раз на концертах, и везде — бурная реакция. На Би-би-си его назвали «Герилья сонг» и передавали ежедневно по радио.

Когда песню услышали французские партизаны-макизары, они сделали ее своими позывными: это был их сигнал — если кто-то свистит этот напев, значит, он друг.

Песня, вдохновленная сражениями советских воинов, удивительным образом стала символом борьбы и сопротивления для французских солдат. А позже — и для всей Франции.

Через полгода, в 1943 году, молодые военные журналисты Жозеф Кессель и его племянник Морис Дрюон, будущие известные писатели, написали к запоминающейся мелодии французский текст. Она стала называться «Le chant des partisans» — «Песнь партизан».

Сегодня в Таганроге, во дворце Алфераки, на втором этаже располагается экспозиция, посвященная «русской музе Французского Сопротивления», как иногда называют Анну Марли. Этим летом в музей-дворец приезжали французы — возле экспозиции они остановились и хором запели «Песнь партизан».

— Самое большое внимание в музее привлекает именно уголок Анны Марли, — рассказывает сотрудник музея Алла Августовна. — Правда, когда молодежи рассказываешь, что она писала песни для Эдит Пиаф, Ива Монтана, они эти имена уже не знают, смотрят оловянными глазами. Но понимают, когда говоришь о том, что «Марсельеза» и «Песнь партизан» —два гимна Франции. Когда Саркози принимал присягу, он пел «Песнь партизан». Она стала в каком-то смысле музыкой возрождения французского духа. После того как французы без боя сдали немцам страну и фашисты спокойно прошли по всей Франции, нация была страшно унижена. И когда началось Сопротивление и появилась эта песня, она действительно стала символом Возрождения французского духа, хотя была написана о русских партизанах.

А Морис Дрюон, автор французского текста, тоже, кстати, был русским по происхождению. Так что французский дух возрождался с помощью русской эмиграции.

В Россию вход воспрещен.

Уже после победы вышли журналы с портретами Анны Марли на обложке и надписью: «Песня ее знаменита, а ее саму никто не знает». Слава не заставила себя долго ждать: приглашения на выступления, письма, афиши концертов, статьи в журналах... «Мои песни, оказывается, везде поют, они разлетелись, как пух одуванчиков, потому что были тем, что каждый чувствовал, о чем вспоминал и хотел высказать. Они звучали во славу бойцов Сопротивления, а я была, как бы это сказать, их музой, их певцом. Судьба сделала из меня нечто вроде средневекового трубадура. Недаром Жан Кокто называл меня «сестрой Вийона»», —писала Анна Юрьевна.

Правительство Франции предлагает Анне Марли командировку за границу, чтобы через песни знакомить страны с работой подпольного Сопротивления во время оккупации Франции. «Никто не сделает это лучше вас, Анна», —сказал бывшей русской подданной министр культуры Луи Жокс.

Она уезжает в Бразилию, чтобы петь в казино «Копакабана». И там судьба готовит ей неожиданный подарок: в Рио-де-Жанейро она встречает своего будущего супруга Юрия Смирнова, с которым они счастливо проживут 52 года. Юрий и Анна жили в одном доме в Петрограде, няни возили их на прогулку в Таврический сад — и никто не подозревал, что спустя 30 лет они будут вместе.

«Замужество не помешало моей карьере, а озарило ее новым оттенком: я стала ≪свободным артистом», отказалась от всяких импресарио и пела себе, когда хотела и где хотела», — вспоминает Анна Юрьевна. Со своей гитарой она объехала полсвета: выступала с концертами в Бельгии, Голландии, Испании, Италии, Англии, во Франции, пела в Перу, Бразилии, Аргентине, Мексике, почти год гастролировала по Африке... В каждом городе ее приглашали во французское посольство, и везде она была вроде неофициального посла культуры.

Единственной страной, куда она так отчаянно хотела поехать с гастролями и в которую ее так старательно не пускали, была Россия.

