С Егором я познакомился прошлой осенью во дворе московского театра «Практика». Молодой человек (тогда у него были длинные волосы, и он походил на Макаревича в молодости) сказал, что он тоже из Ростова и работает в «Практике». «Кем?» — поинтересовался я. — «Рэпером». — «Что, так и в трудовой книжке записано?» — «Ну, типа того».
Второй раз я увидел Егора уже в феврале 2008-го: серьезная телепередача рассказывала о новой волне ростовских рэперов, покоряющих московские театры и дорогие клубы. Баста, Груз, Псих. Дальше больше: «Егор — лучший текстовик и поэт среди российских рэперов. Его перформанс «Кубик Рубика», идущий сейчас в московском Театре.doc, позволяет услышать поэзию иного рода».
Так получилось, что Егор сам позвонил мне и предложил встретиться, посидеть, поговорить о жизни...
Однокомнатная квартира артиста на пятом этаже стандартной девятиэтажки в центре Ростова. Небольшая комната, скромная обстановка.
Журналистка одного из центральных телеканалов рассматривает семейные фотографии Егора на экране ноутбука. За окном кричат дети. В колонках — Боб Марли (как я поначалу подумал; потом оказалось, что это его сын). Солнечный день, 7 марта.
Журналистка уходит, а я и Егор располагаемся на кухне.
О Бруклине и Лендворце.
— Тебя сегодня весь день снимают, что они снимают, что им надо?
— Я не знаю... Приехал повидаться с семьей, к дочери на день рождения, а тут такое...
Егор уносит из кухни фотографию ребенка.
— Это я барышне с телевидения показывал.
Я достаю из сумки бутылку красного вина средней ценовой категории. После долгих раздумий — с чем идти к рэперу — с водкой, шампанским, пивом или клеем «БФ» — я остановился на красном сухом. Когда выяснилось, что Егор не пьет, и я должен выбрать напиток по своему вкусу.
— Журналисты интересуются всем, даже, какой у тебя ребенок?
— Да, — вздыхает Егор. — Мы уже сегодня были у нас на районе, в самом страшном месте Ростова, на Лендворце. Потом поехали к Хамилю из «Касты» на студию... Вам же еще и штопор нужен, бокалы?
— А ты что, совсем не пьешь?
— Раньше пил. Сейчас здоровьичко не позволяет. Сужение сосудов головного мозга. Но, думаю, немного можно.
Я предлагаю выпить за рэп. Мне, как говорится, все равно, а человеку будет приятно. Я не ошибаюсь — за рэп Егор пьет с удовольствием.
— Они снимали сначала на Лендворце, я им показал перекопы дорог еще со времен революции. Грязь и так далее. Потом и к своему району повел... Тут и братва подъехала, знакомые все...
— Бандиты?
— Друзья.
— Рэп же в Нью-Йорке начинался как бандитская музыка. Где-то я прочитал.
— Ну да... Один ихний бандит как-то к нам приезжал. Фредро из группы Onyx, слышали такую? Так вот, приехал к нам этот бандит, они там все с автоматами ходят. К нам в подъезд зашел, говорит, у нас в самом страшном квартале Бруклина таких подъездов и лифтов нет. Вот и все их бандитство. Елки-палки...
— Ну, а российский рэп — бандитский?
— Есть и бандитский... Я видел таких рэперов, что чуть ли не боевики, — Егор задумывается и через некоторое время вносит коррективы в ответ. — Есть знакомые, которые их видели, но я не видел... Я считаю, что русский рэп интереснее, потому что русский язык... Ну, более развитый, что ли... Больше слов в русском языке, чем в английском...
— Но смыслов, наверное, не больше?
— Не больше...
О тюрьме и МТВ.
— Русский рок, они ваши попутчики?
— Русский рок отжил свое...
— Ну а в детстве ты его не слушал?
— Я слушал маму, а потом начал слушать рэп. Onyx, Cyprus Hill, Wu Tang. Высоцкого слушал. Это считается роком? Мне кажется, что он — прародитель рэпа в России.
— Так же говорили и рокеры: Высоцкий — первый рокер.
— Ну считается же, что он не поет, а рассказывает.
— У тебя в стихах что-то было про MTV.
