Когда-то Виталий Григорьевич был инженером, затем — таксистом, потом стал директором завода. Сейчас он каждый день выходит на сцену своего рок-н-ролльного клуба... Он — ведущий, диджей. Ему 65. Таких людей в Ростове больше нет.
По словам нашего героя, ему все время приходилось что-то менять: профессии, взгляды на жизнь. «Иногда я задумывался, — признается Хачкинаев, — может быть, я хамелеон? А потом прочитал: только идиоты не меняют своих убеждений». Точнее, на мой взгляд, будет сказать так: Виталий Григорьевич всю жизнь хотел, чтобы из него не делали идиота — окружающие, особенности исторического периода, возраст.
Недавно Хачкинаев написал очередное письмо Яну Гиллану (солист легендарной группы «Дип Перпл». - «Главный»).
— С Гилланом — он чуть помладше — мы подружились и переписываемся, я задаю ему вопросы типа где он был в феврале 1957 года. А в 57-м Англию покорял американский рок-н-ролл. Это был первый рок-н-ролловый тур за всю историю. Американцы в январе поехали в Австралию, а в феврале — в Британию. Целый месяц длилось американское вторжение. По два концерта в день. В Ливерпуле молодые Леннон и Маккартни еле-еле достали билеты. Орали и бегали к Биллу Хейли за автографами. Джону было семнадцать, а Полу — пятнадцать. Гиллану — тринадцать, он говорит, что родители не пускали его на концерты, молодой еще пацан был.
Виталий Хачкинаев на 12 дней старше Пола Маккартни. И в 1957 году ему тоже было 15.
— Наша семья только переехала в Ростов из Красноярска. Помню проспект Буденновский, пьяных инвалидов на самодельных деревянных колясках. Подъезжает «полуторка», и милиционеры, в основном это были женщины, грузят инвалидов в кузов машины.
Для мальчика из номенклатурной семьи (отец Хачкинаева до переезда в Ростов работал директором Красноярского паровозовагоноремонтного завода. — «Главный») это был шок.
— В Красноярске мы жили в отдельном доме из 8 комнат. Черная икра, красная. «Ешь, сынок!»... Представления о мире я черпал из книжек и газет, из фильмов типа «Кубанские казаки». И тут я увидел, что реальная жизнь совсем другая. Кругом убогость, серость, хулиганство. Потом оказалось, что во всем виноват Сталин. Сталин взял да исказил ленинские нормы. Но он умер, и ничего не изменилось. Я стал размышлять: в чем же дело?
В армии, куда Хачкинаев попал после РИИЖТа, замполит сказал молодому человеку: «Пиши заявление в партию. Сейчас примем в кандидаты, а через год на гражданке автоматически станешь членом партии».
— Что за партия? — поинтересовался Виталий у замполита.
— У нас одна партия.
— Ах, у вас одна партия. Было бы хотя бы две-три.
— Да ты вообще ничего не понимаешь, ты же пойдешь на гражданку и в партию уже не вступишь — ты же инженер, — сказал замполит Хачкинаеву.
По словам Виталия Григорьевича, после разговора с замполитом он еще тверже убедился во мнении, что партия — это просто организация, с помощью которой делают карьеру...
Свои взгляды Хачкинаев высказывал, не думая о последствиях. Сказал же Хрущев, что партия не позволит вернуться к старым, репрессивным методам руководства страной. Будет руководствоваться только «ленинскими нормами». Виталий верил.
— Я тратил все свои деньги на музыку. Зарплата была сто двадцать — сто тридцать рублей. Я покупал две пластинки в месяц. Они стоили 60 рублей. На зарплату я мог купить две пластинки. На носки и рубашки денег не оставалось. Но я жил вместе с родителями. Не платил за квартиру, ел вместе с ними. Я никогда не был привередлив ни в еде, ни в одежде. У нас была хохма: как узнать советского инженера по паспорту? На всех трех фотографиях он в одном и том же пиджаке... Я стал изучать языки. Купил самоучители польского и чешского — тогда были доступны только польские журналы и чешская «Мелодия». Подписаться на него было тяжело, но мне удавалось как-то его доставать.
В конце концов Хачкинаев свободно переводил с польского и чешского. Взялся за английский.
В 1970 году в КГБ на Хачкинаева завели уголовное дело.
