«Добрейший всем вечерочек!»
В СССР телепередача «Кабачок 13 стульев» выходила в эфир 15 лет – с 1966 года по 1980 год. Кто не слышал о ней, может считать себя молодым человеком. Кстати, в одной из социальных сетей сегодня есть группа, посвященная этой легенде советского ТВ. Зарегистрировано 1107 участников, и все – те, «кому за».
В моем октябрятском детстве лишь ради «Кабачка» разрешалось не спать допоздна. Раз в месяц с черно-белого экрана в наш домишко, где из удобств была лишь холодная вода, а на кроватях с металлическими сетками еще лежали перины, вливалась иная жизнь. Та, где рядовые сотрудницы завода носили наряды, как в импортном журнале мод. Где счетовод целовал официантке ручки, а таксист всегда ходил в галстуке. Где взрослые люди по вечерам не бежали копать огороды, а ходили в бар и пили пиво из бокалов. И где они не стеснялись, пританцовывая, петь. И это была еще та музыка! В одной передаче можно было услышать песни и Далиды, и Челентано – то, чего на суконных экранах советского ТВ потом не было слышно годами. И пусть звучали они чаще всего на польском языке, и то всегда фонограммой – пускай. «Кабачок 13 стульев» был праздником души каждого советского человека.
Действие телепередачи, как следует из названия, происходило в кабачке некого польского городка. Идею создать музыкально-юмористическую передачу в жанре театра миниатюр руководству нашего ТВ привез актер Александр Белявский из Польши, куда он в то время часто ездил на съемки и наблюдал за представлениями варшавского шоу «Кабаре старых панов». Поэтому и наших героев звали на польский манер – пан Директор, пани Моника, пан Профессор… Больше других мне нравился глазастый и кудрявый пан Зюзя. Он был писателем – сочинял роман о зайцах, называя себя «зайцеведом» и «зайцелюбом», что и детям кажется веселым. К тому же Зюзя – уже смешно.
Пана Зюзю играл актер Зиновий Высоковский. Когда его пригласили к участию в передаче, он сам себе придумал и героя, и его коронные реплики. Помимо артистического Высоковский обладал и литературным даром: уже в то время он писал сатирические миниатюры, которые печатала авторитетная «Литературная газета».
Созданный Высоковским персонаж стал единственным в «Кабачке», взошедшим на советской почве. Все другие герои были найдены на страницах юмористических журналов стран социалистического содружества.
– Добрейший, где-то, по большому счету, вечерочек! – произносил, слегка заикаясь, пан Зюзя.
– Пан Зюзя. Родился талантливым человеком, но в роддоме его подменили, – комментировал его появление пан Ведущий в исполнении Михаила Державина.
Актриса Зоя Зелинская (пани Тереза) вспоминает: «Высоковского часто спрашивали, почему он назвал его именно так, ведь у поляков такого имени нет. Он отвечал, что, во-первых, Зюзя созвучно с Зямой – так Высоковского звали в театре. А, во-вторых, в Таганроге, где он родился и вырос, жило много ассирийцев, у которых слово "зузи" означает "деньги". А это слово, по его мнению, приятно звучит на любом языке. Чтобы как-то продлить свое пребывание на экране, придумал маленькую хитрость: сделал своего пана Зюзю заикой. Это было очень смешно и ненавязчиво».
Популярность была бешенной, на улицах героев «Кабачка» сразу же обступала толпа с криками «Стулья идут!» Однако передача нравилась далеко не всем. Критики называли ее легковесной халтурой, руководство ТВ порывалось закрыть «Кабачок».
Как писал Высоковский в своей книге воспоминаний: «Три вечных русских вопроса: кто виноват, что делать и куда девать “Кабачок 13 стульев“?»
Спасало покровительство дорогого Леонида Ильича Брежнева, которому тоже нравился этот праздник души.