Интересный эпизод: в 1964 году в Париже выступал знаменитый хор имени Александрова — пели «Песню партизан», не подозревая, что в зале сидит ее русский автор, а песня посвящена смоленским партизанам. Няня тогда сказала растрогавшейся до слез Ане: «Россия все у нас отняла, а теперь они поют твои песни».

Кстати, в 1945 году Анна Марли пела в Берлине на грандиозном концерте в честь Победы. Артистов поздравляли генералы, дарили цветы, жали руку. Был среди них и Жуков. Русской девушке, которая пела на концерте и «Полюшко-поле», и «Катюшу», он руки не подал — белоэмигрантка.

Теперь родовое гнездо Алфераки — городской краеведческий музей.

Гимн для новой России.

Ее еще 10 лет не пускали на Родину. Но все-таки в России она побывала — всего один раз, в 1974 году, в туристической поездке сроком в 2 недели. Об этом всю жизнь ожидаемом визите Анна Юрьевна не любила говорить: «Не хочу мимолетными впечатлениями испортить самое главное — я ступила на русскую землю и принесла несколько листиков с дерева Летнего Сада...».

После выхода мужа на пенсию супруги обосновались в США, штате Филадельфия, в большой русской колонии. Анна Юрьевна создала в своем доме «Салон Марли», где пела свои песни, где читали лекции... Ее круг общения составляли русские эмигранты, которые до конца жизни сохраняли и передавали новым поколениям русский дух, русскую культуру: «Никто не жалел ни времени, ни денег, чтобы устраивать концерты, лекции, благотворительные балы с русскими костюмами и обычаями, сопровождаемые нашим духовенством». Православная церковь была стержнем, центром, объединявшим и дававшим силы. В честь 1000-летия крещения Руси в американской колонии устроили грандиозный юбилей...

Перестройку эмигранты встретили с трепетом и новыми надеждами — многие стали строить планы возвращения. Анна Юрьевна загорелась идеей написать гимн для обновленной страны, но ее остановила подруга художница Нина Бурова: «Слишком рано!.. Много, много лет, переворотов, слез и крови должно пройти, чтобы над Россией разошлись злые тучи и Русь восторжествовала с новым гимном».

...В США Анна Смирнова-Марли и закончила свои дни. Лишь незадолго до своей смерти, в 2000 году, она случайно узнала, что в русском городе Таганроге в доме ее предков есть музей, хранящий память о ее родных. Анна решила послать туда семейные реликвии, которые странствовали с ней повсюду со времен революции.

— Личные вещи в музей передавала сама Анна Юрьевна — она хотела возвратить их в свое родовое гнездо, — рассказывает Алла Августовна. — Нам вручали их в Фонде Культуры — эти вещи нашему представителю передавал Никита Михалков. Сама она приехать не смогла — в последние годы жизни она была больна и никуда не выезжала.

Теперь в доме Алфераки в Таганроге хранятся старинная гитара, школьный портфель, золотой наперсток, нотная тетрадь, фотографии... Два ордена — французский «Орден Почетного легиона», которым Анну наградили в знак признания значения «Песни партизан», и орден за вклад в культуру от короля Испании.

Личность Анны Марли пользуется неизменным интересом посетителей, и музейные работники говорят, что она еще совершенно не изучена и еще будет оценена потомками по достоинству.

«Вечна русская душа... — заканчивает свои мемуары Анна Юрьевна. — Замыкается круг судьбы. Не роман ли это? Перекличка сотен голосов, смешение писем, песен, сердец... Как будто над реальностью еще какой-то мир движется по-своему и ведет тебя туда, куда и не смел надеяться войти...». Сделав немыслимый круг, она все-таки вернулась к своим русским корням, которые так щедро питали ее талант, оцененный во всем мире.

Анна Марли в своем доме в Ричфилд Спрингс, штат Нью-Йорк.