После выхода первых двух книг «Тихого Дона» РАППовская критика (была такая организация — Российская ассоциация пролетарских писателей) «замахнулась» на роман. Но слух о том, что Шолохов был у Горького и там был Сталин… остудил пыл критиков. Его ввели в редколлегию журнала «Октябрь», по роману сняли фильм. Если вначале рапповцы набросились на роман, как на «белогвардейщину», то фильм те же критики «понесли» за любование казачьим бытом и адюльтер… На что Шолохов в письме к актрисе Цесарской (она играла Аксинью) писал: «Буду делать все от меня зависящее, чтобы "Тихий Дон" пошел… По-моему, это очередная инсинуация московских сукиных сынов и дочерей».
Но Шолохов знал, что «сукины сыны» водились не только в Москве, но и в Ростове. В 70-е годы я был секретарем партбюро Ростовской областной писательской организации. Вышло Постановление ЦК о литературно-художественной критике. На писательском собрании я сказал, что нам надо самокритичнее относиться к тому, что мы пишем. Если у Шолохова «Донские рассказы» и «Тихий Дон» неравноценны, то что же говорить о нас, грешных. Только я пришел домой после собрания — телефонный звонок. Секретарь Ростовского обкома по идеологии Тесля:
«Ты что?! С ума сошел! — Шолохова критиковать!…»
Я говорю: «Михаил Ефимович, я…» Но он не стал меня слушать. «Мне только что звонил Шауро (зав.отделом культуры ЦК КПСС) и сказал: что у вас там происходит?… Секретарь партбюро выступает против Шолохова… Что это за секретарь такой?!…» Оказывается, писатель А. позвонил в обком, а писатель С. — прямо в ЦК. Конечно, я бы не только «вылетел» из секретарей, но это вообще серьезно бы отразилось на моей литературной судьбе, если бы не Шолохов. На другой день председатель правления Ростовской писательской организации А. Бахарев поехал к Шолохову. Говорили о разном. Потом Шолохов спросил у него: «Что там у вас вчера было на собрании? Мне звонил Шауро»… Бахарев был человек прямой и честный. Он рассказал все, как было. «Вот сукины сыны…», — сказал Шолохов. Бахарев вернулся в Ростов. Позвонил мне: «Игорь, не беспокойся, Шолохов назвал их сукиными сынами… Я уже позвонил Тесле…»
У Шолохова было особое чувство юмора. Как-то на «посиделках» Шолохов-Синявский спросил заядлого охотника и рыболова Шолохова: «Михаил Александрович, а каким средством вы пользуетесь на рыбалке от комаров?» Шолохов помолчал, потом коротко ответил: «Терпением».
В 1938 году Сталин спас Шолохова от ареста и гибели. Из песни слова не выкинешь.
В годы войны Шолохов часто бывал на передовой. Много писал очерков. Статей. Начал роман «Они сражались за Родину». Это была солдатская правда. Горькая! Какой может быть только правда о войне. Но Сталин от Шолохова ждал другого. Мой брат генерал Николай Константинов учился вместе с Василием Сталином в академии генерального штаба. «Кто может написать "Войну и мир" о минувшей войне? Только Шолохов». Это слова отца, сказал Василий Сталин моему брату. Знал ли об этих словах Шолохов? Наверное, знал... Но весь шолоховский «запал» был «погашен» официальными властями после опубликования письма Сталина Феликсу Кону в 1949 году. «Тов. Шолохов допустил в своем "Тихом Доне" ряд грубейших ошибок». Вождь не дождался своего восхваления в романе «Они сражались за Родину» и рассердился. «Сигнал» поняли все. Шолохова перестают печатать.
У романа «Они сражались за Родину» самая трагичная судьба. Полная версия романа просто погибла. Писатель ее сжег. В 1995 году было переиздание романа. Переиздание того, что сохранилось. Оно не содержит потрясающей по свой силе главы, которая даже в пересказе не может оставить читателя равнодушным.
1 мая 1938 года. В Ростове по улице Энгельса идет демонстрация. Поют революционные песни. Заключенные в подвалах НКВД (на улице Энгельса) тоже начинают петь: «Смело мы в бой пойдем за власть Советов…», «Вихри враждебные веют над нами…» В камеры врываются энкаведешники, и рукоятками пистолетов по головам — петь в камерах запрещено!!!
Эту главу Шолохов привез и читал на бюро обкома. Об этом мне рассказал друг моего отца Михаил Кузьмич Фоменко, секретарь Ростовского обкома КПСС по идеологии (в то время). Читал долго. Около часа. И заметил, что к концу чтения остался только первый секретарь Обкома Соломенцов М.С. и Фоменко. Шолохов обвел взглядом опустевший кабинет и с грустью обронил: «А где же остальные…? Ус….лись?» Собрал рукопись и махнул в Москву. К Брежневу. Но Брежнев его не принял…
Перейти в архив