Прокомментировать полученные результаты мы пригласили Норальда Нерсесьянца, главного архитектора Ростова-на-Дону — с 1972 по 1975 годы и с 1983 по 1986-й; Сергея Хасабова, главного художника Ростова-на-Дону; Николая Скребова, поэта, редактора службы радиовещания ГТРК «Дон-ТР», а в 1969 — 1973 годах инструктора в отделе культуры обкома КПСС; Наталью Шишову, профессора, заведующего кафедрой «история и культурология» ДГТУ, и Эдуарда Полянского, в течение 15 лет занимавшего пост главного архитектора Ростовской области.
Николай Скребов:
— Мне вспоминаются монументальные слова «Ленин, партия, коммунизм» на трех 9-этажных свечках влево от площади Тружеников, если ехать из центра по проспекту Стачки. Кроме того, были: «Мелиорация — дело всенародное» на здании «Южгипроводхоза» — это, если не ошибаюсь, в районе Турмалиновской, в Октябрьском районе. А самое крупное панно было на гостинице «Южная» — строки Маяковского: «Не оставляйте детей одних, дети балуются — пожар от них». Что-то длинное было написано на ограде вдоль трамвайной линии, ведущей от площади 5-го донского корпуса к Пригородному вокзалу. До недавнего времени там еще оставались какие-то буквы, но общего содержания уже не помню. Не знаю точно, на каком здании был установлен лозунг «Досрочно построим — досрочно освоим». Это было в конце 70-х — начале 80-х.
Наталья Шишова:
— Строго говоря, до 60-х годов коммерческой рекламы почти не было. Все реклама была политической... Что было рекламировать? Был один аэрофлот, была единственная страховая компания — Госстрах.
«Главный»:
— В детстве на здании на Ворошиловском проспекте, напротив РИНХа, я видел рекламу «Пейте кофе».
Наталья Шишова:
— Или «Пейте томатный сок!» А на полке кроме этого сока ничего и не было, а кофе был еще и дефицитом. Однако, как тогда писали, «вместе с увеличением экономического потенциала возросло индивидуальное потребление населения и вырос спрос на качественные товары»... В начале 60-х возникают специализированные рекламные организации — «Внешторгреклама» при министерстве внешней торговли. За рубеж отправляли продукцию только с рекламным сопровождением — это было требование зарубежных партнеров. Была «Союзторгреклама» при министерстве торговли и «Главкоопреклама», учредили межведомственный совет по рекламе при министерстве торговли, создаются рекламные организации при министерствах и ведомствах — авиация, радиотехника. Знаменитый слоган «летайте самолетами Аэрофлота» был создан рекламно-информационным бюро Аэрофлота, когда начались первые в мире пассажирские перевозки на первых в мире реактивных самолетах ТУ-104. Это 1964 год...
Норальд Нерсесьянц:
— Дело в том, что стройной системы размещения рекламы в советское время не было. Государство не запрещало, но и не поощряло размещение рекламы — по крайней мере, на это деньги не выделялись. Это было чисто ведомственное дело. Например, рекламу «Проверьте тягу в дымоходе» размещали и оплачивали пожарные.
«Главный»:
— А кто заказывал «Слава советским гвардейцам» на Гвардейской площади? Это, кстати, единственная «социальная реклама», дожившая до наших дней, где осталось что-то «советское».
Норальд Нерсесьянц:
— Я как раз и проектировал эту площадь, когда она еще была без определенного названия. Однако к моменту окончания строительства городу подарили — видимо, военные — списанный танк. и возник вопрос, где его поставить. А в то время было очень модно ставить танки. Их ставили во многих городах, через которые прошла война. Тогда же в Ростове на проспекте Шолохова появился списанный самолет, на Сельмаше — комбайн... А на новой площади партийные органы решили поставить танк. Тогда же и родилась идея назвать площадь Гвардейской. Хотя, честно говоря, я не слышал, чтобы были танковые бои под Ростовом и чтобы какая-то часть в боях за Ростов получила звание гвардейской. Но поскольку танк был, появилась площадь, появился постамент с танком и надписью «Героям гвардейцам». К тому же времени относятся и надписи на домах.