История легенды советского ТВ окончилась в 1980 году. Говорили, что из-за начавшихся в то время забастовок польской «Солидарности». Возродить передачу попытались в 1993 году. Высоковский написал три сценария нового шоу, у которого было и новое название - «На Тверской» – таково было условие продюсеров. Там был и его пан Зюзя, ставший автором нескончаемого “мыльного” сериала “Зайцы тоже скачут!”, пан Директор с орденскими ков качестве швейцара, сыновья пана Спортсмена, ушедшие в рэкет. Появились и новые персонажи – пан Политик, пан Пенсионер и пан Олигарх. Но проект не состоялся.
«Нас всех утопили тогда в соке “Вимм-Билль-Данн”,– говорил Высоковский. – Мы отказались работать с новыми требованиями, мы ведь тоже не на помойке сделаны, пусть уж лучше нас будут помнить прежними, когда мы были в собственном соку».
В сине-зеленом Таганроге
Главный режиссер Театра Сатиры Валентин Плучек считал, что новый юмористический тележанр противостоит академической сатире и презрительно называл своих актеров, снимавшихся в популярном шоу, «кабачкистами». Отчасти его можно понять. Допустим, на сцене идет «Женитьба Фигаро» и появляется Высоковский в роли Бартоло. И тут зал выдыхает: «Пан Зюзя!» Смех и аплодисменты не к месту.
Популярность Высоковского была настолько велика, что даже в родном Таганроге (сине-зеленом, как он называл город) на стенде известных выпускников радиотехнического института его фото долго не удерживалось.
- Судя по всему, кто-то регулярно срывал себе на память, – рассказал актер Влад Ветров, также учившийся в этом вузе, – И на пустом месте видна была надпись от руки «Пан Зюзя!»
Уроженец Таганрога Зиновий Моисеевич Высоковский родился в 1932 году в доме по улице Октябрьской, – в самом центре города. Мужчины в их семье отличались основательностью: дед – известный в городе портной, отец – главный бухгалтер кирпичного завода. А единственный в семье наследник по имени Зяма уродился каким-то клоуном!
Высоковский вспоминал, что мечта о сцене возникла у него с малолетства: «И сразу был уверен, что буду только артистом, шутом и клоуном».
Ему было 9 лет, когда началась война. В октябре 1941 года с последним эшелоном из Таганрога семья Высоковских успела эвакуироваться в Грузию. Тбилиси запомнился Зяме запахом мандариновых корок и шальной полуголодной оравой пацанов, с которой он пел на базарах и даже попробовал водку. Здесь же, в Тбилиси, случилось его знакомство с человеком, который на всю жизнь стал его кумиром. Это был Аркадий Райкин
– Уже закончилась война, когда в Тбилиси приехал Райкин. Родители взяли меня на концерт… Помню, он пел на мотив Чаплина: "Живет он в Ленинграде, зовут его Аркадий, иль попросту Аркаша, иль Райкин наконец", – вспоминал Высоковский.
С тех пор юмор и сатира, которые Зощенко сравнивал по вредности с изготовлением свинцовых белил, стали для Высоковского первостатейными.
Вернувшись в Таганрог и окончив школу с золотой медалью, Высоковский едет в Москву поступать в театральное училище. Отец провожает его, вздыхая: «И откуда это у него? В нашей семье никогда не было ни босяков, ни шаромыжников, ни артистов».
После прослушивания ректор Щукинского училища Борис Захава пишет резолюцию о зачислении. Однако в тот год стать студентом «Щуки» Высоковскому не суждено. Главное управление учебных заведений не утверждает его кандидатуру по пятому пункту: в Москве идет «дело врачей», евреев стали опасаться.
Высоковский поступает в местный радиотехнический институт и получает красный диплом по специальности «инженер по автоматике и космической телемеханике». Всего лишь десять лучших выпускников приглашены на престижную работу в секретном конструкторском бюро под руководством самого Сергея Королева. Зиновий Высоковский – в их числе.
