Сергей Битюцкий, родился в 1962 году, окончил ДГТУ, факультет автоматизации и автоматики. Один из основателей ростовского клуба любителей фантастики «Притяжение». Фрилансер.
9.24. Владимир Стенченко вел свой «Бигфайр» в обычном патрульном полете на высоте 40000 метров. Тишину разорвал вой сирены. Все еще не веря в происходящее, пилот медленно протянул руку к запломбированному пульту.Восемь крылатых ракет, вырвавшись одна за другой из брюха самолета, унеслись вперед, оставляя за собой пышные инверсионные хвосты...
9.26. Локаторы атомного ракетоносца «Роял Стар» нащупали далеко вверху маленькую точку. Огромный корабль, казалось, сжался от ужаса, но через несколько секунд ответил на неизвестно чей удар неизвестно кому. Шесть раз корабль исступленно содрогался и, надсадно воя и обливая палубы бешеными струями огня, выпускал на волю баллистических монстров. А потом упала нейтронная бомба, и все активные вещества, которыми был нашпигован ракетоносец, жутко ахнув, превратились в свет.
— Самое известное мое произведение — «Когда расцветают бомбы». Я написал его в 1981 году. Часть — в виде хроники, часть — белым стихом. Атомная война глазами инопланетян. Рассказ известен тем, что спустя десять лет был опубликован в книгах Роджера Желязны под его именем... Дело в том, когда я его писал, тема атомной войны не поощрялась, и рассказ был опубликован в заводской многотиражке. На всех фестивалях фантастики я дарил его друзьям. И кто-то из друзей, я так и не узнал, кто, пошутил. Составляя в 1991 году сборник рассказов Желязны, он запузырил туда мой рассказ. И отправил гулять по стране. Это был «самопальный» сборник — как раз к тому времени сформировалась система любительских переводов иностранной фантастики. Их размножали и продавали по всей стране. Благодаря этому мы прочитали много замечательных произведений, которые не были официально опубликованы. Потом в начале девяностых пошла эпоха пиратских книжных публикаций. Издательства, чтобы не платить переводчикам, посылали человека на базар, человек покупал самопалку, издательства меняли несколько слов, мол, это мы сами перевели, и выпускали книгу. Мой рассказ вместе с «самопальной» книгой Желязного купило издательство «Транспорт», а потом и «Центрполиграф».__ Эти дебилы, не проверив первоисточник, фуганули рассказы в печать. Все знали, что это мой рассказ, за честь мундира бороться не приходилось. Так что я — Желязны, будем знакомы!
— Желязны читал ваш рассказ, его перевели на английский?
— Не перевели. А Желязны умер молодым... Очень хотелось ему написать. Тем более, что адрес я мог взять у Бориса Завгороднего, председателя Волгоградского клуба фантастики. Он в начале 80-х переписывался с Рэем Бредбери, Желязны. Борис работал грузчиком на базаре и писал письма зарубежным фантастам, отправлял им наши советские открытки. В ответ ему присылали альбомы, календари, свои книги — советские открытки были в диковинку. Волгоградский КГБ был в изумлении.
— И что, рассказ принес деньги?
— Что ты! Под моим именем его опубликовали лишь в 2011 году. Составитель сборника предложил мне гонорар — 2 или 3 тысячи рублей. Я отказался от него — в пользу фестиваля, который проходит в Крыму в Партените.
— Когда увлеклись фантастикой?
— Я читал фантастику с третьего класса. В 1979 году я попал в фэндом.
— Что такое фэндом?
