1. Однажды вечером я пошла кататься на роликах в парк имени Вити Черевичкина. Это было, когда наш магазин работал до восьми, сейчас он работает до десяти, поэтому не катаюсь, но это уже не имеет значения. А тогда после работы, пока не стемнело, я успевала покататься на роликах. Мне всегда нравился фильм «Карнавал» и актриса Ири-на Муравьева. Понятно, что роликовые коньки — не для кассиров гастронома «Двоечка», так что на меня в коллективе смотрели косо, типа интеллигенция, хочет выделиться, обидеть простого человека. А я — не интеллигенция, я просто городская, а они в большинстве — из соседних деревень. Деревня. Отсталые люди. Какие им там ролики! Им бы телегу. В тридцать лет жопы на стуле не помещаются. Вот в один такой прекрасный вечер я каталась, каталась и заблудилась. А я не пьяная была. Если что. Какая-то у меня была потеря ориентации, это я сейчас так думаю. Темнеет, страшно, а мало ли сейчас маньяков? Да каждый второй. Вижу — ларек какой-то, дверь открыта, внутри темно. Захожу, включаю фонарик на телефоне. Вижу — пустые коробки из-под растительного масла, пластиковые бутылки без этикеток, чистые, и старинный холодильник «ЗиЛ». Причем холодильник работает, издает какие-то звуки, хотя проводов нет. Помню, что подумала — на батарейках что ли. Муж мне всегда говорит, не лезь в каждую дырку, тебе что, больше всех надо? Время какое, сама не знаешь, что ли? Полезешь, и голову оторвет или руку. Но я такая. Боевая. Типа сначала лезу, потом думаю. Открываю я этот холодильник, и вижу, что внутри него лежит книга. Книга покрыта слоем льда, как мороженая рыба. Что за название — не разберешь. ХЗ, как говорится. Хто знает.
Не могу сказать, что на меня это не произвело никакого впечатления. Произвело, конечно. Это как если бы кассиру на чай дали.
2. Я почему-то подумала, что в холодильнике должны хранить или Библию, или «Идиота» Достоевского. Но не современного автора. Вот не знаю, почему, но я так подумала. Я подышала на книгу, лед оттаял немного, вижу заголовок — «Фейнман. Лекции по физике», 1 том. Блииин! Не повезло. Значит, я никогда не прочитаю ни Библию, ни «Идиота». Хотела сразу выбросить, но потом подумала, что в доме нужна непищевая бумага. Вдруг придется что-то завернуть — не пищевое, конечно. Пищевое я заворачиваю в специальную бумагу, которую приношу с работы. Муж пусть заворачивает свои электродетали. А то недавно смотрю, а он какие-то грязные переключатели заворачивает в пищевую бумагу. Совсем чокнулся. Помню, что когда я взяла книгу в руки, то сразу же нашла дорогу к троллейбусной остановке. Весь парк Вити Черевичкина — 100 на 100 метров, казалось бы, нетрудно найти дорогу. Но ведь пока не нашла книгу, не могла выйти. Это факт.
3. Я принесла лекции по физике домой и закрылась в ванной комнате. Николай смотрел в это время «Камеди Вумен» — я услышала его громкий смех. Он смеется, как идиот. Так, наверное, смеялись бы лошади, если бы их кто-то смог рассмешить. А у меня, как он засмеется, так ненависть к нему закипала, потому что я ненавижу эти «Камеди Вумен». Однажды он мне сказал:
— Представляешь, Алиса, мне сегодня приснилась Наталья Андреевна Еприкян. Еприкян — это такая маленькая армянка.
— Мы с ней даже занимались любовью.
— А где же я была, почему я вам не помешала? Просто стояла и смотрела? Такого не может быть.
— А ты умерла, и тебя к тому времени давно уже похоронили.
— Значит, похоронил меня и сошелся с этой шмарой?
— Это же сон, Алиса. Человек — не хозяин своим снам.
— А кто хозяин? Я тебя спрашиваю, Коля, кто хозяин? Почему мне не снятся такие сны? Отвечу. Потому что я — порядочная женщина. Николай считает, что у меня нет чувства юмора. Я просто смешная, а смешная и с чувством юмора — это совершенно разные вещи. То, что я в сорок лет после работы катаюсь на роликовых коньках — это да, смешно, но со мной тяжело общаться. Это его слова. Он выпил, конечно, перед тем как сказать это. Так бы не решился, он боится меня. Сказал и сразу уточнил:
— А если ты что-нибудь сломаешь, катаясь на роликах?
