Когда Роберто Кавалли выходит на подиум в конце каждого своего шоу, взгляды, объективы и прожекторы прикованы только к нему. И тогда кажется, в его показах главный он, а неподражаемые творения — это лишь часть его самого.
Когда-то в далеких 40-х все было совсем иначе. Не блистательные модные показы занимали умы людей, а нацистские движения и фашизм диктатора Муссолини. Роберто был ребенком, когда его отец был убит нацистами, и эта потеря сильно повлияла на всю семью Кавалли и будущего кутюрье, в частности.
В маленьком ателье запекшейся под тосканским солнцем Флоренции стояла духота, в воздухе — запахи дешевого алкоголя, доносившиеся из соседних забегаловок. Марчелла Кавалли, прежде мягкая и ласковая женщина, а теперь строгая и озлобленная на жизнь, стояла у швейной машинки, неровным швом прошивая очередную рубашку. Она на мгновенье остановилась, приложила к раскаленному лбу руку, чтобы поправить выбившуюся прядку, и оперлась о стол. Еще мгновение — и из ее воспаленных глаз полились слезы.
Маленький Роберто прекрасно понимал, что происходит и почему мать плачет. Плачет уже не день и не два и даже не месяц. Он молчал... снова. Может быть, не зная, что сказать, может быть, он просто не мог. Так или иначе, ребенок превратился в интроверта и начал разговаривать только в десятилетнем возрасте. Возможно, жизнь Кавалли сложилась бы совсем иначе, если бы не трудности, через которые ему пришлось пройти в детстве.
В тот день в ателье он так ничего и не сказал. Молча, от чего мать злилась еще сильнее, маленький Роберто подошел к ней, обнял и движением руки заставил присесть. Он принес Марчелле стакан воды и сел за швейную машинку. Уже не в первый раз. С ранних лет он помогал ей в процессе шитья одежды (Марчелла была портнихой), благодаря чему понял, что хочет заниматься модой и дизайном.
Все хлопоты по воспитанию детей (у Роберто была еще сестра) в тяжелые послевоенные годы легли на плечи матери. Она кричала, а если не кричала, то злилась или плакала и очень много работала. Мальчик понимал, что мама теряет силы с каждым днем. Понимал, но ничего не мог поделать ни с ней, ни с самим собой: «Я был несносным подростком,— вспоминает Кавалли.
— В школе учился, наверное, хуже всех».
Он дружил с «плохими парнями» и не ночевал дома. Когда возвращался — запирался в комнате и много рисовал, а потом все начиналось заново. К тому же он не мог толком выразить себя, потому что заикался: последствия тяжелого детства дали о себе знать. Мать отправила его в пансион под Венецией, который он возненавидел с первого взгляда. «Я делал все что угодно, чтобы не учиться», — говорит Кавалли. Однажды в порыве гнева Марчелла выкрикнула: «Пропащий ребенок! Ты кончишь воровством!»
Как она ошибалась! И в то же время, как она была права в том, что не давала сыну расслабиться, постоянно заставляя его бороться за свою свободу и свой талант. Когда Роберто окончил школу, Марчелла не выдержала. Она поставила ультиматум: или ты устраиваешься на работу, или уходишь из дома на все четыре стороны. И он ушел. Кажется, ему было плевать, что происходит вокруг.
«Я сказал, что хочу учиться, но в школе искусств, — вспоминает модельер сегодня, — но за два месяца до экзаменов я вдруг подумал: а зачем мне все это? Ради бумажки? И тогда я пошел к директору и сообщил ему, что не буду сдавать экзамены. Он спросил, почему. И я ответил: потому что вашими бумажками я могу только...» — Кавалли взял со стола салфетку и пантомимой показал дальнейшее назначение бумажки.
Так он боролся за свободу и независимость, и совсем скоро жизнь наградила его: 70-е годы стали для модельера золотыми.
«Это был период расцвета модной индустрии, все были такими свободными, — вспоминает он. — В памяти еще была свежа война, поэтому все так хотели жить!» Он тоже хотел жить, и именно этим сегодня Роберто объясняет постоянные конфликты с мамой. Но, оправдывая Марчеллу, он благодарит ее и признается, что считает себя абсолютно счастливым человеком и «баловнем судьбы». Может, это горькая ирония, может, он действительно счастлив. Преодолевая трудности, закаляешь характер.
Перейти в архив