— Фэндом — сообщество любителей, издателей, писателей фантастики. В Ростове клуб фантастики существует с 1977 года. Когда я туда попал, понял, что я тут буду жить и через полгода был членом совета. Мы создали в Ростове один из двух центров клубного движения в стране. Первый центр — свердловская «Аэлита», второй — наше «Притяжение». Мы провели два фестиваля — в 1982, 1983. А потом на нас обратили внимание. Мы привлекли внимание бешенной неподконтрольной активностью. В итоге мы удостоились постановления ЦК КПСС — «О мерах по усилению контроля за деятельностью самодеятельных организаций, в частности клубов фантастики». Это было серьезное постановление. Мы их испугали — каждый день я отправлял пачки писем — методические рекомендации открывающимся клубам, как формализоваться при комсомоле, при союзе писателей. В конце 1983 года к нам на собрание пришли пятьдесят комсомольцев — по уставу у нас свободное посещение — и переизбрали правление. Откорректирвали тематику деятельности — мол, упор должен быть сделан на патриотическое воспитание. 50 человек — «за», 30 — «против». Мы встали и ушли. А потом, когда стало можно, той энергии уже не было. После клинической смерти чемпионом мира по прыжкам не станешь... Сейчас на заседания приходит человек 10... А собственную книгу издать все труднее и труднее. Есть десять–двадцать авторов, которые могут заработать на своих произведениях. Остальные, пусть даже очень хорошие, могут лишь участвовать в проектах авторов из первой десятки.
Борис Сапожников, родился в 1983 году. Автор четырех опубликованных романов. В данный момент пишет под псевдонимом Александр Тимьянов. Юрист в компании по торговле недвижимостью.
Никогда не любил я заглядывать в личный кабинет Кристобаля Гутьере. Бывшего инквизитора, чуть не сподвижника самого Торквемады, а ныне главу стражи Запада, боялись, наверное, все, даже полковник Грим, по прозвищу Гренадер, хотя тот, скорее опасался его, как слишком опасного друга. Но лично меня больше всего нервировали ни прошлое бывшего инквизитора, ни его мрачная репутация, а чучело штандартенфюрера СС, стоящее в углу. Как шутил иногда сам Кристобаль, тот тоже был хорошим таксидермистом, но он добрался до него раньше.
— Проходи, сэр Галеас, — сказал мне Кристобаль, — да что вы коситесь так на фон Бока. Сколько лет он тут стоит, а все смотрят на него, будто в первый раз.
— М не всегда хотелось сделать что-то свое. Сначала писал какие-то рассказики. В основном это был плагиат. Правда, сейчас в этом жанре многие пишут. Взять, к примеру, Пушкова, который написал свою историю «Трех мушкетеров». А потом я прочитал книгу Владимира Свержина. До того момента то, что я читал казалось мне на десять голов выше того, что я пишу. А прочел Свержина и понял, что это написано таким же примитивным языком, каким пишу и я, учась на втором курсе института. Долгое время сочинял повести, публиковался в «Самиздате». Пытался отправлять в издательства, но мне не отвечали. Я совсем уже отчаялся. А потом написал роман «Наука побеждать» — в жанре альтернативной истории. О том, как некие фашисты в 1944 году, понимая, что война проиграна, перемещаются во времена наполеоновских войн, чтобы объединить Германию, раньше, чем это произошло на самом деле. Мой герой — человек XIX века, офицер русской армии, оказывается впутан в это дело. Он не понимает, что происходит, а для читателя все это тайной не является. Если честно, я настолько отчаялся, что даже не думал публиковать книгу, я выложил ее на «Самиздате». Спустя полгода мне позвонил Александр Сидорович, главный редактор издательского дома «Ленинград». Он предложил мне опубликовать роман. Для меня это было шоком.
— Роман большой?
— 20 с лишним авторских листов, лист — 40 тыс. знаков. Меня попросили его разделить на две части. Так что он у меня вышел в двух томах.
— Какие условия вам предложили?
— Три рубля за каждый изданный экземпляр. 5 тысяч — первый том и 7 тысяч второй. Получалась неплохая сумма.
— 36 тысяч?