— Давай кататься вместе, — сколько раз предлагала я Николаю, — ты будешь меня подстраховывать, чтобы я ничего не сломала, если тебя еще что-то волнует во мне.
4. Про книгу я Николаю ничего не сказала, просто положила рядом с новыми квитанциями на свет и воду. Потом подумала и вложила квитанции в книгу. Вот, думаю, это самое оно. У меня ничего не пропадает. Если бы не Роза из первого подъезда, я бы об этих дурацких лекциях никогда бы и не вспомнила. Роза была типа интеллигентной, но за собой не следила, мне даже кажется, что и голову она мыла не каждый день. Понятно, что и медосмотр в газетах не проводят. Я, честно говоря, в последнее время стараюсь общаться только с работниками торговли. Так надежнее, здоровее, что ли. Николай работал в нашей сети электриком, когда мы познакомились. Тоже проходил медосмотр. Так он, по крайней мере, говорил. Так вот, Роза работала корректором сразу в нескольких газетах, помню два названия — «Вечерние новости» и «Вестник НЛО». Внешне Роза напоминала эту самую Еприкян. Когда мне Николай рассказал свой сон, я одно время следила за ним, думала, может, он изменяет мне с этой Розой. Но нет. А то бы убила обоих.
5. Еще Роза пекла на продажу торты. Неправильной формы, без коробок, типа домашних, всегда разного вкуса. Она меня как-то спросила:
— А нельзя ли пристроить мою продукцию в ваш магазин? Алиса, дорогая, можете поговорить с начальством? Очень нужны деньги.
— Роза, без санитарных документов у тебя никто и никогда ничего не возьмет. Про себя я подумала: с документами тоже. Ты посмотри на себя, на неряху, и на свою нестандартную продукцию.
— Роза, представь, я подойду к директору и скажу: у меня соседка, торты печет. Может, возьмем на реализацию, товарищ директор? Да он меня уволит в пять минут. Мы в «Двоечку» даже семикаракорский сыр не берем. Роза давала объявление о продаже тортов в газетах, где работала корректором. Второй раз у Розы торты не покупали, потому что они были слишком сладкими, и еще она в тесто добавляла много корицы. Роза была, как ни странно, не жадной и угощала тортами весь дом.
— Вот скажите, господа, что не так? Почему не покупают?
— Да потому что дураки, — обычно говорили соседи. Про избыток сахара и корицу они Розе не говорили. Наверное, думали: хорошо, что никто не покупает, а мы и такие съедим. Зачем тратиться? Вот это крохоборство я, как работник «Двоечки» не люблю, хотя как гражданин сама так поступаю.
6. Благодаря этим тортам мы, собственно, и познакомились с Розой. Очень быстро я узнала, что у Розы есть совершеннолетняя дочь и любовник по имени Володя.
— Мы просто дружим, ничего больше.
— Роза смущалась, когда в разговоре случайно всплывала тема Боба. Бобом она его называла. А я всегда специально говорила: «Ну как твой Володька, бухает?» Или: «А жена Вовкина про тебя знает?» Когда по вечерам мы встречались у дома, Роза часто говорила:
— Алисонька, какая вы молодец, что катаетесь на роликах. Как это здорово. Я бы не смогла.
— А ты попробуй, Роза.
— А у меня и роликов нет.
— У меня есть лишние. Давай, присоединяйся.
— Я убьюсь, я хрупкая. Можно я просто иногда буду бегать рядом? А то я все-таки много тортов ем.
— Да бегай, конечно, раз хрупкая.
7. Так что Роза иногда сопровождала меня в вечерних катаниях. Она бежала за мной и, задыхаясь, грузила историями типа:
— Представляете, Алиса, у меня вся рассада на подоконнике погибла, кто-то сожрал все огурцы за одну ночь. Как думаете, что делать?
— Блин, Роза, откуда я могу знать? Зачем тебе вообще эти огурцы? У нас в «Двоечке» по двадцать рублей кило. Приходи к концу рабочего дня, вместе поищем хорошие. Или вот еще история от Розы. Она мне говорит как-то:
— А у Лиды, второго нашего корректора, соседи отравили собаку, а сами работают в полиции. Вот что делать?
— Блин, Роза. Что тут поделаешь? Ну, пусть им ручку двери собачьими какашками испачкает.
— Вы думаете?
