Старейший в свое время член Союза художников СССР скульптор Нина Нисс-Гольдман прожила 98 лет. Знавшие ее люди писали что-то вроде: «Когда вы наклоняетесь, чтобы поздороваться с Ниной Ильиничной, то чуть не сталкиваетесь лбом с великим Модильяни, который тоже именно в этот момент нагнулся, чтобы поцеловать свою подружку».
На верхней Масловке.
Сказать, что имя Нисс-Гольдман сегодня не известно в России, было бы неправдой. Не так давно ее кандидатура даже была предложена для закладки памятного знака на ростовской «Аллее звезд». Но нужного количества голосов кандидатура не набрала.
Хотя канонической биографии Нины Ильиничны не существует, есть «апокрифы» — в 1990 году Дина Рубина написала повесть «На Верхней Масловке».
Верхняя Масловка — это городок художников в Москве. Он был построен в 1930–1950 годах. Такая художническая коммуна по-советски. С общей умывальней, с общественной столовой, персонал которой составляли жены художников. Когда напротив городка был построен многоквартирный дом, художники потребовали, чтобы его перекрасили в серый. Мол, оригинальный цвет — желтый — слишком ярок и «отсвечивает» на картинах художников. Власти пошли навстречу творцам. Еще бы — на Масловке были мастерские классиков соцреализма: Фаворского, Пименова, Герасимова, Дейнеки...
В 2004 году режиссер Константин Худяков экранизировал повесть Дины Рубиной.
Как написано в «Кинопоиске», «Анна Борисовна — в прошлом знаменитый скульптор, покорившая в свое время российскую и французскую столицы. Теперь ей за 80, но, несмотря на преклонный возраст, она сохраняет ясность и живость ума, меткий юмор и интерес к жизни.
Петр — театровед по образованию, режиссер самодеятельного театра. Когда-то он с успехом начинал, много публиковался, но потом сдал и так и не смог сделать что-то заметное в искусстве. Уже много лет, не имея собственного жилья в Москве, он живет у Анны Борисовны в квартире на Верхней Масловке, ухаживает за ней, помогает по хозяйству. Взаимоотношения этих людей противоречивы и загадочны, между ними огромная разница в возрасте и в эмоциональном складе. Порой кажется, что Анна Борисовна и Петр ненавидят друг друга. Но что же тогда удерживает их вместе столько лет?» Вот так написано. Цитата.
По словам Дины Рубиной, у Анны Борисовны (ее сыграла Фрейндлих) был прототип — Нина Ильинична Нисс-Гольдман. «Могучая скульпторша с Верхней Масловки. Огромная, с огромными мощными руками, с огромным носом, которая говорила басом».
С Нисс-Гольдман Дина Рубина и ее муж художник Борис Карафелов дружили. Карафелов рисовал Нину Ильиничну в 80-х. Есть портрет Н.И. Нисс-Гольдман работы художника Бориса Карафелова. Он в Италии, частном собрании. Кстати, одно время Карафелов работал в Новочеркасском театре им. Комиссаржевской.
Петра сыграл Евгений Миронов. У его героя тоже был прототип — Евгений Одинцов. Благодаря «Фейсбуку» мне удалось найти этого замечательного человека — познакомил Асаф Фараджев, выпускник театроведческого факультета ГИТИС им. А.В. Луначарского, ныне руководитель Студии театральной музыки.
Он написал мне: «Нина Ильинична... дорогие воспоминания моих студенческих и более поздних лет... Живший у нее в мастерской, ухаживавший за ней и хоронивший ее Евгений Одинцов — мой однокурсник и близкий друг... Как часто я бывал на Масловке в мастерской Нины Ильиничны и в Жениной комнате выше этажом. Хотите, я вас свяжу телефонически? Но он — человек непростой, имейте в виду».
Слава богу, Евгений Одинцов согласился на разговор.
Я спросил:
— А вы читали Дину Рубину?
— Нет, не читал. Я не люблю Дину. Помню, как она появилась в мастерской... Кто-то мне сказал, что я в повести неудачник. Какой же я неудачник? Ко мне это слово не относится. Я полстранички прочел и бросил, мне это не надо. Все хочу сам написать, я мог бы такое рассказать, что все бы ахнули. Но здоровья нет.
Силы уходят, болею.
— Как же вы познакомились?
