Осенним вечером 1911 года из Азова в Ростов направлялись несколько тяжело груженных крытых повозок. Расслабленные ездовые лениво понукали своих лошадей и негромко переговаривались.
У переправы через речку Койсуг колонна остановилась. К удивлению проезжающих, дорога оказалась перегороженной поваленными деревьями. Недовольно ворча, мужики принялись было расчищать путь, но в этот момент из камышей выскочили вооруженные люди и, угрожая пистолетами, заставили возчиков поднять руки, а затем отойти в сторону от телег и сесть на землю.
Налетчики окружили повозки, но едва главарь шайки поднял полог первой из них, как увидел, что прямо в лоб ему уткнулись стволы двух пистолетов. Их владелец, полицейский в офицерском мундире, усмехнулся и произнес:
— Ну что, варнаки, добегались? Бросайте оружие, руки в гору, а кто шевельнется — стреляю без предупреждения! Из остальных повозок выскочили вооруженные полицейские и окружили нападавших. К ним присоединились ездовые, оказавшиеся переодетыми сыщиками. Пораженные налетчики поначалу не опускали оружия, оценивая свои шансы на сопротивление, но старший полицейский развеял их надежды на сей счет:
— Будем знакомиться! Я пристав Азовского поселения Попов Афанасий Петрович, это если кто не знает. А кто знает, тот понимать должен, что шутить я не буду. Кто не поднимет руки, здесь и ляжет навеки! — объявил он, выпрыгивая из повозки, а затем обратился к главарю банды. — А тебя, Заярный, это в первую очередь касается. И людям своим скажи, чтобы не дурили, не то для вас дело плохо кончится. В подтверждение этих слов из-за поворота показался конный отряд, спешащий на подмогу приставу. Поняв, что дело проиграно, главарь бросил на землю свой маузер и поднял руки. Уже через несколько минут связанные бандиты лежали, уткнувшись носами в землю, а полицейские собирали брошенное ими оружие и выводили из прибрежных зарослей спрятанные повозки налетчиков.
На рубеже XIX – XX веков криминальная репутация Ростова как одной из столиц уголовного мира Российской Империи была общепризнана и не подвергалась сомнению.
Сейчас мало кто знает, но долгие годы вторым по преступности городом в пределах Войска Донского считался Азов. Оперативная обстановка в Азове и его окрестностях была крайне тяжелой.
«Едва ли не половина взрослых жителей Азовского посада занимается противозаконными промыслами... Процветают хищная ловля рыбы, воровство и контрабанда... Обыватели удивляются, если ночь проходит без пьяного побоища с убийством, ограбления или кражи», — отмечал в 1903 году начальник Донского областного жандармского управления генерал Филатьев.
Справедливости ради следует признать, что пороки, перечисленные в генеральском докладе, были характерны для всей империи. Пили, били и воровали в России практически повсеместно, но в истории с Азовом были свои, так сказать, особенности.
Дело в том, что на протяжении десятилетий Азов и его окрестности считались у донских уголовников своеобразной зоной отдыха. Натворив дел в Ростове, ударники криминальной индустрии отсиживались в Азове, отдыхая здесь от «трудов неправедных». В Азове они проматывали добычу и накапливали силы для очередных преступлений.
Местная полиция, малочисленная и слабо оснащенная, ситуацию практически не контролировала. Ее сил едва хватало на то, чтобы разобраться со своими, поэтому на приезжих, если они не нарушали законов, власти смотрели сквозь пальцы. В то же время ростовские полицейские испытывали серьезные проблемы с поиском и задержанием своих клиентов, поскольку их властные полномочия не распространялись на города, находившиеся в непосредственном административном подчинении Екатеринославскому губернатору (до 1888 года) или Области Войска Донского. Ростовцы могли рассчитывать только на добрую волю соседей, однако доброй эта воля была очень редко.
