Требуются специалисты по колесованию и четвертованию

Найди себя в книжке.

— Данил Аркадьевич, о каких вещах писателю ни за что нельзя рассказывать в своих романах, чтобы не ломать имидж города? Скажем, о хамстве ростовских таксистов?

— Совершенно, по-моему, безобидная тема. Другое дело — власть, да и криминальный мир Ростова. Мне одна молодая журналистка недавно пыталась задавать конкретные вопросы. Я сказал: «Девочка, я тебе не советую об этом писать». — «А почему?» -«Потому что есть люди, которые свое недовольство выразят специфическим образом — например, плеснув серной кислотой в лицо». Она сразу задумалась. Я сам ухожу от прямых аналогий: специально создал город Тиходонск. И когда городская власть говорит: «Пишите про наш город только хорошее», я отвечаю: «А я про наш город ничего плохого не пишу».

— То есть сняли все обвинения тем, что создали параллельную реальность?

— А знаете, когда в книге обозначено: «Возможное сходство с реальными людьми случайно», это наоборот вызывает ажиотаж, все начинают искать параллели. Но я скажу больше: люди по аналогии склонны находить и то, чего нет. Один милиционер мне сказал: «А я выезжал на те происшествия, которые вы описали в «Антикиллере». Но реальным из них было только одно, остальные — вымышленные. А он выезжал и на них. Потому что типовые.

— Но реальные прототипы есть у всех ваших героев?

— Почти у всех. Но с большой долей вымысла. Некоторых, впрочем, узнают. Есть у меня такой персонаж — Литвинов, командир СОБРа. Я для его образа взял конкретные биографические факты ростовского собровца. Его узнали и спросили: «Как ты относишься к тому, что Корецкий тебя описал?». Ему не понравилось. Он сказал: «Я на Левом берегу никому уши не отрезал».

«Большинство детективов — бред собачий».

— А вам не кажется, что криминальная тематика сегодня уже не так актуальна?

— Ну, в литературе, как известно, всего три сюжета: голод, любовь и война. А криминал — это война добра и зла, вечное. Но беда в том, что людей перекармливают этим продуктом, причем плохого качества. Я был в Карловых Варах, там в отеле русские читают книжки и оставляют их в гостиной. Я от нечего делать взял одну. Известный, уважаемый детективщик. Читаю — бред собачий. Взял другого — то же самое. Уже перед отъездом попалось мне «Наружное наблюдение» Андрея Константинова — с удовольствием прочел! Вот это за последние годы интересная была книжка. Но она хороша тем, что он выдал все секреты спецслужб, осуществляющих наружное наблюдение. Что, на мой взгляд плохо.

— Но интересно.

— Но интересно, да. Даже для меня, осведомленного человека. А вообще, знаете, у меня аспирантка защитила диссертацию «Роль остросюжетной литературы в предупреждении преступности». По ее данным, в 17% — влияние негативное, а в 47% — позитивное.

— Как к милиционеру к вам вопрос: как нам защитить себя от отсидевших «возвращенцев»?

— Да как? Пассивная защита — не ходи вечером по улицам, не открывай кому ни попадя дверь, не садись в лифт с незнакомцами, живи там, где есть консьерж. Есть разные идеи: чтобы в машине не сняли ветровое стекло, леску поперек него натянуть — вроде как разбито. Правда, согласно этой логике, женщины должны ходить одетые, как чучела, и лицо мазать сажей.

«На зло надо отвечать злом».

— Раньше героями были люди труда с их портретами на досках почета и бессребреники — поэты да художники. А кто герои нашего времени?

— А сегодня происходит вот что: по опросам в школах, мальчики хотят бандитами, а девочки валютными проститутками. Никто ведь не говорит, что бандит — это стыд и позор. Целые досье ведутся на преступные группировки: солнцевская, к примеру. Говорят: главарь такой-то, активные члены такието… и что? Почему они не расстреляны до сих пор? Почему не сидят? Почему Михася только в Швейцарии посадили? То, что сейчас делается, делается для того, чтобы воспитать контингент, из которого как раз валютные проститутки с бандитами и вырастают. Телевидение сегодняшним мальчикам и девочкам предлагает быть мобильным вампиром: висеть вниз головой, не спать ночью. Летать на скейтборде со «Сникерсом» в зубах. Пить «Клинское» или «Фанту» — «нереально вкусную», как там говорят. «Нереально вкусная» — это невкусная, правильно? Про работу речи нет. Один вопрос: где взять на это деньги? Это не показывают, это они узнают из других источников. И в результате мы получаем, что имеем.