–- Случайно. Была такая женщина Александра Азарх-Грановская, жена Грановского — основателя еврейского театра, ее сестра была женой Фалька, а потом Лабаса. У Александры не было ноги и глаза. Она жила на Мясницкой, там, где ВХУТЕМАС, в огромном красном доме, на последнем этаже. По вечерам у нее собиралась молодежь. И меня как-то к ней привели. Приходило и много стариков. Говорили об искусстве, занимались живописью. В общем, это был такой салон. И там я познакомился с Ниной Ильиничной. Это был 72-й или 73-й год. Я до судорог восхищался ею. Мои приятели тоже узнали ее через меня. Мы были молодыми, были дураками и не понимали, кто рядом с нами. А ее надо было на руках носить. Она была грандиозной личностью.
Дружба между Одинцовым и Нисс-Гольдман длилась почти 20 лет, до самой смерти Нины Ильиничны 29 января 1990 года.
Так что в своих заметках я опирался на воспоминания Одинцова, художника и реставратора Татьяны Хвостенко (по словам Одинцова, он ей многое надиктовал), повесть Рубиной и отдельные заметки современников Нисс-Гольдман.
Портрет Дзержинского в виде каменной бабы.
В Ростове.
В 1885 году в Ростове-на-Дону обосновался 37-летний выпускник Императорской военно-медицинской академии Илья Галилеевич Рындзюн. У него была молодая — на 13 лет младше — жена, Матильда Борисовна Райвич.
В Ростов семья перебралась из Вильно (из повести Рубиной можно предположить, что из Варшавы).
Если открыть какую-нибудь ростовскую газету начала прошлого века, вы сразу увидите рекламу «Санатория и гидропатического заведения» доктора Рындзюна на Никольской, 94 (ныне Социалистическая, 92).
О «санатории» Рындзюна в Ростове помнят до сих пор — в основном из-за скандала, связанного со сносом здания, где когда-то располагалась лечебница…
Илья Галилеевич Рындзюн был фанатиком водолечения. В его заведении применялись еще и лечение вибрацией, электролечение, и «светолечение» — на пациентов светили лампочками синего или красного цвета. Можно было принять горяче-воздушные ванны.
Существует легенда, что у Рындзюна бывал и Антон Чехов. Документально этот факт не подтвержден. По словам Одинцова, Нине Ильиничне об этом факте ничего не было известно, по крайней мере, они никогда не упоминала Чехова в связи с отцом.
Матильда Борисовна окончила в Киеве математический факультет. Ее сравнивали с Софьей Ковалевской. Но по математической линии она не пошла, а посвятила себя семье — дочерям Глафире, Людмиле, Нине и сыну Владимиру, самому младшему (родился в 1897 году).
Евгений Одинцов рассказал, что Нина Ильинична часто вспоминала Ростов.
– Это же ее родина. Вот какую деталь я запомнил. Она как-то спросила отца: «Почему у нас в семье не говорят по-еврейски?» Он сказал: «Тебе это не надо, Нина»... Каждый вечер он отправлялся на крышу дома, там был солярий, он садился в кресло и открывал Библию. А Нине говорил: «Тебе это не надо». О себе Нина Ильинична говорила: «Мать удивлялась моей тупости, я не понимала математику, терпеть ее не могла».
А Матильда Борисовна занималась математикой со всеми детьми. Дочерей и сына Рындзюны не наказывали, но Нину мать била по голове тетрадкой — выходила из себя из-за неспособности дочери к точным наукам.
В четырнадцать лет Нина и ее четыре подружки организовали тайный марксистский кружок — одна из девочек читала другим лекции о прибавочной стоимости.
Однажды Илья Галилеевич услышал лекцию и вечером сказал дочери: «Ты же не знаешь арифметики!»
Зато Нина хорошо знала Толстого и Чехова. И очень хотела заниматься скульптурой.
Портрет Валерия Брюсова.
Парни с нашего двора.
В 14 лет Нина поступила в Киевскую скульптурную школу, а в 16 лет, в 1909 году, уехала в Париж — в знаменитую «Русскую Академию».
Как пишет Дина Рубина, в Париж она приехала в старой юбке, вывезенной из Ростова.
Героиня повести говорит о себе: «Вообще, одета была, по всей видимости, ужасно. Носила я тогда две косы, а со лба свисала длинная прядь. Когда по утрам шла в студию — лепить, то рабочие на Монпарнасе часто хватали меня за эту прядь и весело предлагали: идем со мной спать. Представляете, на кого я была похожа!»