Позорная беспомощность Азовской полиции на протяжении многих лет вызывала серьезную озабоченность у наказного атамана Войска Донского и министра внутренних дел России. Чаша терпения лопнула осенью 1908 года. Старого пристава отправили в отставку, а на смену ему прислали 38-летнего штабс-ротмистра Афанасия Петровича Попова — личность известную как в полиции, так и в уголовном мире. Новый пристав имел репутацию беспощадного борца с преступностью. До Азова он три года возглавлял полицейскую часть в Закавказье, а еще раньше был помощником пристава в Керченской сыскной полиции. На каждой из своих должностей штабс–ротмистр «съел» не одну собаку, поэтому считался профессионалом высшего класса. В интересах дела Афанасий Петрович не жалел ни себя, ни подчиненных. Попов лично участвовал в облавах, перестрелках и задержаниях. При этом он никогда не прятался за спины подчиненных, а как говорится, «первым шагал из окопа». При большом количестве достоинств «рыцарем без страха и упрека» Попов не был. «Преступнику место за решеткой или на погосте», — считал пристав, и для достижения этой цели пользовался любыми методами, даже противозаконными.
Ходили легенды о коварстве и жестокости Попова. Однажды керченские воры, напрочь отрицавшие законы империи, написали на имя Керчь-Енаколинского прокурора письмо, в котором детально перечислили грехи своего недруга: «Ему человека убить, что другому высморкаться, сперва пальнет в тебя, а потом кричит: «Руки в гору!» Следует признать, воры не погрешили против истины. Действительно, Попов часто игнорировал «Правила употребления оружия чинами полиции» и, не задумываясь, пускал в ход свой браунинг.
Стрелял сыщик одинаково метко с обеих рук, поэтому число убитых и раненых от его выстрелов росло с пугающей начальство быстротой.
В 1905 году о похождениях «полицейского-ковбоя» написала одна из керченских газет, а депутаты Государственной Думы раздули эту историю. Перед Поповым замаячила перспектива судебного расследования, однако покровители из МВД империи не бросили «стрелка» в беде. Афанасия Петровича направили приставом в Карабахский городок Шуша. В Карабахе полупартизанские методы Попова оказались более востребованными. Три года «ковбой» мотался по горам, борясь с местными бандитами, скотокрадами и контрабандистами.
В пору революционных беспорядков местные власти высоко ценили деятельность пристава, но как только волна «национал-бандитизма» спала, они начали добиваться его отстранения от должности. Поскольку законы не были для Попова догмой, компромата на него накопилось более, чем предостаточно. Но и на этот раз ему повезло. В судьбе Афанасия Петровича принял участие министр внутренних дел России Столыпин. Шеф полиции распорядился назначить «штрафника» приставом в Азов.
Задержание преступника
Появление Попова в Азове никого не обрадовало. Редкий случай, когда полицейские и преступники были единодушны в своем мнении. Обе стороны хорошо понимали, что с приходом беспокойного начальника негласное перемирие закончится и всех ждет горячая пора.
Новый пристав оправдал самые мрачные предположения. Некоторое время он наводил порядок в своем «хозяйстве» и гонял подчиненных до седьмого пота. Затянув гайки в полиции, Попов занялся криминалом. Первый удар он нанес по заезжим уркам.
Пристав не поленился съездить в Ростов. Встретившись с местным полицмейстером Балабановым и начальником сыскной части Блажковым, он предложил им свою помощь в задержании разыскиваемых преступников.
Ростовские сыщики с радостью приняли предложение, и в ночь перед Рождеством провели облаву, задержав более двадцати своих «клиентов». Улов был удачным, но все лавры достались Балабанову, а Попову волостное начальство выразило неудовольствие: чего это ростовцы хозяйничают на азовской земле, а пристав способствует этому «безобразию».
Посадские обыватели тоже не одобрили такого «вероломства», но Попову к этому было не привыкать. Не обращая внимания на общественное мнение, он продолжил работу по изгнанию заезжих урок. Первые успехи закрепить не удалось. Преступники, как свои, так и приезжие, стали осторожнее. Опасаясь пристава, они ушли в подполье. Малочисленная азовская полиция не могла взять под контроль все злачные места и притоны. Пристав Чума, как называли Попова за глаза, со своими людьми разрывался на части, но ничего не мог поделать. Город не поддерживал полицию. Преступникам пособничали даже те, кто мог стать их потенциальной жертвой. Рядовые обыватели предупреждали бандитов о засадах, кормили их и прятали от облав.