— Для человека, который никогда этим не зарабатывал, — неплохо. Я знаю, что сейчас стартуют и с 11 тысяч рублей. Предлагают и по 2 рубля за экземпляр... Но и этих денег я до конца так и не получил. Часть гонорара мне отдали, когда сразу много авторов издательства подняли бунт, сказали, все, не будем писать... Но 15 тысяч остались должны... У меня вышла потом еще одна книга у них — «Звезда и шпага». Эта книга, которую я считаю самой удачной, к сожалению провалилась в продаже, ею до сих пор завалены склады. Может быть, потому что она выходит за рамки развлекательной фантастики — я попытался поделиться своими идеями. Там тоже некие «попаданцы». Группу советских военных советников отправляют в прошлое, чтобы помогать Емельяну Пугачеву. Герой — офицер русской армии, который сражается против Пугачева. 19 авторских листов. Меня попросили дописать еще 6 листов. Причем надо было сделать это за два дня, хотя обычно такой объем пишется за месяц... Я был рад, что у меня вышла такая толстая книга. Но читатель толстую книгу не воспринял. Плюс еще в «Ленинграде» очень сильно хромают обложки...
— Как долго длится ваша писательская история?
— С февраля 2010 года. За это время у меня вышло пять книг, если в книгах. Четыре романа — если в романах.
— Это немало. Когда же вы пишете? Как я понимаю, у вас есть и другая работа.
— Пишу вечерами... Последний вышедший роман называется «Мертвая хватка». Говорят, хорошо продается. Обещают по 6 рублей за экземпляр. Главное, чтобы все продалось. Я хожу на рынок «Динамо», спрашиваю, где Александр Тимьянов? Проверяю.
— С чем, связан выбор псевдонима?
— Н у, во-первых с тем, что Сапожникова не хотят печатать, во-вторых, я подумал, что фамилия должна быть необычной, должна бросаться в глаза. И она не должна быть дурацкой. Например, есть такой писатель Алексей Живой. Поначалу он печатался как «А.Я.Живой». Алексей Яковлевич Живой. Сразу обращает на себя внимание. У меня есть знакомый из «Лениздата» — Дима Самохин. Сейчас он пишет как Дмитрий Даль. Мы ему
советовали переименоваться во Владислава или Владимира. Чтобы было «В. Даль», «вдаль» Но он на это сильно обижается.
— Название тоже имеет значение. Мое внимание, например, привлекла книга «Казак в аду».
— Ну это же Белянин! Это автор 90-х. Хотя... Потребителю современного фэнтэзи, которому 14–15 лет, это имя уже ничего не говорит. Кто такой Белянин? Ну да, название тоже привлекает. У меня был «Закат Запада», посоветовали сделать «Страж границы». Наверное, показалось, что в «Закате Запада» есть что-то философское.
Родилась в 1979 году. Филолог-русист по образованию. Сегодня преподает информатику в Педагогическом институте ЮФУ. Самым своим удачным рассказом считает «Вирус», так до сих пор нигде и не опубликованный. Как пишет в аннотации к рассказу сам автор — в «Вирусе» представлен мир победившей ноосферы (ноосфера — сфера взаимодействия общества и природы, в границах которой разумная человеческая деятельность становится определяющим фактором развития). Рассказ о том, как воскресили писателя-фантаста. Оказывается, в будущем писатели-фантасты не нужны, разве что для написания путеводителя по городу-музею «Луна-Сити».
«Данные файла подтверждали догадку — это был один из тех, кто в двадцать первом веке погрузился в криосон, завещав разморозить себя спустя двести лет. Когда планета горела в огне религиозных войн, а Третья мировая казалась неизбежной, жизнь на Земле усилиями корпораций и монетаристов стала невыносима. Каких только безумств не совершали отчаявшиеся люди. «Луна-Сити» пережил тогда свой расцвет, пока тамошние власти не сообразили, что теряют ресурсы, а приобретают лишь деньги, на которые уже ничего нельзя купить, и толпу бездельников, которая ничего не умеет делать.
После того как Лейпорт был закрыт для пассажирского транспорта, многие приобрели койки в санатории при Институте Крионики. Хорошо еще не совершали массовых само- убийств или не вложили деньги в безумный проект колонизации Венеры, жертвой которого стали миллионы. Кризис длился более десяти лет, и теперь, именно на эти годы приходился пик воскрешений.