– Год отработал на космос. И понял, что чем быстрее уйду из профессии, тем значительнее будет мой вклад в освоение космоса, – вспоминал Высоковский. – Я стоял у чертёжной доски и сочинял пьесу. Вдруг наступила тишина – рядом оказался один из приближённых Королёва и застукал меня за этим делом. Я всё потом пытался представить себе такую ситуацию в Театре сатиры: за кулисами кто-то из актёров решает уравнение Хевисайда. Что было бы с Плучеком? Академик Крюгер, царство ему небесное, отправил меня в Москву с такими словами: «Если поступишь, я тебя отпущу». В общем, летом 1957 года я стоял перед тем же Щукинским училищем. И самое потрясающее, что Захава не забыл меня: «Зиновий, я рад, что вы вернулись». Так я сел, наконец-то, в свой поезд.
«Эта жижь превосходна!»
На курсе вместе с Высоковским учились А. Збруев, А. Белявский, В. Смехов…
«Получая нищенскую стипендию – 22 рубля в месяц, Зяма зимой и летом ходил в одном и том же пиджачке. Но у него было уникальное чувство юмора и характерность, а вахтанговская театральная школа очень ценит эти качества в актерах», – вспоминает В. Смехов.
Труднее всего Высоковскому давалась сценическая речь: «Профессор утверждал, что мой диалект неистребим. Тогда я пошел в музей МХАТ и выпросил стенограмму обсуждения репетиции чеховской пьесы «Вишнёвый сад» в присутствии автора. Где зафиксировано, как мой земляк великий Антон Павлович Чехов говорил: «Это жижь превосходна, это жижь великолепна…» Показал профессору. А он мне: «Чехов мог так говорить, но писал «Жижь» он по-другому… А вас, если не избавитесь от говора, будут понимать только в Таганроге».
К тому времени Зиновий Высоковский уже был женат. С Любовью Ефимовной они познакомились еще до Москвы, в Ростове. На конкурсе художественной самодеятельности: «Когда выступил Зиновий (а он же был такой эффектный, молодой!), да еще так здорово, первое, что я подумала: пожалуй, за такого я могла бы пойти. Мне тогда 18 было, а ему – 23. Правда, к нему не подошла тогда. Помню, только поженились, идем по Таганрогу, уже темно, Зиновий немножко навеселе… и вдруг громко как закричит: „Кто тронет мою жену, я герой!“»
Первые девять лет Зиновий со своей Любаней жили в Москве, снимая коммуналки. И новорожденную дочь Екатерину в 1960 году привезли в десятиметровую комнатушку, что в Козихинском переулке.
Любовь Ефимовна говорила, что их семейная лодка не разбилась о быт благодаря юмору: «Помню, нам на свадьбу подарили хороший сервиз, и я как разозлюсь, так чашку бью. А Зиновий лежит и говорит: «А чего ты только чашечки все бьешь, вот посмотри, какой чайничек». Так я взяла и чайничек разбила!»
И еще один эпизод их семейной жизни из воспоминаний Любови Ефимовны: «Я была чем-то недовольна, у меня было плохое настроение и все как-то не клеилось. Ходила и ворчала, ворчала… А Зиновий сидел, работал, писал что-то. Прошло время, я успокоилась, а Зиновий все пишет, пишет. Спрашиваю его: «Зиновий, как же так, я в плохом настроении, думала, ты как-то меня поддержишь, а ты даже внимания не обратил». В ответ он поднимает руку с листком, исписанным от начала до конца, а там весь мой монолог, который я произносила. Дословно!»
Свое первое жилье у семьи появилось лишь тогда, когда Высоковского приняли в Московский театр миниатюр. Руководил им известнейший сценарист Владимир Поляков, который до этого писал миниатюры для Райкина. Для начинающего актера – престижное место. Поляков обладал чувством юмора: «Пока мотался без прописки, он мне всё время повторял: "Зяма, берегите бельё!» И еще он говорил: "Запомните, Зямочка. В Москве в три часа ночи плохой водки, как и плохой женщины, быть не может"».