— Ко мне пришли с обыском. А у меня всюду были фотопленки — негативы с обложками дисков. А там все по-английски. «Вот, это то, что мы искали, — сказали люди в штатском. — Разберемся. У нас есть специалисты».
Хачкинаеву «предъявили две статьи».
— «Распространение заведомо ложных злостных измышлений, порочащих строй». Что-то в этом роде. Супер... Я надеялся, что законы в нашей стране действуют, и пытался отбиваться юридическими методами. «Что такое распространение? Я что, типографию создал? Выступаю по радио и вру, как Геббельс? Если я кому-то что-то сказал — это распространение?
Хачкинаеву объяснили: «Да, это и есть распространение. Думать — можешь, а вот говорить о том, что думаешь, — нет».
Дело было приостановлено, скорее всего, какими-то вышестоящими инстанциями. С молодым инженером провели беседу. Предупредили.
Начальник ростовского КГБ полковник Поляков «пытал» Хачкинаева:
— Оно тебе нужно? Ради чего ты это делаешь?
— Ради справедливости, — отвечал Виталий.
— Нет, скажи конкретно. Ради народа?
— Точно, чтобы все проснулись.
— А вот скажи, Анатолий Иванович Чумичев — это народ?
Чумичев — «чувачок» по кличке Урия Гипп разделял взгляды Хачкинева. Он точнее других плевал в портрет Брежнева. И чаще других попадал. Хачкинаев подтвердил:
— Чумичев — это народ.
— А тебе не интересно узнать, что о тебе думает Анатолий Иванович? — поинтересовался Поляков и достал толстую папку — дело Хачкинаева. — Такого-то числа в 18:30 Хачкинаев называл нашу интернациональную помощь братскому чешскому народу агрессией. Я пытался его переубедить, но он остался при своем мнении. При этом присутствовали такой-то и такой-то.
— Я говорю: «Нет, это не народ», — вспоминает Хачкинаев. — А сам думаю: «Толик — сволочь». А так искренне плевал...
— А вот это народ? — продолжает полковник, называет другое имя и читает, что он обо мне написал. — Так за какой ты народ? Народ не стоит того, чтобы за него отдавать свою свободу».
...В 1975 году Виталий понял, что образованные люди в нашей стране абсолютно невостребованны.
— Я ездил на работу на такси, когда опаздывал. Сядешь и рубль ему отдаешь. Обратно — тоже рубчик. По морде вижу, что у него три класса образования. А я учился 15 лет... И я подумал: самое плохое — это бурчать, надо действовать. И пошел в таксисты.
Людей с высшим образованием в таксисты так просто не брали.
— Как я стал таксистом? Это была целая эпопея.
В горбачевскую эпоху Хачкинаев вернулся в инженеры, работал на заводе Элеватормонтаждеталь. Дорос до заместителя директора.
— Пришли гласность и выборность руководства. Директора предприятия должен выбирать коллектив. Я выставил свою кандидатуру, разработал программу. И коллектив выбрал меня.
Хачкинаеву позвонили из Октябрьского райкома, попросили зайти.
— Беседа была деликатной... Спросили: «Вам сколько лет?» — «Сорок четыре». — «И до сих пор не в партии?» Я объяснил, что мои взгляды кардинально расходились с партийными. Но сейчас эти взгляды совпадают. На этом беседа закончилась.
Увы, Элеватормонтаждеталь не пережила перестройку.
Хачкинаев окончил бизнес-курсы и создал свое предприятие «ХиК» — «Хачкинаев и компания». Взял деньги в кредит и занялся ремонтом кровли, канализации, водоснабжения. Открыл мебельный участок.
— Нам никто не мешал. Это было время Гайдара. Но Гайдара убрали. И все вскоре оказалось в руках номенклатурщиков...
В 1995 году в жизни Хачкинаева начался новый этап.
— Мне позвонил Игорь Ваганов и сказал: «Идем работать на радио. Ты же столько знаешь». Я сказал, что могу написать сценарий. Но кто же будет говорить? В советское время дикторов учили пять лет. Что я, буду заниматься самодеятельностью? Мне стыдно. «Да нет, чувачок, ты должен сам это сделать, — сказал Ваганов. — Сейчас другое время. Пришел и вещаешь... Давай, давай...» Мне показали кнопки, рассказали, где что нажимать... Со скрипом я первую передачу провел. Потом прослушал запись — лажа!
