КТО ТАКОЙ.
Юрий Погребщиков родился 23 марта 1945 года, в Москве. После окончания Ростовского института сельхозмашиностроения работал мастером, заместителем директора завода СИИТО, Ростсельмаш (1968-1986), генеральным директором завода ГПЗ-10 (1986-1991). С 1991 по 1993 гг. был мэром Ростова-на-Дону. Президент Ассоциации приватизированных и частных предприятий Ростовской области (1993-1996). Директор Новочеркасского завода синтетических продуктов (1996-2002).
В данный момент — представитель Торгово-промышленной палаты Ростовской области в США. Юрий Погребщиков написал книгу воспоминаний «И верь, и бойся, и проси», фрагмент из которой мы и приводим ниже.
Примерно в 1988-89 годах руководство горкома партии, борясь со злоупотреблениями, приняло решение о том, что служебные машины должны заходить в гараж не позднее 19 часов. Для меня, живущего в Первомайском районе, а работающего в Советском, диа-гонально расположенном на противоположной стороне города, это было неприемлемое решение. Я никак не мог выполнить это распоряжение, так как мой рабочий день в то время заканчивался в 21 – 21-30. Пока мой водитель отвозил меня домой и возвращался на завод, он мог оказаться в городе и позже 22 часов. Однажды меня остановил на улице Энгельса, теперешней Садовой, чуть ли не в звании майора милицейский работник и довольно-таки агрессивно попытался воспитывать меня в связи с тем, что я не исполняю решение городского комитета партии. Я объяснил ему, что в соответствии с решением этих же партийных органов работаю на заводе директором и буду впредь определять тот режим трудового дня, который мне приемлем. Скорее всего, форма ответа не удовлетворила милиционера. На меня был написан донос в соответствующие инстанции. Вновь была предпринята попытка воспитывать меня за то, что я много работал. На фоне того, что в то время в нашем государстве выкорчевывали виноградники, ломали тракторами теплицы, уничтожали различного рода подсобные хозяйства, каторжная работа на которых считалась источником нетрудовых доходов, ломали дачные домики, если они в плане были размером больше, чем 5х5 метров — эта жалоба на меня была мелка, но и она характеризовала то время, в котором было огромное количество фальши, создающей напряжение, которое рано или поздно должно было найти свой выход.
В 1990 году, когда я уже был избран делегатом на 28-й съезд партии, мне сказали, что я могу приобрести соответствующий мероприятию костюм на специализированной базе. Одно это уже было неприятно, но учитывая, что в магазинах купить ничего приличного было невозможно, я приехал в промзону, на специальную базу. Директор этой базы узнал меня, так как я в то время был уже достаточно известным в городе человеком. Увидев на той базе воронежский телевизор с корейской трубкой, я спросил у директора, могу ли я приобрести его. Он сказал, что никаких проблем нет, но не порекомендовал его покупать. Он пригласил меня на отдельный склад, где стояло огромное количество телевизоров, видеомагнитофонов, музыкальных центров, которые в то время в связи со спецификой курса доллара, прямо скажем, стоили символических денег. Я спросил, могу ли я купить телевизор Sharp с большим экраном. Хозяин базы сказал, что конечно, но для этого я должен зайти к первому секретарю обкома, который должен написать записку для директора базы, чтобы он потом мог продать именно этот телевизор. Я просто обалдел от самой сути постановки вопроса. Не потому что я не мог зайти к Володину, просто я не мог представить себе, что должен с подобной просьбой обращаться к первому секретарю обкома. Я сказал ему, что меня устраивает воронежский телевизор. Таково было время, в котором мы жили тогда.
Перейти в архив