Однако Попов выстоял. Пристав и раньше не гнушался запрещенных приемов, но теперь, чтобы победить в неравной борьбе, пустился во все тяжкие. Не найдя поддержки у добропорядочных и законопослушных людей, он задействовал самих уголовников. Через агентов-провокаторов Попову удалось перессорить местных и пришлых воров. Начались выяснения отношений, драки и поножовщина. Уголовники уничтожали друг друга, а полицейским оставалось только уносить их холодные тела.
В конце концов, из-за разборок многие из «криминальных мигрантов» оставили город и больше в него не возвращались. Часть из них перебралась в окрестные села, но большинство сделало своей штаб-квартирой Александрово–Грушевск, ныне город Шахты.
Лишившись внешней подпитки, местный криминал начал слабеть и расслаиваться.
К 1911 году азовская преступность стала контролируемой и предсказуемой.
Но если в Азове был наведен относительный порядок, то его окрестности для полиции представляли непаханную целину. В притонах станицы Кулешовской и поселения Койсуг скрывались шайки воров, грабителей и убийц. Подобраться к ним было очень сложно. Несколько облав, устроенных полицейскими, не принесли результата. Особенно досаждала полиции шайка братьев Заярных — Трофима и Ивана. Неуловимые разбойники
приехали в наши края из Черниговской губернии. Обосновавшись на рудниках Донецкого округа, они быстро собрали более двадцати «единомышленников» и занялись грабежами.
Однако на рудниках дела у бандитов не заладились. Потеряв в перестрелках с охраной почти всех людей, братья перебрались в азовские степи. Здесь им улыбнулась удача — в районе Кагальницкой шайка ограбила поезд, на котором везли жалованье для путевых рабочих. Разбогатев на 5 тысяч рублей, Заярные обзавелись лошадьми, рессорными повозками и хорошим оружием. В арсенале бандитов были многозарядные пистолеты маузеры и даже автоматическая винтовка Мадсена, стреляющая очередями. Промышляли налетчики в основном на землях Кубанского Войска, но на отдых приезжали на Дон, в притоны Ростова, Азова и Койсуга. Попутно братья совершали рейды по тракту Азов — Ростов, грабили проезжих торговцев. Решить проблему Заярных Попов решил методом незаконным, но действенным.
Арест
Разменяв пятый десяток, суровый полицейский Чума, как его называли за глаза, влюбился. Его избранницей стала двадцатипятилетняя красавица Ольга Даниленко. Знакомство произошло случайно. Приехав в Азов по торговым делам, Ольга подверглась нападению неизвестных. Налетчики попытались отнять у женщины кошелек с деньгами, а когда та стала сопротивляться, принялись ее избивать. К счастью, неподалеку проезжал
Попов. Пристав вмешался и тем самым предотвратил трагедию. Нападавшие спешно бежали, а полицейский привел в чувство испуганную женщину.
По всей видимости незнакомка понравилась Афанасию Петровичу, и после необходимых в таком случае формальностей он вызвался лично проводить ее домой.
По дороге жертва и ее спаситель познакомились поближе. Ольга Даниленко, в девичестве — Гартман, с двумя детьми проживала под Кулешовской, в небольшом поселке немецких колонистов. Муж ее, Игнат Даниленко, пропал несколько месяцев назад — уехал в Царицын по своим делам и сгинул. Все — немалое — хозяйство легло на плечи молодой женщины. Бравый и решительный Попов показался Ольге настоящим мужчиной, и случайная встреча переросла в серьезное чувство. Попов зачастил в хуторок. Появление пропавшего было Игната Даниленко стало для Попова громом среди ясного неба. Сначала он пообещал упечь блудного мужа на каторгу или пристрелить как собаку, но Ольга, как могла, успокоила Попова. Тем более что вернувшийся супруг не особенно возмущался
изменой своей благоверной, опасаясь крутого нрава и служебного положения конкурента.
Полицмейстер Балабанов с приставами
Попов как настоящий сыщик навел справки о муже своей любовницы. Выяснились очень любопытные вещи. Оказалось, что Игнат Даниленко был хорошо известен полиции как вор и грабитель по кличке Кочерга.
Пристав мог легко избавиться от конкурента, но Игната выручила Ольга, предъявившая Попову ультиматум: «Детей моих не ты, а Игнат кормит. Если с ним что случится, мы по миру пойдем! Делай что хочешь, а мужика моего не тронь». Участники фарса взяли тайм-аут, но ненадолго.