— Это была проза. Про то, как в тюрьме боролся за МTV. 150 человек хотели смотреть телевизор. Строгий режим. Что смотреть? Смотрят «ЧП», «Улицы разбитых фонарей», криминал. Я говорю хранителям порядка в камере: «Не надоело? Давайте посмотрим МТV, там барышни в купальниках танцуют»... «Нет», — говорят. Я им: «Давайте спорт посмотрим». Опять — «нет»... Рожи пепсикольные. Поколение пепси.
— В «Кубике Рубика» ты рассказываешь о своей жизни в Ростове, о том, как сидел в тюрьме. Как там у тебя?
— «Везут уже четыре часа в «воронке». Одно помещение метр на четыре и за стенкой такое же помещение — метр на четыре. В каждом по пятнадцать, по семнадцать человек. Приехали, здравствуйте... Открываются двери «воронка», первый пошел, второй... Моя очередь тоже пришла... Прыгаю. До земли не долетел. Они несли меня по воздуху. Десять самураев с резиновыми дубинами наготове. Почки выключили, печень, легкие тоже. Понимаю, что ничего не понимаю вообще. Залетаю в «стакан» — помещение два на два метра. За мной еще такой же, в спину мне. Пришел в себя немножечко, отошел — приехал в тюрьму. Началась жизнь совсем другая, не по твоим правилам, не по твоим законам...».
— Так это не стихи?
— Просто текст. Есть и стихи — про ростовский Централ. «Я был там. Тяжелостатейная хата. Разбойники, убийцы в стенах квадрата. Здесь нет мелких воришек, хулиганов, наркоманов. Тут по-крупному, а не за пятку плана. Полтинник заключенных с тяжелыми делами ждут приговора за железными дверями. В ожидании — сколько сотен суток тебе дадут. Ожидая, сколько нервных клеток в тебе сотрут. Годы долги, их надо преодолеть, чтобы, выйдя на свободу, опять влететь. У кого-то сюда первая ходка. Он верит, что последняя. Главное — без водки. Но вряд ли кто-то сумеет избежать повторений. Влетит обратно. Без сомнений. Есть те, кто были здесь только раз, но... Срок такой, что выходить напрасно...».
— Нормально, давай выпьем... А за что тебя посадили?
— Детские шалости. Хотя статья считается особо тяжкой — 162-я, разбойное нападение с целью хищения чужого имущества группой лиц по предварительному сговору, — Егор произносит название статьи скороговоркой, как говорят зэки на обходе. Такой тюремный рэп. — Сейчас могут что угодно приписать. Главное — плати. Просидел два с половиной года.
— Так у тебя вымогали деньги?
— Конечно...
— А еще кто-нибудь из рэперов прошел через это?
— Ну, Джим, подельник мой. Но он ушел из рэпа. Сейчас в секте Свидетелей Иеговы...
— Ужас...
— Фетис сейчас сидит. Из «Объединенной Касты». Второй срок. Или третий.
— За что?
— Наркотики... В позапрошлом году «Каста» устраивала для него концерт прямо на зоне.
— Ты вот часто повторяешь — слышал, как разговариваешь по телефону — слово «брачо». Никогда не слышал такого. Это тюремный жаргон?
— По-моему, юг так разговаривает. Дружане, брачо...
О поэзии.
— И все же, чем объяснить этот ажиотаж вокруг вас: журнал «Репортер», РЕН -ТВ, что они в вас увидели? Как они вообще узнали о твоем существовании?
— «Репортер» дал материал о Грузе и Сэте. Им сказали, что есть еще один рэпер из Ростова.
— «Рэпер из Ростова» становится торговой маркой.
— Ну да.
— Может быть, люди, как в 60-е годы, опять потянулись к стихам?
— Да, я думаю, что это так. Возрождение интереса. А кто сейчас кроме рэперов пишет современную поэзию?
— Родионов, например.
— Я был в театре «Практика» на вечере современной поэзии. Один белый стих. Нет рифмы. Просидел целый час, ничего интересного, и не о «нынешнем сейчас»... Сейчас для меня главное — еще людей из Ростова в Москву подтянуть...
— А как ты сам попал в Москву?
— Олег Груз помог. Он первым переехал в Москву, ему отец его подружки сказал: «Что ж ты всю жизнь канавы будешь рыть, почитай книжки, пиши стихи». В конце концов, Баста пригласил его в клуб «Газгольдер». Там, в «Газгольдере», вообще половина из Ростова... А мне Груз позвонил из Москвы и сказал: «Не хочешь попробовать поработать в театре». Я ему: «Где? Попробуем...» Там я и остался...