Во Франции на Нину обратили внимание не только рабочие, она познакомилась с Александром Архипенко (американский скульптор, один из крупнейших представителей кубизма в скульптуре), Амедео Модильяни, Ханой Орловой (французский скульптор и график, кавалер ордена Почетного Легиона), Хаимом Сутиным. С Модильяни они частенько ходили в соседнее кафе есть луковый суп.Как я понимаю, о Модильяни Нина Ильинична рассказывала не раз.
Детали ее историй меняются в зависимости от пересказчика.
Например, Эльвира Менжерицкая, на момент беседы — работник библиотеки Московской Организации Союза Художников, вспоминает: «Однажды, расхрабрившись, я рискнула намекнуть на то, что хотела бы из ее уст услышать историю, связанную с Модильяни. Вероятно, я была отнюдь не первой, обратившейся с подобным предложением, потому что Нина Ильинична, не задумываясь, произнесла: "А, хотите рассказ о Модильяни? Пожалуйста. Мы жили в одном дворе. Ходили в одну столовую. Может быть, пользовались даже одним туалетом. Вот и все, что я могу рассказать о Модильяни". Как отрезала. Естественно, что больше ни этой темы, ни других подобных я не затрагивала».
Евгений Одинцов слышал другую версию:
— Все удивлялись: «О, вы знали Модильяни, скажите, какой он был?» Она: «Ну что рассказывать. Да, он всегда был под кокаином. Потом приехала Ахматова, и я уже отпала». Она много о парижской жизни рассказывала. Смешного и трогательного.
У Дины Рубиной находим еще один штрих — однажды Модильяни сказал Нине: «У вас независимая походка», на что она ответила: «С чего бы ей быть зависимой, если каждый месяц мне присылают двести франков?»
Зам.наркома НКВД Белобородов. 1921.
Из Парижа в коммуналку.
Когда началась Первая мировая война, Нина вернулась в Россию. По словам Евгения Одинцова, в каталогах выставок объединения «Мир искусства» значится адрес участницы Нины Ильиничны: Мясницкая, дом 15, квартира 9.
— Еще с дореволюционных времен она была там прописана. У нее сначала было две комнаты в большой коммунальной квартире. А потом одну оттяпали. И она так и жила в одной комнате. И не интересовалась расширением. И мужу говорила, что не надо ничего строить, никаких квартир. Мол, удерем на Запад.
Но на Запад удрать как-то не получилось. По словам Одинцова, Нине Ильиничне было, в общем-то, все равно, в какой цвет окрашены флаги.
Одинцов вспомнил:
— Она говорила мне, что когда шла гражданская война, когда брат уехал, ее не интересовало, какая власть в Ростове, в Харькове или Москве. Белая или красная. Лишь бы была возможность заниматься скульптурой.
Она была очень легкая в этом смысле.
1920 год Нина Ильинична провела в Ростове, уже красном. Как можно судить по членской карточке, выданной ей 29 апреля 1920 года Донским областным отделом Всероссийского Союза Работников искусств, теперь она уже не Рындзюн, а Нисс-Гольдман. Из чего следует, что она вышла замуж. За математика Александра Гольдмана. В 1913 году у Александра и Нины родилась дочь.
Но что за Нисс? Есть такое женское имя — Нисса: «важная; знаковая».
У Тютчева есть такие строки:
Ниса, Ниса, Бог с тобою!
Ты презрела дружний глас,
Ты поклонников толпою
Оградилася от нас.
По словам Одинцова, псевдоним Нисс она придумала, вдохновленная поэзией:
— «Я украсила свою фамилию такой приставочкой». И дочку она назвала Нисс, Ниссик.
Потом псевдоним Нина Ильинична узаконила судебным решением в 1943 году. В ее представлении Нисс — это разреженный воздух.
Судя по взносам, отмеченным в упомянутой членской карточке, в Ростове Нина пробыла до конца 1920 года. К этому времени относится ее встреча с Велимиром Хлебниковым. Рассказы об этой встрече занимают второе место по популярности — после рассказов о Модильяни.