— Уверена. Когда мне надоедали эти дурацкие разговоры, я набирала скорость и оставляла Розу наедине со своими мыслями. А разговор о лекциях по физике у нас зашел вот из-за чего. Роза решила выписать из телемагазина лекарство для профилактики диабета.
— Вы знаете, Алисонька, с моими тортами, которые мне приходится очень часто есть, мне не помешает подумать и о здоровье, — объяснила Роза. По словам Розы, за 35 тысяч ей пообещали прислать две маленькие баночки этого профилактического лекарства. Мол, пропьете курс, и никакой диабет до конца жизни не страшен. Жрите свои торты на здоровье. Раз продать не можете. По факту Розе вместо двух маленьких баночек прислали 5 трехлитровых баллонов. Ее Боб, когда нес баллоны, один разбил. Роза испугалась, что с нее потребуют деньги за этот разбитый баллон.
— Это же, наверное, ошибка, я же заказывала две маленькие баночки. Надо будет вернуть чужое. А как я теперь верну?
— Роза, ну что ты несешь? Что упало, то пропало. Пусть попробуют доказать, что баллонов было пять, а не четыре. Это невозможно в наших условиях. Это я как работник торговли говорю. Ты хоть попробовала лекарство?
— Попробовала. Но там же не вкус главное, а результат.
8. Потом Розе позвонили. Человек, представившийся майором отдела по борьбе с правонарушениями, сказал, что она связалась с мошенниками, никакое это не лекарство от диабета, жрать его, конечно же, не следовало, но раз мы с вами разговариваем, значит, не все так плохо. Типа не со всеми уже поговоришь. Кроме того, майор пообещал, что всем пострадавшим будет выплачена компенсация морального вреда — 450 тысяч рублей. Правда, предварительно надо выслать 20 тысяч — на юридическое оформление возврата.
— Это же удивительно!
— Роза чуть не чокнулась от радости.
—Какое же это счастье. Есть в этом мире справедливость. Только ничего не говорите моей дочери, она заберет у меня деньги. Даже я как-то разделила ее энтузиазм, как-то она умела им заразить. Какой-то был у меня ответный порыв. Кратковременный.
Понятно, что никаких денег Розе не вернули, а майор через неделю перестал брать трубку. Но это будет потом, а тогда я сказала:
— Поздравляю, Роза. Я так рада за тебя!
— Да, это просто фантастический случай. А у вас бывало нечто подобное?
И тут я вспомнила про случай в парке имени Вити Черевичкина. Кто-то потянул меня за язык.
— А нельзя ли почитать этого Фейнмана? Я быстро, дня за два? — Роза ни с того ни с сего стала очень серьезной. — Вдруг это то, о чем я думаю.
— Да бери, не жалко. Если муж не выбросил. А муж книгу не выбросил, он заворачивал в книжные страницы детали выключателя. Половина еще осталась, в основном первые страницы.
9. — Алиса, а вы знаете, что вы — избранная? Вас бог поцеловал. Я не шучу, — Роза прямо засияла, увидев меня вечером следующего дня.
— Роза, ты словами не разбрасывайся. Кем я избранная? Или что ты имеешь в виду?
— Согласитесь, Алиса, что не каждый находит в парке имени Вити Черевичкина в холодильнике лекции Фейнмана по физике. А вы нашли. Это знак. Вы прочитали эти лекции?
— Зачем? Я работаю целыми днями.
— А вот смотрите, — Роза открыла книгу, кажется, на третьей странице. — Вот я вам сама прочитаю. Слушайте внимательно. «Если бы в результате какой-то мировой катастрофы все накопленные научные знания оказались бы уничтоженными и к грядущим поколениям живых существ перешла бы только одна фраза, то какое утверждение, составленное из наименьшего количества слов, принесло бы наибольшую информацию? Я считаю, что это — атомная гипотеза: все тела состоят из атомов — маленьких телец, которые находятся в беспрерывном движении, притягиваются на небольшом расстоянии, но отталкиваются, если одно из них плотнее прижать к другому. В одной этой фразе, как вы убедитесь, содержится невероятное количество информации о мире, стоит лишь при-ложить к ней немного воображения и чуть соображения». Это не мои слова. Так говорит сам Фейнман. Это же гениально — мир как совокупность маленьких телец, тянущихся друг ко другу и отталкивающихся друг от друга. Я всю ночь не спала, думала об этом.
Это же через вас Вселенная словами Фейнмана передает послание человечеству. Вы — избранная, смиритесь с этим. Вы не одна. Сейчас об этом много пишут. Особенно «Вестник НЛО».