Дом, где разбиваются сердца
В 1967 году перспективного Высоковского переманивает к себе главный режиссер Театра Сатиры Валентин Плучек. Играть на одной сцене с Мироновым, Папановым, Пельцер – это ли не мечта любого актера! Однако поначалу Плучек отводит ему лишь второстепенные роли, а с ростом всенародной известности пана Зюзи и вовсе уводит в тень. Плучека раздражает, что актер становится все более независимым.
В труппе Высоковского любят коллеги. По словам Зои Зелинской, «Зямочка был доброжелательным, интеллигентным, неконфликтным и очень остроумным».
Именно он впервые рассказал историю о приезде Театра сатиры в польский городок, которая сейчас считается анекдотом. В советском военном гарнизоне актеров встречает молодой лейтенант. Первым из автобуса вышел Папанов. Увидев его, военный удивился: «Ешь твою мать, сам Волк!». Следом спустился Высоковский, и лейтенант воскликнул: «Ешь твою мать, пан Зюзя!», а увидев Татьяну Пельтцер, совершенно обалдел: «Ой, бабушка Пизднер!».
«Все, что я сделал, сыграл, все, чего я добился в Театре сатиры и вне его за 21 год моего пребывания в нем, я сделал либо сам, либо с помощью моих коллег – артистов или приглашенных прекрасных режиссеров, но всегда вопреки главному режиссеру театра», – вспоминал Высоковский.
Размышляя о том, почему у него не сложились отношения с Плучеком, актер находит объяснение в «Театральном романе» Булгакова: «Господи, да как же я могу ему понравиться, когда он мне не нравится».
Вот один из штрихов к портрету Плучека. Известно, что в его биографии было два характерных эпизода: он был учеником Мейерхольда и приходился двоюродным братом известному английскому режиссеру Питеру Бруку. «Никогда не забуду, как на одном из сборов труппы после летнего отпуска, приехав из Парижа, главный выступил перед внимающей ему в мертвой тишине труппой с такой сентенцией: “Вот наш брат Питер Брук на каждый свой спектакль набирает выдающихся артистов со всех стран мира по контракту, а я с моей планкой вынужден всю жизнь работать с вами... Наш брат Питер Брук...” “Знаем мы вашего брата”, – раздался голос Анатолия Дмитриевича с неповторимой папановской интонацией. “Что?! – заорал главный. – Что вы сказали, Анатолий Дмитриевич?!” “Да нет, ничего, просто мы тоже с удовольствием поработали бы с вашим братом!” – спокойно ответил Папанов», – вспоминал Высоковский.
Говорят, Зиновий Моисеевич никогда не относился к себе слишком серьезно. «Не старайтесь узнать мнение о себе своих товарищей по работе – это приводит к одиночеству!», - говорил он. Но терпению его пришел конец в год смерти Папанова и Миронова. Летом 1987 года Театр сатиры гастролировал в Вильнюсе и в Риге. Папанов в свободные дни ездил в Москву на съемки фильма «Холодное лето 53-го года». Когда он не вернулся к назначенному дню, Высоковский, зная характер друга, сказал: «Значит, он умер...» Это было правдой.
Плучек издал приказ, согласно которому гастроли театра в Риге не должны прерываться, а спектакли, где играл Папанов, заменили на творческие вечера Андрея Миронова. Самому Миронову оставалось до смерти десять дней. Когда случилась вторая трагедия, Высоковский сказал: «Отныне здесь меня ничто не удерживает». Прослужив в театре 21 год, он ушел, по сути, в никуда.
В те страшные дни «Сатиру» называли домом, где разбиваются сердца...
Его Высоцкий
Первый раз судьба свела Высоковского с Владимиром Высоцким еще в студенческую пору - встречались в общих компаниях в общежитии Щукинского училища. В 1961 году они оказались на одной сцене Московского театра миниатюр.