Литературовед Валентина Моредер слышала такую версию этого события:
«Это было в 1920 году, в Ростове-на-Дону, родном городе Нины, урожденной Рындзюн. Не так давно она возвратилась из Парижа, потому, по ее словам, одета была с французским шармом, на ней было платье с каким-то невероятным бантом. Красавицей она никогда не была, но внешность имела запоминающуюся (особенно выдающимся был нос). Хлебникова она видела пару раз в "Кафе поэтов", где силами молодежи "Театральной студии" осуществлялась постановка Велимировой "Ошибки Смерти". Специально их никто не знакомил. В ясный осенний день по улице города двигалась многочисленная похоронная процессия, в хвосте которой плелась сутулая фигура поэта. Скульптор Нина с неотразимым бантом стояла среди зевак на тротуаре и глазела на траурное шествие. Хлебников покинул свое место в строю, подошел к ней и пригласил присоединиться к кортежу, на что она удивленно возразила, что ни с кем не знакома. Велимир подтвердил, что и он не имел чести быть кому-либо представленным, зато привел мощный довод в пользу соучастия: "Но ведь на поминках будут кормить!" Они разошлись и больше не встречались».
Версия Одинцова звучит так:
— Она стояла на тротуаре, он подошел к ней и сказал: «Нина Ильинична, где здесь можно продать что-то или купить? Брюки или что-нибудь в этом роде?» И все. Это был совершенно «отвлеченный» человек — Хлебников.
В 1920 году Нисс-Гольдман предложили преподавательскую должность во ВХУТЕМАСе (Высшие художественно-технические мастерские). Она согласилась. В 1926 году Нина стала профессором. В том же 1926-м Нина Ильинична по рекомендации Владимира Фаворского уехала в 2-летнюю командировку в Италию. Вывод: большевики считают скульпторшу своей.
И Свердлов, и Солженицын.
В какой же манере творила Нисс-Гольдман? Над чьими портретами работала?
О ранних ее работах пишут: «В своих пластических экспериментах была близка Александру Архипенко и Жаку Липшицу. Ее статуи и изваяния <…> отличались пластической мощью, не дававшей никаких оснований дискриминировать их как "женские" работы».
Проиллюстрировать этот период возможности нет.
В 1918 году она изваяла большевика Якова Свердлова в примитивистском стиле — в виде каменной бабы.
Татьяна Хвостенко пишет, что долгое время баба стояла у Ростовского этнографического музея (наверное, имеется в виду Северо-Кавказского музей горских народов. — «Главный»), в начале 30-х ее убрали. К тому времени стало понятно, что советский руководитель не может быть каменной бабой. В 1920 году в Ростове Нина Ильинична работала над бюстом большевика Александра Белобородова.
Александр Георгиевич — личность в то время известная. С января 1918 года он — председатель исполкома Уральского областного Совета. 12 июля 1918 года Белобородов подписал решение Уралоблсовета о расстреле Николая II и его семьи. В 1920 году глава уральской инквизиции был членом РВС 9-й армии Юго-Восточного — Кавказского фронтов, жил в Ростове. Бюст выполнен в реалистической манере. Нина Ильинична рассказывала: «Я была в это время у своих родителей, и он, зная меня от Свердлова, попросил сделать свой портрет».
Нина Ильинична также говорила, что лицо Белобородова было довольно добродушное, курносое и легкомысленное. Вспоминала со смехом, как он во время пауз выскакивал из кабинета в коридор и картинно кричал своим секретаршам: «Чаю и чего-нибудь к чаю». «Никто бы не подумал, что этот белобрысый курносый мальчишка и есть тот, кто убил царя великой страны». Портрет был выполнен в двух экземплярах. Один остался у самого Белобородова, а другой ушел по линии госзакупки.
К 1924 году относится выполненный в авангардной манере портрет поэта Валерия Брюсова. С поэтом так можно. Брюсову оставалось жить несколько месяцев. Сейчас скульптура в Третьяковке. Известны и портреты Сталина работы Нисс-Гольдман. Евгений Одинцов вспомнил, что об этом периоде своего творчества Нина Ильинича рассказывала с горечью и смехом. «Начался соцреализм, и я не выдержала. Налепила много Сталина».
— Иногда соавтором был ее друг Лев Бруни (художник-авангардист, преподаватель графики во ВХУТЕМАСе-ВХУТЕИНе. — «Главный»), который был женат на дочери Бальмонта, Нине Константиновне Бальмонт... Есть репродукции в журналах 30-х годов. Большой портрет Сталина и подпись: «Гольдман и Бруни».
— Сталин им позировал?
— Нет, конечно. Он никогда никому не позировал. Рисовали по фотографиям. У нее были и портреты Микояна, Молотова, других политических деятелей. Помню, в мастерской Нины Ильиничны они стояли на антресолях. А вот Брюсов позировал. Позировали Платонов и Солженицын. Они все в каталоге Третьяковки. Есть там и портрет самой Нисс-Гольдман в мраморе.
Москву украшают около десятка ее памятных скульптур и мемориальных досок. Нина Ильинична гордилась досками.