Эдуард Полянский:
— Вы себе не представляете, сколько надо было во все это вложить труда, сколько организаций было задействовано, сколько на подобные вещи уходило средств. Взять лозунг про тягу в дымоходе на площади Толстого. Установить его — это, считай, построить целый этаж. Надо сделать расчеты, изготовить металлоконструкции. Это все стоило колоссальных денег. Я уже не говорю о том, что любая реклама на крыше обязательно вредит конструктивному состоянию здания. Ее на что-то надо опереть. Это не так просто... Вот «Слава советскому народу» на площади советов. Это было здание облисполкома. Я отвечал за эту надпись. Решал, какого размера должны быть эти буквы, чтобы их было видно, чтобы они решали поставленные перед ними задачи. Буквы не должно было сдуть. А там такой напор ветра... Ужасное место. Если мы обычно рассчитываем конструкции, исходя из ветровой нагрузки в 50 кг на квадратный метр, то там все 100. А на такой высоте надо принимать во внимание еще и поправочный коэффициент. Флагшток тоже был моей заботой... Это были 82-й, 83-й годы... Хозяйственник этого здания флаг менял практически каждую неделю — любая тряпка на таком ветру превращалась в ничто... Но на такую рекламу шли не бюджетные средства, все оплачивали организации, которые относились к данному району. Например, Гвардейская площадь относилась к Ленинскому району, и организации этого района отвечали за установку этих лозунгов. Райком партии обязывал, например, «теплоэлектропроект» делать буквы. Ни государство, ни правительство не выделяли ни копейки на такую рекламу.
Сергей Хасабов:
— Я помню, что потом одна из букв на Гвардейской площади упала и чуть кого-то не убила. Я позвонил в администрацию Ленинского района тем, кто занимается благоустройством. Специалисты посмотрели и выяснили, что все буквы находятся в аварийном состоянии. Но никто не взялся их демонтировать. Что-то подпаяли, подкрасили, укрепили. Так эти буквы до сих пор и стоят с советских времен. Если мне не изменяет память, с 1975 года.
«Главный»:
— А кто делал эти буквы?
Сергей Хасабов:
— Был специальный комбинат рекламы на Сельмаше на улице Береста. Он просуществовал практически до наших дней. Там занимались всем, что связано с металлом и неоном. Другой комбинат был на Западном. Там делали буквы из пластмассы, оргстекла, изготавливали светящиеся короба.
Эдуард Полянский:
— Вся реклама, в первую очередь, решала идеологические задачи. Был райком партии, он все свои действия согласовывал с обкомом партии. Вся идеологическая реклама, которая прославляла строй и идеологию, была настолько подконтрольна, что ни одной буквы не могли сделать, не согласовав с партийными органами. Так повелось с первых лет советской власти — памятник Робеспьеру открывал Ленин.
«Главный»:
— А «Храните деньги в сберегательной кассе» или «летайте самолетами» тоже надо было согласовывать с партийными органами?
Эдуард Полянский:
— Конечно.
Николай Скребов:
— В принципе, всей наглядной агитацией ведали отделы пропаганды и агитации горкомов, райкомов, обкомов партии. А вот инициативу мог проявить и коллектив, и даже отдельный человек. В свое время (30-е годы) ростовский поэт Ашот Гарнакерьян предложил две строчки агитпропу Азово-черноморского крайкома ВКП(б) для оформления строившегося тогда виадука на невинномысском канале. Приняли, одобрили. Потом несколько десятилетий любой пассажир поезда, скажем, Ростов — Сухуми, видел огромную надпись: «течет вода Кубань-реки, куда велят большевики». А в то время, которое вас интересует, другой донской поэт, работавший в «Молоте» Анатолий Ансимов, напечатал в газете стихи, в которых были строчки: «Место подвига — Волгодонск, время подвига — наше время». Тогда еще строился Волгодонский завод тяжелого машиностроения. А когда заводу дали название «Атоммаш», поэта пригласили в обком, после чего строчки, в которых слово «волгодонск» было заменено словом «Атоммаш», появились на огромном панно, установленном перед въездом в город. Был и курьезный случай, о нем рассказывал мне мой приятель (ныне покойный) Валентин Константинович Волгин, работавший в отделе пропаганды и агитации обкома КПСС. Дело было в начале 1970 года. Его вызвал секретарь обкома Тесля и поручил срочно ехать в Мясниковский район, прихватив с собой художника-плакатиста. Подъезжая к чалтырю, они ахнули, увидев лозунг: «досрочно встретим 100-летие со дня рождения Ленина!». Райкомовцы проявили инициативу и явно перестарались. Художнику, конечно, работы было не много — всего-то перерисовать в первом слове две буквы: «р» на «т» и «ч» на «й» — получилось «достойно», и все были довольны.
