Кто такой.
Альтист и дирижер Юрий Башмет родился 24 января 1953 года в Ростове-на-Дону. В 1958 году семья переехала во Львов. В 1974 году играл на альте в группе Стаса Намина «Цветы». В 1976 году окончил Московскую консерваторию. В 1986 году Башмет создает камерный оркестр «Солисты Москвы». С 2002 года — художественный руководитель и главный дирижер Государственного симфонического оркестра «Новая Россия». Член Попечительского совета благотворительного фонда Олега Дерипаски «Вольное дело».
— У нас очень тесная связь с Олимпийским комитетом. Самые яркие впечатления о Сочи: мой оркестр — единственный оркестр, который за 50 лет существования «Грэмми» эту премию получил, стоит на холоде в красных касках. Тогда большой стадион был еще недостроен. Струны рвутся, смычки лопаются, не натягиваются. Мы решили сократить программу в три раза, потому что онемели руки, в перчатках ведь невозможно играть на скрипках. Но я помню радость сопричастности к строительству, к понятию «Олимпиада». Мы старались на сцене, а строители сутками работали... Так что если что-нибудь не так, не ругайте нас, мы все старались.
— Я руковожу первым в России юношеским симфоническим оркестром «Новая Россия». В нем собраны звезды в возрасте от 9 до 22 лет. В каждом городе, где мы были, а страна у нас огромная, мы проводили прослушивание. У нас есть мальчик-скрипач из Ростова-на-Дону, который играет в этом оркестре. Он стал его членом после победы в конкурсе, который мы проводили. Без предварительных записей, без рекомендаций. Сейчас он один из концертмейстеров оркестра. Когда мы проводили прослушивание в Ростове, а я родился в Ростове, мальчик стал просто открытием. Молодой человек играл на уровне очень хорошего студента Московской консерватории. Он настолько чисто и здорово сыграл «Каприз» Паганини, что его можно было сразу записывать на CD.
— Дирижирование — это, считайте, на пятьдесят процентов спорт, потому что участвуют руки... Моя мама считала, что ребенок должен развиваться, а не просто на скрипочке пилить часами. Поэтому у меня были еще и прыжки воду... Меня интересовало фехтование — как раз вышел фильм «Три мушкетера». Мы палками бились на улице. Я ходил в секцию по фехтованию. Всегда по каким-то причинам меня мама забирала из секций: в водном поло можно вывихнуть палец. Прыгая в воду, можно неудачно упасть и вообще погибнуть. С фехтования меня было труднее забрать, это было серьезное увлечение, у меня был даже юношеский разряд. Но учитель сказал, что для скрипача это плохой вид спорта, потому что у скрипача кисть должна быть гибкой, а у фехтовальщика — очень сильной.
— Конкурс альтистов живет. Но я не провожу его каждый год. Еще Растропович мне советовал делать его раз в три года, чтобы успевало подрасти новое поколение альтистов. Андрей Усов, который заменяет меня на концертах фестиваля из-за моей сломанной руки, —победитель этого конкурса. Я дал ему свой альт, и он прекрасно играет! За 5 дней он выучил сложнейший концерт Пендерецкого и играл в камерной программе. Там участвовала и моя дочь Ксения. Я держал дулю в кармане за нее. И все получилось! В антракте я дал ей несколько советов, она расслабилась и стала звучать лучше. Она уже дважды стала мамой, вторую дочку назвали именем бабушки, не советуясь со мной. Она такая самостоятельная! Горжусь, что могу выступать вместе с ней. Я вообще горжусь только в трех случаях: когда работаю с Гергиевым, с Третьяковым и с моей дочерью. Редко кому из музыкантов бывает не стыдно, когда играют их дети. А за мою дочь — не стыдно! Кстати, мой внук Грантик учится играть на скрипке, очень любит выступать и волнуется при этом гораздо меньше, чем я.
— Сын очень музыкален, но не стал музыкантом. Он скромный человек, и даже не обратился ко мне за помощью — сам оформил паспорт болельщика, купил билеты, куда ему надо, он очень независимый человек.
— У меня была гитара Vox. На такой же играл Харриссон. Причем, у меня была настоящая, не копия! Во Львове у зарубежных групп обычно был последний концерт в СССР, и они с удовольствием меняли аппаратуру на сувениры, типа фотоаппарата «Зенит». Инструменты у нас были хорошие благодаря обменам. Я играл на гитаре, всех особенно впечатляли мои триоли. Как-то к нам приехал ВИА «Левоны», и выходит с двеннадцатиструнной гитарой такой бородатый человек, это был Мулявин. А из «Левонов» потом получились «Песняры», кстати. И он победил меня в джем-сейшне! Играл потрясающе. Потом спустя многие годы мы встретились с ним, пошли в баню, и выяснилось, что и он помнит этот джем.
— Это ужасное совпадение, прямо перед фестивалем, будучи в Лондоне на открытии дней русской культуры, я сломал руку. Причем, я даже не знал, что сломал ее — сначала было все нормально, потом начались боли. И сразу по прилету в Сочи я пошел в больницу, а мне говорят, что у меня сломана рука. А как все получилось? Я подскользнулся и автоматически подставил руку, чтобы не разбиться. И вот так получилось — ничего не разбил, а рука сломана. Играть я буду! Ко мне замечательно отнеслись сочинские врачи. Говорят, если снять гипс, боли нет. Но я не пробовал. На фортепиано играть могу, а смычком — нет.
— Я буду болеть за лучших, потому что мне интересны те, кто сумели что-то сделать лучше других, за тех, для кого Олимпиада — поворотный момент в жизни. Так что я за всех болею. Представляете: человек готовился-готовился, а потом что-то не сработало, он подпрыгнул и не так упал. Я был свидетелем таких ситуаций, когда в ответственный момент вдруг что-то не получается. Поэтому я болею и за китайца, и за еврея, и за сочинца. Но как патриот, я хотел бы, чтобы наши российские спортсмены выступили достойно. Они ощущают ответственность. Но с одной стороны, их поддерживает наша любовь, а с другой стороны, груз ответственности еще более утяжеляется. Я не боюсь показаться банальным, я болею за хоккей. А еще мне, конечно, нравится фигурное катание. Я когда-то увлекался всем, что связано с коньками, это мне ближе.
— Спорт и музыка взаимосвязаны так же, как все на Земле. Вступление «Я люблю вас, Ольга» — знакомо всем, но ведь в квартете Шумана есть такая же тема, а еще есть мелодия из фильма «Шербургские зонтики», и она тоже похожа. Есть нечто, что мы чувствуем одинаково. Что общего в ми-миноре «Зонтиков», до-мажоре «Онегина» или си-бемоль-мажоре Шумана? Я нашел для себя общее в этих темах и почувствовал себя в олимпийском настроении. Надо хотеть радоваться жизни, хотеть быть хорошим человеком. Главное — желание. Растропович меня как-то поразил. Мне пришла в голову мелодия, я даже проснулся ночью из-за нее. А я не композитор, но успел добежать до рояля и запомнил. Год потом мучился, другим наигрывал — никто не мог сказать, что это за музыка. И на фестивале в Эвиане с Растроповичем и его дочкой после концерта мы остались в баре, я ему ее наиграл. Он схватился за голову, таким своим характерным жестом: «Ты сочинил «Реквием» Моцарта!» А мы год мучились. И вот что интересно, там всего одна нота отличалась от темы «Реквиема». Мы все чувствуем одинаково!
— Бессмысленно жить, если ты за все хочешь получать деньги. Женщины рожают и становятся мамами не из-за денег! Если ценишь себя — живешь не напрасно.
Перейти в архив