...Годом ранее Кочерга с подельниками ограбил почту на станции Армавир. Налетчики взяли хороший куш (1800 рублей), но не смогли скрыться от полицейской погони. Ноги унесли только Даниленко и его приятель Иван Миханов по кличке Миха. Добычу разбойники решили разделить поровну, однако Даниленко «сдал» подельника полицейским. Правда, воспользоваться добычей он не смог. Получилось, как в поговорке: «У вора вор дубинку украл». По дороге домой Кочерга загулял и кто-то вытащил у пьяного Игната все деньги. Горевал Даниленко недолго, философски рассудив: как пришли деньги, так и ушли. Проблемы начались, когда в Кулешовке объявился Миха — ему удалось бежать на пересылке. Миха горел желанием забрать назад свою часть добычи, а заодно и поквитаться с Кочергой-иудой.
Возможно, деньги и смягчили бы сердце Миханова, но их не было. Игната выручила жена.
Ольга упала перед Поповым на колени и упросила любовника помочь ее беспутному мужику. Пристав поддался на уговоры любимой женщины и, переговорив с Даниленко, приказал тому заманить Миханова в условленное место. В условленном месте Попов просто-напросто застрелил Миху и его спутника Юрченко — «при попытке вооруженного сопротивления представителям власти». После гибели Миханова и Юрченко Игнату оставалось два пути — либо головой в петлю, либо стать цепным псом своего спасителя.
Кочерга выбрал второй вариант и начал работать на Попова. С «рогами», которые ему наставила супруга, он смирился. К тому же в Кулешовке у него появилась пассия, которая скрашивала его невеселые будни.
Кочерга, с его криминальной репутацией, удачно подходил на роль главаря шайки, которую Попов решил использовать в качестве приманки для более крупных банд. Переговорив с кем надо, Игнат быстро собрал под свои знамена группу товарищей и доложил приставу о готовности.
В шайке только Даниленко знал о планах Попова, остальные бандиты действовали «по велению души и сердца» и мечтали разбогатеть. Для «достоверности» Попов разрешил Даниленко воровать и грабить, но без смертоубийств.
Чтобы не портить показатели, Попов запретил банде промышлять в пределах области Войска Донского — только на Кубани или на просторах Екатеринославской губернии.
...После нескольких успешных преступлений рейтинг Даниленко в преступном мире поднялся. Никому и в голову не приходило, что Кочерга — предатель, продающий коллег по промыслу. Попов, в свою очередь, умело пользовался полученной информацией и очищал район от преступных элементов.
Пиком его карьеры стала ликвидация неуловимой банды Заярных. По наущению пристава, Даниленко предложил братьям объединиться и грабить селян, возвращающихся с ростовских рынков. Предприятие сулило немалую выгоду, и бандиты простодушно клюнули на богатый куш.
Чем это кончилось, мы уже знаем... Заярновцев задержали вместе с людьми Даниленко.
Чтобы не вызвать подозрений у бандитов, Попов пообещал Игнату устроить побег. Однако этим планам сбыться было не суждено, их разрушил агент ростовской полиции Степан Светюха. Внедренный в банду Заярных, Светюха информировал начальника сыска Якова Блажкова о новостях криминального мира.
Не зная о роли Попова, Степан тем не менее заподозрил, что с Кочергой не все чисто и вполне возможно, тот может быть связан с кем-то из местной полиции.
Игната отсадили от остальных задержанных и начали выяснять его связи. Выгораживать своего покровителя Кочерга не стал, тем более что уговора на мордобой у бандита с приставом не было. Следователю, ведущему это дело, стало известно о роли Попова. В полицейском ведомстве разгорелся скандал. Всякое бывало, но чтобы высокий чин сам организовал банду — такого еще не случалось. Попов пытался оправдаться, мол, практически в одиночку навел порядок в криминализированном районе. Но тщетно.
Хотя, впрочем, до суда дело не дошло. Приказом по МВД историю засекретили, а Попова отправили в отставку.
С началом первой мировой войны Афанасия Петровича вернули в ряды полиции и, учитывая опыт, направили под Акмолинск, бороться с туземными шайками и сбежавшими каторжниками. Там следы скандального пристава и теряются.
Фотографирование преступника
Перейти в архив