— И тебя взяли на должность рэпера?
— Ну да. Эдуард Бояков (художественный руководитель театра «Практика». — С. М.) хотел сделать рэп в театре. Попробовали. Сейчас Сэт у него еще работает, из Краснодара.
— А у тебя тоже кличка есть?
— Прозвище? Ну есть. Псих... Олег «Груз», Егор «Псих» и Артем «Жара». Трио из Ростова. Будем вместе делать «Остров» — театрально-поэтическую постановку. «Песочницу» собираемся делать. О нашей молодежи. Она же в песочницах на детских площадках собирается. Мы хотим рассказать, как встретились три друга. Юрий Клавдиев (сценарист, драматург, родом из Тольятти. — С. М.) собирается написать нам сценарий. Видно, что человек интересный, простой в общении.
О политике.
— Кстати, о Грузе. Сейчас по интернету гуляет его мультик с объяснениями в любви к Путину: «Товарищ Путин, я бы вас задушил в своих объятьях».
— Я считаю, что там все на позитиве. В объятьях радости он бы задушил. Там нет негатива.
— Ну да, после слова «задушил» — долгая пауза, все замирают — как это он задушил бы президента? И только потом — про объятья.
— Ну... Не знаю... Ну юмор. Но не негатив.
— Боюсь, что пройдет какое-то время и такой стеб станет невозможен в нашей стране. Я на днях был в библиотеке. Туда привели детей, и они стали читать стихи и петь песни о выборах.
— Ой-ей, дети...
— Они пели в библиотеке, с усилителями. А там должна быть тишина. Для кого вообще они пели? А в библиотеке ксероксы не работают. К интернету доступа нет...
Мы выпиваем еще по стакану и замолкаем.
О деньгах и семье.
— У тебя уже есть дочь. Не рано ли ты женился?
— Уже пора, мне 27, я закончил колледж — учился на дизайнера интерьеров. Женился в 25. Я познакомился с будущей женой на поэтическом вечере Груза. Увидел ее и в этот же день сказал Грузу, что женюсь на ней. Даже еще с ней не разговаривая.
— А у Груза жена есть?
— По секрету узнал, что собирается жениться. Они давно встречаются, живут вместе в Москве.
— Современные рэперы социально адаптированы. У них есть жены...
— Конечно.
— Они хотят зарабатывать деньги...
— Конечно.
— На машине разъезжать.
— Конечно.
— Кстати, «Каста» разбогатела на рэпе?
— Думаю, что подняли денег. Позавчера приехали с гастролей — 15 поездок по стране.
— Откуда это пошло — «Каста», Баста?
— По-моему, «Касту» Баста и придумал. Потом торчать начал. Сейчас отвязался полностью, молодец. Поправился. Пьет теперь только чай... Выступает в дорогом клубе с фэйс-контролем, клуб звезды посещают.
— Получается, что в Ростове нечего делать рэперу?
— В Москве есть возможность продвигаться... Но вот «Каста» вернулась в Ростов. Не писалось им там. Что-то есть в здешнем воздухе.
— Ты рассказывал, что снимался у «Касты» в клипе...
— «Черви ненависти». Получились документальные съемки. У меня тогда нервы сдали. Я начал драться со своими друзьями. А оператор не растерялся и быстренько стал снимать.
— Хороший оператор.
— Хороший, он «Ленинграду» снимает клипы. Такой матерый. Первый раз в жизни у меня отшибло память на сто процентов. Вот говорят иногда: «Выпил, а дальше ничего не помню». Я говорил, такого не бывает. Но именно так со мной все и случилось. Открываю глаза и не могу понять, где я, почему спал. На меня все искоса смотрят. Девушка-режиссер сказала, что я назвал ее животным и пообещал сломать ей в четырех местах позвоночник...
— Алкоголь?
— Да у меня нелады со здоровьем... У меня же погонялово — Псих... Потом они сказали, что благодарны мне, и сценарий клипа они переделают под эту драку.
— Как ты считаешь, есть коммерческий потенциал в том, что ты делаешь?
— Я думаю, везде можно заработать денег. На «Кубике Рубика» был полный зал. Еще человек пятьдесят слушали под дверью.
— Все забываю спросить, почему «Кубик Рубика»?
— Ну как. Это мои стихи. «Жизнь — головоломка в руках дурака, кубик Рубика-а-а».
Перейти в архив