10. Не скрою, мысль об избранности как-то зацепила меня. Кого не зацепит? Я в детстве мечтала победить на олимпийских играх. Но не получилось. Я особо и не пыталась, надо признать. Последние годы я провела в сети гастрономов «Двоечка». Избранных не встречала. Дебилов — на каждом шагу. По крайней мере, среди сотрудников. А о покупателях мне ничего не известно. В общем, эта Роза вынесла мне мозг.
— Все это не случайно, вы должны донести эту атомную гипотезу до человечества. Это зашифрованное послание. Вы должны его расшифровать и жить в соответствии с установками лекций по физике. По физическим законам. Офигеть! Мягко говоря. Что значит, жить по законам физики? Могла бы сразу сообразить, что это какой-то бред. Но я — дура, уши развесила, говорю Розе:
— А ты приходи ко мне почаще. Роза явилась уже на следующий день. С тортом. Муж, как мудачина, смотрел юмористическую передачу, а когда пришла гостья, убрался на кухню, не поздоровавшись. Роза вдогонку Николаю крикнула:
— А вы знаете, что ваша жена — избранная? Вы должны ее беречь. Коля вздрогнул и застыл, как дурацкий столб:
— Я никому ничего не должен, — такой он был смелый, потому что выпил.
— Плохо живете? — спросила Роза, когда Николай ушел.
— А мы как те тельца: слишком приблизились, теперь отталкиваемся, надоели друг другу, — процитировала я Фейнмана.
— Так вам надо отдалиться. В лекциях же об этом написано. Там, если поискать, есть ответы на все вопросы. Только в зашифрованном виде. Поживите отдельно, опять будете испытывать притяжение. И помни ты — избранная. Я подумала, что Роза, наверное, права, и нам надо некоторое время, может быть, месяц, пожить отдельно. Николай сразу согласился, собрал вещи и уехал к матери. В комнате стало тихо, никто больше не смеялся над шутками «Камеди Вумен». Вот так.
11. Муж ушел к матери, зато Роза стала приходить ко мне в гости с какой-то Люсей. Люся тоже работала корректором. Как я сейчас догадываюсь, это была какая-то секта корректоров. Или банда. Правда, их подлинных целей я не поняла. Может быть, они в своих газетах тайно исправляли правильные слова на неправильные. Чтобы свести с ума простого человека. ХЗ. А может быть, они положили глаз на мою квартиру. А может быть, это они специально подложили книгу в холодильник? Это сейчас я так думаю. А тогда расслабилась. Они поймали меня на крючок: ты — избранная. А я им верила. Даже выучила наизусть послание про маленькие тельца. Каждый день они приходили ко мне и все время о чем-то говорили, говорили, говорили, ели торты и составляли планы на ближайшие дни — скольким людям они смогут передать завещание Фейнмана.
А я первое время зауважала этого Фейнмана Ричарда Филлипсовича, потому как почувствовала притяжение к мужу уже буквально на следующий день после его отъезда к матери. Как-то стало тоскливо. Но, понятно, что я ему не звонила, не звонил и он.
Еще и Роза с Люсей говорили:
— Ты — избранная, не звони первой. Пусть он тебя оценит. И все торты они ели.
Роза приносила торт в своей тарелке, тарелку она мыла и забирала домой, а остатки торта вываливала прямо в раковину на кухне. В конце концов, она засорилась. Я, переборов свою избранность, позвонила мужу, слышу — его телефон отключен, я позвонила на городской — его матери, говорю, мол, засорилась раковина, попросите сына приехать, надо почистить. Он хоть и электрик, а раковины тоже чистит неплохо, потому что руки гибкие.
— А Коля уехал в Нижневартовск. На полгода. Хочу, говорит, остыть от южных женщин, — так мамаша его сказала мне. Как-то злорадно. — Коля говорит, ты в религию ударилась. Я ничего не ответила и положила трубку. Задумалась. Вот это да. Вот это я избранная. В общем, в себя я пришла в следующей ситуации: засорившаяся раковина, муж бросил, а в комнате какие-то две интеллигентки читают вслух лекции Фейнмана. Пипец. Я встала, открыла дверь и вытолкала корректоров на лестничную клетку. — И чтобы я вас больше никогда не видела. И Фейнмана своего забирайте, мне такого не надо, и тортов я ваших больше никогда есть не стану. Не получится у вас меня обмануть. Ищите других избранных. Они молча ушли. А с меня как заклятие спало. Я села, заплакала.
Перейти в архив