Портрет Александра Солженицына.
Все ушли.
— Нина Ильинична была изумительным человеком, она прожила почти 100 лет, и никакого старческого увядания у нее не было, а были огромный темперамент, огромная жизнестойкость, до последнего интеллект ее не угасал, — рассказал мне Евгений Одинцов. — Конечно, скульптурой она уже не занималась — это тяжелая работа. Но у нее была замечательная живопись, она писала и маслом, и акварелью до последнего. И вообще она была невероятная. Она моментально определяла людей. Нину Константиновну Бальмонт (1900–1989. — «Главный») называла птичкой райской. Говорила, что многие люди ее не понимают и не любят (старуху с длинной американской сигаретой и бутылкой заграничного коньяка. — «Главный»). Но она — неземного происхождения человек. Так все и было. Она перед смертью потеряла ногу — троллейбус переехал. Но она ничуть не огорчилась. Мол, так угодно Богу. Нина Константиновна и Нина Ильинична — две самые невероятные женщины, которых я знал в своей жизни.
— Она интересовалась судьбой брата Владимира, знала, что он писал под псевдонимом «А. Ветлугин», работал в Голливуде?
— Она очень тосковала о нем. До последнего вспоминала. В двадцатые годы поехал в Париж художник Богородский, она попросила его найти какие-то сведения о брате. А он ничего не сделал. Говорила, что сволочь большая этот Богородский. О том, что брат умер в 1953 году, узнала уже после его смерти.
— А что известно о муже — математике Александре Гольдмане?
— Они развелись, и она не знала, как он жил после развода. Он рано умер, до войны. Их дочь — Нисс Пекарева (1913–1984. — «Главный») стала искусствоведом, круг ее интересов — архитектура. Из повести Дины Рубиной можно понять, что Александр Гольдман был репрессирован в 1938 году. Но повесть — художественное произведение, и насколько этот факт соответствует действительности, мне не ведомо. Как я понял, об Александре Гольдмане известно меньше всего, даже его отчество нигде не указано.
О других членах семьи известно следующее.
Илья Галилеевич умер в Ростове в 1927 или 1928 году.
После смерти мужа Матильда Борисовна переехала в Москву.
— Нина Ильинична сокрушалась до конца своих дней: после богатой ростовской жизни она не смогла создать матери хорошие условия. Матильда Борисовна скиталась по домам дочерей. Умерла еще до войны, — рассказал мне Одинцов.
По его словам, старшая сестра Глафира вышла замуж, родила сына — Жоржа, он тоже стал архитектором:
— Иногда он делал мемориальные доски вместе с Ниной Ильиничной. Так и указано: авторы Луцкий и Гольдман. Жорж был женат на дочери Емельяна Ярославского (большевик, председатель общества воинствующих безбожников. — «Главный»). Марьяна Ярославская тоже была скульптором. Недавно умерла — лет 10–15 назад. Так вот, Марьяна убежала от Жоржа со своим закройщиком, и Жорж выбросился из окна дома, который он сам и построил. Разбился. Там сейчас живут актеры МХАТа, бывшая улица Немировича-Данченко, Глинищевский переулок. Были ли у них общие дети, не помню... У младшей сестры Людмилы была дочка Галина. Работала у Примакова в министерстве иностранных дел, доктор наук, специалист по Корее, она умерла недавно, лет 10 назад. Я знал Галю, она была очень славная, дружила с Ниной Ильиничной... Все они похоронены на Преображенском кладбище, все лежат рядом. На кладбище никто не ходит, только я. Нет никого, нет, все ушли.
Памятная доска, посвященная Сергею Рахманинову.
P.S.
В повести Рубиной главная героиня характеризуется следующим образом: «Она получает большую пенсию. Скажем так, самую большую, какую можно у нас получать. Но проследить, куда и когда испаряются эти деньги, совершенно невозможно — большая часть уходит на подачки даровитым алкоголикам из соседних мастерских, на праведное дело опохмела».
Евгений Одинцов так подводит итог жизни Нины Ильиничны:
— Она прожила два миллионных состояния — своего отца и своего мужа. Промотала. Это ей ставят в упрек, а я ставлю в заслугу. Она с собой ничего не унесла на тот свет. Все прожила, все промотала.
А что делать с состояниями? Их надо промазывать. Она мне как-то сказала, что богема — это простота и доброта. Она любила богему и сама была богемой высшей пробы. Не для хохмы.
Перейти в архив