«Главный»:
— А кто призывал граждан добросовестно собирать пищевые отходы? Согласовывалось ли это с райкомом или горкомом?
Норальд Нерсесьянц:
— Кто занимался рекламой пищевых отходов, мне неизвестно, — Министерство сельского хозяйства или кто-то другой. Но могу сказать, что в СССР мусор никогда не сортировался, тогда как во всем мире люди собирали его раздельно. Пищевой, бумага и твердый. А у нас все в отвалы. До сих пор... При Хрущеве запретили держать скот, и люди его порезали. Это была целая эпопея. А потом — в 70-е годы — решили, что животноводство надо поднимать и для этого использовать пищевые отходы, скармливать их свиньям. Тогда около каждого мусорника установили жбаны для пищевых отходов. И сознательные граждане должны были огрызки яблок и остатки хлеба бросать в эти ящики... По времени это совпало с идеей строительства в Ростове мусоросжигательного завода. Для него тоже надо было бы разделять мусор. Но завод так и не был введен в эксплуатацию.
«Главный»:
— А что рекламировали лозунги типа «Летайте самолетами»?
Норальд Нерсесьянц:
— Это непостижимые вещи. Наверное, у них были предусмотрены сметы под это дело: у Госстраха, Аэрофлота, у пожарных. Серьезного значения реклама тогда не имела. На нее никто не реагировал. На тот же самолет не так просто было купить билеты. Как и на поезд.
Наталья Шишова:
— Тогда успешность рекламы оценивалась количеством наград на фестивалях. С 1968 года Внешторгреклама участвовала в фестивалях и получила 2000 дипломов и призов. В том числе в Чикаго, Венеции, Каннах. В этой системе работали очень талантливые люди. Мне, например, очень нравится ролик режиссера Мартынцевой. По дороге едет «Таврия». Внезапно заканчивается бензин. Расстроенный водитель достает зажигалку, чтобы прикурить. Внезапно его осеняет — он по каплям сливает бензин из зажигалки в бензобак, заводит мотор и уезжает... Голос за кадром: «С этим автомобилем иногда забываешь о бензине. Ведь его нужно так мало. Автомобиль «Таврия» из Советского Союза». Прекрасно. Автомобиль не очень, а реклама классная. Этим же режиссером был снят ролик о водке «Столичная», получивший диплом нью-йоркской промышленной выставки... Но общий объем рекламных услуг к середине 70-х годов не превышал 63 миллионов рублей, это в 10 раз меньше емкости потребительского рынка фарфоро-фаянсовой посуды.
«Главный»:
— А по чьей инициативе был установлен портрет Брежнева рядом с гостиницей «Интурист»?
Сергей Хасабов:
— Там не все время висел Брежнев, были и другие изображения — кажется, какие-то многофигурные композиции, какие-то рабочие и колхозники. Раз в четыре года плакат у «Интуриста» меняли. Я как раз в Худфонде работал, когда делали эти панно. На кусках ткани, потом куски сшивали. Тогда не было баннеров. В Худфонде были специальные несколько человек, которым разрешалось рисовать Ленина и членов политбюро. Был такой Согомонян Владимир Владимирович, умер уже. Вот он рисовал большого Ленина... Рисовали на белой бязи. Техника называлась «сухая кисть». Рисовали мастерски, под фотографию... Следили за рекламой строго. В каждом районе был секретарь по идеологии, он и должен был за всем этим следить.
Эдуард Полянский:
— Торец коммерческого училища, который тогда находился рядом с «Интуристом», диссонировал с гостиницей, самой престижной на тот момент в Ростове. Придумали, как закрыть торец, — Брежневым. В то время генеральный секретарь был главной фигурой в стране, а это был его самый престижный портрет. Этот портрет был везде... Как-то я отвечал за выставку, которую мы делали в поселке Рассвет под Ростовом — там находилась школа передового сельского строительства. В Рассвете был выставочный зал. Было представлено около тысячи планшетов, чтобы показать разные методы строительства. На открытие мероприятия должны были приехать члены правительства СССР. На этой выставке мы повесили такой же портрет Леонида Ильича. Только вертикальный. Была очень строгая охрана, обыскивали с ног до головы. Утром мы должны были открыть эту выставку, приезжаем, а на портрете написано: «старый х...». Автора не нашли.
Перейти в архив