— А если бы, скажем, у вас был соцзаказ: написать роман, воспитывающий молодое поколение не валютными проститутками и не бандитами, кого бы вы выбрали примером для подражания?

— Я считаю, что далеко ходить не надо. Лис — Антикиллер.

— И чему у вашего Лиса можно поучиться?

— У него есть ряд сторон, которым учиться вроде бы не надо. Он берет деньги за найденную машину, за «крышу»… Это незаконные деньги. Но у него четкая жизненная позиция. По-своему честный, он знает: нельзя договариваться с бандитами — их надо давить, душить.

— По-моему, «Антикиллер» учит жестокости.

— Он учит применению жестокости со знаком плюс против жестокости со знаком минус.

— То есть злом отвечать на зло.

— Причем еще большим, чем-то зло, на которое ты отвечаешь. Иначе толку не будет.

— Спорная мораль.

— А по-моему бесспорная. Мы были в Брюсселе, в НАТО, на семинаре по борьбе с терроризмом, и докладчики-британцы говорили, что террористы всегда будут нас опережать своими взрывами, мы можем только реагировать. Я выступил так: почему бы нам, используя военные возможности НАТО, не уничтожать террористов с санкции Совета Безопасности ООН? Все были в ужасе: чем, мол, мы будем отличаться от них? Да всем! Цели, мотивации, последствия, общественный резонанс. А позиция сверхтерпимости… Уже тысячами жгут машины в Европе, чего еще ждать?!

— Вы по-прежнему за смертную казнь?

— Я уже не просто за смертную казнь, а за квалифицированные ее виды. Убил человека — расстрелять. А если ты, гад, детей ловил и потрошил, тогда тебя должны конями растягивать. Это, кстати, соответствует русским традициям.

— И какие виды казни традиционны на Руси?

— Колесование, четвертование, обезглавливание, растягивание конями. Много разных.

— Нужны же особые специалисты для такого дела!

— Специалистов можно подготовить.

— Вы верующий человек?

— Да.

— А как принципы христианства сочетаются со смертной казнью?

— А христианство не исключает смертную казнь. Я вам должен доложить, что на сегодня вышло две книги в поддержку этого наказания: «Право на смертную казнь» и «Нас убивают», мои статьи есть в обеих. Так вот там выступают и митрополит, и муфтий, и глава русских староверов, — и все говорят, что смертная казнь предписывается религией как вынужденная мера.

— Но ведь «не ты подвесил эту нить, не тебе ее обрезать».

— Да, это слова Иешуа Га-Ноцри. Но знаете что? Пусть сначала смертную казнь отменят господа убийцы.

«Ауэ таун ис центр оф коззак реджин».

— Летом начнут снимать «Антикиллер-3». Чем огранивается ваше участие в фильме?

— Вмешиваться в процесс я не могу. Неэтично. Если б включить в договор пункт, что каждая сцена утверждается автором… но такого не бывает. Вот сейчас в Питере снимаются «Секретные поручения», а я даже не знаком с режиссером, не знаю, кто играет. Но когда снимали первого «Антикиллера», многое, что я посоветовал Кончаловскому Егорчику, он учел. Гошу Куценко я учил, как правильно носить пистолет за поясом. Потому что если запихнуть спереди, обязательно провалится в штаны.

— А как надо правильно носить пистолет?

— А надо носить сбоку, чтобы прижимался ремнем к косточке бедра… Ко мне часто актеры подходили советоваться: как это, как-то? Сергей Векслер, игравший Литвинова, ужасался: как так — в рукопашном бою зарезать человека? Я подвел его к серьезным ребятам в камуфляже, питерский ОМОН там стоял, и говорю: надо объяснить актеру, как ножом зарезать человека. Они смотрят удивленно: мол, что тут объяснять? Я формулирую: «Речь о боевой задаче, сводящейся к поражению противника холодным оружием». Вот эта канцелярщина им сразу понятна. А Векслер сыграл блестяще, омоновцы его научили тонкостям: бросить берет в лицо противнику, а перед тем чиркнуть по ноге. Это же не дуэль на шпагах, где красиво целят в сердце. Тут просто и грубо: обескровить, ослабить, а потом заколоть. А сцена вышла эффектная — единственная в нашем кино сцена ножевого боя.