Но передача имела успех. Такого в Ростове еще не было. Пошли звонки и письма. Хачкинаеву предложили перейти на другую радиостанцию и работать там уже за деньги.
Потом владелец станции предложил Виталию: «Ты такой популярный, создай свой фан-клуб».
— Я попробовал, — рассказывает Виталий Григорьевич. — Пришли люди в возрасте от 16 до 22. Детский сад сплошной. И несколько человек в возрасте. Президентом избрали самого старшего, ему было уже около 60. У нас все было, как у Алана Фрида (американский диск-жокей. — «Главный»). Мы вместе с моим фан-клубом подпевали исполнителям.
Потом были другие радиостанции, клубы.
— В 2003 году мне предложили поучаствовать в конкурсе «Радиомания-2003». А оставалось два дня. Да и желания никакого не было. Это ж Москва проводила. Что они понимают в рок-н-ролле? Но сделал. Программа называлась «Женщины в рок-н-ролле». Через некоторое время мне звонят: «А вы не хотите в Питер съездить?»
Оказалось, что Хачкинаева номинировали на звание «Лучший музыкальный ведущий страны».
— Я поехал... Видел это сборище. Концертный зал «Октябрьский». Дали гала-концерт. Позорнейший. Там были Орбакайте, премьер, какой-то министр. Скука. Но у нас, правда, кое-что было с собой, у всех, а то бы мы сошли с ума. Я спрашиваю: «Кто там еще номинирован?» Хотел познакомиться, поговорить. Номинирован был Козырев Михаил. Он же был и председателем жюри. Он и занял первое место. Совок полный. Мне дали грамоту.
— Другие звания у вас есть? — спрашиваю Виталия.
— Народный любимец.
Сейчас у Хачкинаева свой клуб. Он — его совладелец и ведущий музыкальных программ. Диджей.
Впрочем, в ближайший месяц он не будет крутить пластинки, а тем более петь.
— Подкачало здоровье. Нельзя волноваться, поднимать тяжести, перенапрягаться. Недавно вышел на сцену — спеть, а жена говорит: «Напрягаешься, рок-н-ролл нельзя без напряжения петь». В этот месяц стараюсь себя поберечь. Нашел другого диск-жокея, он крутит музыку, правда, без комментариев.
— Как ваши ровесники относятся к вашей деятельности? — спрашиваю у Виталия.
— Ровесников мало. И я с ними не общаюсь. Может, поумирали... Мое поколение — оно какое-то мертвое, вялое. Как только дали нам возможность — дали, мы не завоевали этого, нам дали возможность проявить себя, они попрятались, исчезли, сидят в пещерах, жалуются на нищету. Пенсионеры все, естественно.
Хачкинаеву ближе несколько другие люди.
— Помню, приезжал Клаус Майне из «Скорпионс». Пели, куролесили вместе, хороший чувак. Вместе с Майне мы пели «Долговязую Салли», «Рок эраунд зе клок»... С американскими музыкантами мы моментально находили общий язык, они — простые люди. Посидим минут пять и уже свои в доску. Помню, приехал «Вайт Снейк». Ковердейл остался в Лос-Анжелесе, и вокалистом был Тони Мартин из «Блэк Саббат». Сидим с музыкантами у нас в клубе, выпиваем. Вдруг вижу: спускается чувак какой-то, голый череп, ирокез немыслимый и восемь волосков с подбородка спускаются. У нас в Ростове таких нет.
— Приезжий?
— Залетный... Подходит ко мне, представляется: «Ай эм Тони Мартин». Ну, думаю, о чем с ним говорить? Спрашиваю: «Что будешь?» — «Водку». Налил себе и ему водки. После второй рюмки он начал мне рассказывать анекдоты. Жизнерадостный веселый парень. Я хохотал вместе с ним, хотя и не понимал половины из того, что он сказал. Но он так хохотал.
Разговаривать с Хачкинаевым трудно. Ему постоянно звонят. Почти все мелодии рингтонов — это рок-н-роллы: «Хат дог» — это общий. Для женщин — «Онли ю» («Только ты») или «Секс-бомб». Для музыкантов — «Рок эраунд зе клок» («Рок круглые сутки»). Это любимая мелодия Виталия Григорьевича.
Перейти в архив