«…Уже тогда я понимал, что он - отдельный человек... Были вещи, которых он никогда в жизни не принимал, и уговорить его или переубедить было невозможно. "Это другой резус крови", – говорил он. Вообще, он верил в "резус крови", то есть в друзей, вообще в людей, у которых, как он считал, был его "резус крови". Он тогда с этим "резусом" очень носился», - вспоминал Высоковский.
Летом 1971 года они встречаются на борту лайнера «Шота Руставели», чтобы отправиться в круиз, попутно выступая с концертами для пассажиров. Высоцкий – с Мариной Влади, Высоковский – с семьей. Первый – не пьет, второй позволяет себе «гулять по бару». Однажды уже «прогулявшийся» Высоковский говорит, набравшись храбрости: «Твои тексты надо читать! Гитара их глушит». И тут же что-то читает на память. Высоцкий поворачивается к Марине: «По-моему, меня читать может только Зяма».
«Я слышал, как читает Высоковский. До спазма в горле, до мурашек на теле. Нет жима, нет перебора, а есть переживание того спектакля, которые переживал каждый из нас и который называется Жизнь", – писал Виктор Мережко.
Через четверть века после смерти своего товарища Высоковский выпустил диск «Мой Высоцкий» в жанре аудиокниги. Работал почти год. Кропотливо, тщательно – чтобы не было стыдно ни перед собой, ни перед людьми, ни перед Высоцким.
«Я – Люлек Советского Союза!»
Эстрада – вот чем отныне занята жизнь Высоковского. В его программе – три юмористических персонажа. Конечно, это знаменитый пан Зюзя. В компанию к нему добавляется подгулявший интеллигент, который звонит своей жене из вытрезвителя: «Люлек! – обращался герой Высоковского к супруге, – я звоню из «тимирязиського». «Литературку» принесли? Как там, в Греции? Приду – проверю».
«Какая Марья без Ивана,
Какой ботинок без шнурка,
Какая песня без баяна,
Какой пан Зюзя без "Люлька"?»
– написал когда-то Аркадий Арканов.
«Куда мы только не ездили на гастроли — и за границу, и по стране, у нас было по 40 предложений в день… Концерты Зиновия везде проходили блистательно», – вспоминала Любовь Ефимовна.
Записи этих монологов берут с собой в полеты космонавты. «Петр Климук как-то выдал моей дочери соответствующую расписку: «Кате с пожеланиями успехов в учебе. Мы, космонавты, очень благодарны вашему папе за то, что в течение 63-х суток переносили вместе с Люльком полет». Герман Титов, по прибытию на Землю, нарисовал синусоиду, обозвав ее «траекторией Люлька» и подписал: «Пан Зюзя! Это я так летал. 11. 06. 70. Герман Титов», – рассказывал Высоковский. – Когда меня спрашивают, это правда, что вы были в вытрезвителе, что вас попоной накрывали, что вы стояли к стене «прислонютый», я уже не удивляюсь, не оправдываюсь, ничего не отрицаю. Но вам по секрету скажу: я никогда не бывал в вытрезвителе, меня не накрывали попоной и никогда никуда не возили на «мацацикле» в коляске… Единственная правда во всей этой истории – это то, что мою жену действительно зовут Любаней, что в переводе на общеизвестный язык означает Люлек».
Третий герой Высоковского – ироничный старик-аптекарь с одесским говорком: «Я сибе спрашивал, я спрашивал сибе – куда девались старые добрые болезни? Где ишиас? А? Больше того, где геморрой? Я видел перед собой одни сплошные раны… Резаные, колотые, рваные. Это шутка сказать, но три года подряд я не видел анализа мочи… Люди перестали интересоваться и со своей мочой. Они начали интересоваться и с политикой».