— Что-то отснимут в нашем «Тиходонске», правильно? И нтересно узнать, с какой стороны вы показываете Ростов гостям?

— Если гости интересуются этнографией, я их вожу в «шанхай». Знаете, где это? Ниже стелы Победы, за этим сплошным голубым забором — поселок похлеще, чем «бидонвиль» в ЮАР, где когда-то жило угнетаемое черное большинство. Я туда водил и Кончаловского, и Талпу, который снимал «Оперативный псевдоним», на них это произвело неизгладимое впечатление. Ну и, конечно, рестораны. В Чалтырь на шашлыки возил Гошу Куценко, Сашу Дедюшко, режиссеров. Кстати, именно там 12 лет назад мы с издательством «Эксмо» подписывали договор на «Антикиллера» — прямо на уличном пластиковом столе, на салфетках. Одна салфетка была у меня, одна — у издателя.

—А когда за границей у вас спрашивают, откуда вы, что отвечаете?

— Я говорю: «Ауэ таун ис центр оф коззак реджн». — «Коззак! О, йес». Они это понимают.

— Казаки — герои сегодняшнего времени?

— Ну, настоящие казаки дистанцируются от тех, кто в форме гуляет по улицам. Настоящий казак, он ведь в форме только на войну ходил, а остальное время пахал землю.

«Не рекомендую себя читать до 13 лет».

— Горожане за последнее время сильно изменились? Может, наши щедрость и радушие — это шаблоны? Один человек, вернувшийся в Ростов через 7 лет, вздыхал: раньше, мол, гуляли широко, а сейчас из ресторана забирают бутылку с недопитыми 100 граммами.

— Ну не все забирают, это штрих необязательный, что забирают. Человек обеспеченный все оставит, а если кому нужно покушать завтра… Кстати, во всем мире это принято. Специально заворачивают в хорошем ресторане.

— Но он о водке говорил, ее на завтрак как-то…

— Ну не знаю, я вчера отмечал «заслуженного юриста», водку, которая была открыта, оставил. А несколько закрытых бутылок коньяка забрал. Другой бы забрал и открытые, но я его за это не осуждаю. Зато я никогда не буду пить просто так — это пьянка. А тосты умеют говорить только у нас, как-никак Кавказ. Поэтому в других городах мне часто приходится вести стол: никто не может сформулировать — за что пьем.

— Так, может, и нет сегодня достойных персонажей для книг?

— Ну почему? Есть люди интересные. Рискующие жизнью раз в три дня. Которых потом судят, как группу Ульмана, за выполнение приказа. Это, думаете, не люди труда? Когда говорят, какая тяжелая жизнь у эстрадных звезд, я вспоминаю, как работал следователем прокуратуры в 24 года. Никто мне не рукоплескал, букетами не закидывал, утром в 6 поднимут: труп. Поехал, осмотрел, оформил, домой зашел, позавтракал и снова на работу до 9 вечера. А платили за это 150 рублей. Милицейская зарплата и сейчас не притягивает: вот хороший сериал «Улицы разбитых фонарей», но выпадает мотивация: ради чего ребята это все делают?.. Так что героев найти можно.

— Никогда не хотелось что-нибудь отстраненное, лирическое написать?

— А у меня полно лирики. Яркий эпизод моей лирики — это сцена секса на атомной боеголовке ракеты в книге «Атомный поезд». Такого в мировой литературе еще не было.

— Так-так. А скажите, с какого возраста можно читать книги Корецкого?

— Я не рекомендую читать себя до 12 -13 лет.

Зачем Володька сбрил усы.

— Простите за вопрос, но куда делись ваши знаменитые усы?

— Седые уже стали. Старят меня. А поскольку я достиг того возраста, когда надо молодеть, я их сбрил. Но зато усы отрастил мой сын Аркадий. А внук, Даниил Аркадьевич Корецкий, говорит: когда у меня начнут расти, папа свои сбреет, а я отпущу. Усы — это у нас переходящее, видимо. Надеюсь, что не только усы.