Лишь то, что Виталий Дольский был писателем-фантастом, добавляло изюминки в это, в общем-то, будничное событие, и позволило журналистам раздуть из него новость, месяцы державшуюся в различных топах. Сначала — глобальном, затем — региональном, научном, футурологическом, литературном и так далее, вплоть до рейтинга интерактивных передач для домохозяек, на котором все и кончилось.»
— Можно сказать, что я выросла на фантастике. Папа собирал библиотеку и там было много фантастических книг. «Марсианские хроники» Бредбери я прочитала еще до школы. Первые самостоятельные опыты были еще в школе, а серьезно заниматься я начала еще в 1998 году.
— Свое писательство вы рассматриваете как хобби или дело жизни?
— Скорее дело жизни. Хобби — это могу писать, а могу не писать. Не писать я не могу.
— Что-то типа графомании?
— Да.
— О чем вы пишете?
— Мне близка социальная фантастика. Помимо приключенческой компоненты, всегда стараюсь ставить глобальные вопросы, вопросы о человеке.
— Я обратил внимание, что вы работаете в рамках проекта Ника Пирумова. Что это такое?
— В 2012 году Николай Данилович предложил сделать проект, потому что сейчас это магистральная тема. Очень много издательств делают проекты. А у Николая Даниловича есть свой мастер-класс, который работает с 2007 года. Он знает, на что способны его ученики. Он сказал, давайте я выделю вам небольшое пространство своей вселенной, на материале которой вы сделаете свои романы.
— Что такое вселенная?
— У разных фантастов свои вселенные, в которых работают свои допущения. Например, есть вселенная, как у Шеффилда, там много артефактов, оставленных предтечами. У Толкиена вселенная предполагает существование магических расс — эльфов, гномов и так далее. Пирумов отталкивался от вселенной Толкиена, но он ее значительно переработал.
— Как вы думаете, о чем говорит массовое обращение к чужим вселенным? То же самое мы видим в кино — в фильмах типа «Мстителей» и «Железного человека». Почему не изобрести свою вселенную?
— С одной стороны, интересно строить свою вселенную, а с другой стороны, интересно, когда вселеннная принадлежит кому-то другому, появляется элемент игры — надо пройти по этой вселенной так, чтобы не нарушить ее законов... Пирумов предложил на выбор три мира — просто Земля, Земля магическая, Земля, пережившая постапокалипсис. Я люблю постапокалипсис.
— А почему вы любите постапокалипсис?
— Сложно сказать. Возможно потому, что юность пришлась на 90-е годы...Тогда на экранах появились «Безумный Макс», «Водный мир».
— А какая музыка вам нравится? Хочу понять ваше настроение.
— Самая разная. Уважаю металл, русский рок.
— Постапокалипсис хорошо оплачивается?
— Сейчас издательский бизнес переживает кризис. Гонорары падают у всех. Но за этот проект — по мирам Ника Пирумова — я бы взялась не только из-за финансовых соображений — Николай Данилович очень много дал нам на своих семинарах, к тому же подобралась группа авторов, с которыми у меня сложились дружеские отношения. Многое на этом проекте делается на энтузиазме.
— Мне кажется, издательства на этих проектах могут заработать большие деньги, при том, что авторам они заплатят копейки. Да еще и не вовремя.
— С моим издательством таких проблем, слава Богу, никогда не было. Но есть издательства, от которых и пятисот рублей за рассказ можно не дождаться. Времена тяжелые. В 90-е годы во времена расцвета книгоиздательства было лучше.
— А помните, в 90-е годы было распространено такое явление, как литературные рабы.
— Николай Данилович никогда этим не занимался. Он принципиальный и честный человек.
— Как вы думаете, российская фантастика что-то привнесла в мировую?
— М не кажется, что наше изобретение — это история с «попаданцами». У нас есть какое-то стремление к переделке истории.