После первого выступления Высоковского с монологом аптекаря в его квартире раздался телефонный звонок из Биробиджана. Пожилая пара хвалила артиста за чистоту еврейской речи и просила его прислать им «флюкон» кокарбаксилазы. А еще лучше – просто «пизирек». Растрогавшись, Зиновий Моисеевич спросил их адрес. И услышал: Москва, Петровка, Александр Менакер и Мария Миронова.
Наутро жена снова зовет Высоковского к телефону: «Там тебя министр МВД просит».
«Здорово, министр!» – захохотал в трубку Зюзя, на что получил ответ: «Это еще не министр… Это помощник… С вашего позволения, я вас соединю с министром». Через несколько секунд: «Вас беспокоит Щелоков». «Да? – удивляется Высоковский. – Очень хорошо. А я думаю, что-то вы давно не звонили. И с помощником вы классно пошутили…» А в трубке: «Вообще-то мы так не шутим. Мы уж если разыгрываем, то по-другому…»
Оказалось, и вправду сам министр МВД Щелоков. Ему понравился монолог аптекаря и он пригласил Высоковского выступить с ним на концерте, посвященном Дню милиции. По тем временам – высокая честь.
«Жизнь моя – анекдот»
Во времена СССР популярность Высоковского не знала границ. «Я путем лица могу добыть любой дефицит – вещи, продукты, билеты на юг», - шутил Зиновий Моисеевич. Почему же сегодня народного артиста РФ помнит только старшее поколение? Отчего исчезли его герои с телеэкрана?
…Ни одной главной роли на театральных подмостках. Из 133 эфиров «Кабачка 13 стульев» в собрании Гостелерадиофонда России сохранилось лишь 11 выпусков. Второстепенные роли в кино... Впрочем, в 1968 году Марк Захаров снял телефильм «Швейк на Второй мировой войне» по Брехту. Впервые Высоковский сыграл главную роль – самого Швейка, а Папанов, кстати, Гитлера. Говорят, комиссия Гостелерадио принимала фильм в день, когда советские танки вошли а Прагу. А картина начинается с крупного плана Высоковского в образе солдата Швейка, который весело спрашивал: «Ну, как вам нравится в Праге?» Фильм до сих пор, говорят, лежит на полке. Вряд ли у кого-то сохранились и виниловые пластинки с монологами Высоковского, которые фирма «Мелодия» выпускала миллионными тиражами. Такова ирония его судьбы.
Впрочем, Высоковский был мудрым человеком и на судьбу не жаловался. «Жизнь – она как анекдот, говорил он. – Иногда смешной, иногда печальный».
На закате лет он напишет книгу воспоминаний, которую так и назовет – «Жизнь моя – анекдот: «Писалось с большим трудом, долго. Попытался в книге высказать по многим вопросам то, что у меня наболело. Я писал в ней о людях, которые прошли через мою жизнь и мое сердце. Не нахожу сейчас аналогов тем людям». И печалился по поводу распавшейся большой страны. Говорил: «Детство мое омрачено войной, старость - перестройкой».
В 2009 году в возрасте 77 лет Зиновий Моисеевич Высоковский, страдавший болезнью почек, скончался.
Любовь Ефимовна Высоковская вспоминала: «Выбрали ему для похорон батистовую сорочку, самую лучшую, и костюм, французский галстук ручной работы… Я посмотрела: все было хорошо, даже платок красивый носовой, который он очень любил, и туфли самые лучшие. И гроб был хороший. Нет, он достойно похоронен. Нам дали на двоих могилу. Все-таки мы больше 50 лет с ним прожили…».
В день смерти Высоковского на сайте «Эхо Москвы» кто-то написал: «У нас в коммуналке был один телевизор, и на «Кабачок 13 стульев» собирались из всех комнат. Теснота, от хохота содрогались стены. Это было как глоток кислорода в удушливой атмосфере, веселящий и пробуждающий к жизни. Вот и ушёл ещё один из великих. Спи спокойно, пан Зюзя. Вечная тебе память!»
Перейти в архив