— Когда в восьмидесятых я впервые услышал вашу музыку, подумал, что автор ее человек какой-то несоветский. Уж очень это все было независимо.
— В советское время считаться независимым было почти невозможно. Только кино давало такую возможность. Независимость вы имеете в виду материальную?
— Всякую.
— Я не зависел ни от союза композиторов, ни от Министерства культуры... Только от режиссера: пригласят, не пригласят. Так моя судьба и сложилась. Поэтому я жил совершенно отдельно от их музыки, занимался только электроникой, тем чем хотел.
— На каком этапе вы ощутили, что можно, так сказать, свернуть в сторону?
— Я фаталист, как судьба поведет, так я за этим и иду. Много раз, когда я пытался сделать какие-то силовые движения, что-то поменять, всегда получал шишки. Потом понял, что я должен поступать так, как меня ведет судьба.
— В Советском Союзе кто-то пытался управлять электронной музыкой, мол, это надо делать, это не надо?
— С электронной музыкой у нас любопытная история. Электронную музыку у нас создали и вели военные. Вот Евгений Мурзин — военный человек, почтовый ящик 2377, он там сделал один из первых в мире синтезаторов — АНС (аббревиатура имени и фамилии композитора Александра Николаевича Скрябина. — «Главный»). Сам он инженер-баллистик, занимался перехватами ракет. Разработал алгоритм перехвата движущихся целей, неважно каких. До сих пор его разработки в ходу.
Проектировать синтезатор Мурзин начал еще в конце 30-х годов. Закончил в 1955 году. Я встретился с ним в 1960-м, сразу после окончания Московской государственной консерватории. Он и пригласил меня на работу в свою лабораторию. Мурзин был известным ученым, и когда в голову ему пришла идея сделать синтезатор, он убедил руководство огромного института, чтобы ему дали лабораторию. Под его крылом мы как-то и существовали. Потом, когда он ушел в отставку и все это дело передали Министерству культуры, были предприняты попытки закрыть проект. Но у Мурзина оказался очень могущественный покровитель, на уровне ЦК партии, человек, с которым они вместе воевали. Так что, пока он был жив, нас совершенно никто не трогал. Но и не пропагандировал. Концертов не было, пластинку издали только одну — называлась «АНС», маленькая сорокопятка... Мурзин, кстати, говорил, что следующий шаг в развитии музыки — это непосредственное воздействие на душу человека, не через слух. Надеюсь, Господь этого не допустит. Хотя всякое может быть.
— Вы — почетный гражданин города Балтимора?
— Да.
— Как это получилось?
— Чисто случайно. Где-то в 1988 году меня пригласили туда на фестиваль электронной музыки. Руководительнице фестиваля — госпоже Рудофф — очень понравилась моя музыка, и она пригласила меня в Балтимор. Оказалось, что это элитарный фестиваль. Приглашают 10 человек со всего мира, организуют его богатейшие люди города. Каждый день приемы, мэры и все такое. Вот мэр мне и дал эту бумагу.
— Не могу не спросить о музыке к фильму «Сибириада» и группе«ППК»? (в 1998 году «ППК» вместе с хитом «Воскрешение» становится первым российским электронным проектом, получившим известность во всем мире, с его помощью, как пишут газеты, «ППК» заработали 150 000 долларов. — «Главный»).
— Это самозванцы, которые взяли без моего разрешения и под своей фамилией выпустили запись. Потом они мне об этом сказали, потом я вроде бы их простил и разрешил использовать. Потом они опять себя ужасно повели, везде твердили, что это они сочинили.
— Но это же легко опровергнуть.
— Ну вот такая наглость. Кстати, они из Ростова.
— Так потому же и спрашиваю.
— Наглые люди. Я просто был поражен, когда это все открылось. К тому же они оказались людьми, не знающими нот. Пименов и Поляков. Унылые люди, особенно Поляков. (По словам Сергея Пименова, в 1999 году Артемьев подписал разрешение на использование его записи из «Сибириады», однако через 2 года отказался от договоренности и все авторские отчисления достались Артемьеву. — «Главный»).
— Однажды вы сказали, что «Битлз» — это сельская самодеятельность.
— Я сказал, что прозевал «Битлз», потому что не мог слушать, как они играют. Ведь это же бренчание на балалайках. Их музыка для меня открылась, когда ее стали исполнять другие. Мелодии великие, а игра их меня до сих пор раздражает.
— А «Пинк Флойд»?
— Там все великие музыканты.
— Я помню, что в свое время «Сибириада» мне очень напомнила «Wish you were here» «Пинк Флойд».
— Для меня «Пинк Флойд» тогда был открытием, его музыка меня вдохновляла. ...Но главное музыкальное событие ХХ века — это опера «Иисус Христос
— суперзвезда».
— А в советские времена никто не интересовался, что это за музыка звучит с экрана, какая-то не наша?
— На нас сознательно не обращали внимания. Это был своего рода заговор молчания... Но одно наше выступление закончилось скандалом. У меня есть симфония «Семь врат в мир Сатори». И однажды мы ее исполнили — у союза композиторов есть свой зал. Мы там собрались и сыграли. Все это в печати назвали музыкальным хулиганством.
— Без оргвыводов?
— Обошлось. Но нас не возьмешь. Мы ведь в основном работали в студии.
— Вы сейчас отправляетесь в Америку...
— В августе еду. Участвовать в записи музыки к фильму «Red Cow», так он будет называться. Боевик, о борьбе каких-то рекламных компаний между собой. Неизвестные авторы. Молодежь. Не знаю, почему меня пригласили, но пригласили. А вообще, если у меня есть свободное время, то собираю материал для новой оперы «Врубель». Это была такая фантастическая личность, раздираемая страстями. Идею подсказал Михалков-Кончаловский. А в декабре приступлю к фильму «Утомленные солнцем–2».
— В свое время кто кого нашел: вы Михалкова или он вас?
— Мы встретились однажды с ним на репетиции в театре киноактера. «Мертвые души», это был балет, к которому я написал музыку. Он подошел, сказал: я сейчас буду делать диплом, давай поработаем вместе. «Спокойный день в конце войны». 1971 год. А с братом его — Андроном мы познакомились еще раньше. Еще во время учебы в консерватории. Он же очень хороший пианист. До сих пор играет. С Андроном мы вместе учились до четвертого курса, а потом он ушел во ВГИК...
— Что, на ваш взгляд, ждет музыку в дальнейшем?
— Элитарность искусства пала. Теперь — с изобретением компьютеров и синтезаторов — каждый может сочинить вполне приемлемую музыку. Что будет дальше? Я считаю, что профессиональные композиторы должны зашевелиться, запрыгать, чтобы доказать, что они чего-то стоят. Господь не случайно придумал синтезаторы... Во-вторых, на мой взгляд, пришло время мистерий. Для этого потребуется создание совершенно новых залов со специальными экранами. Это будет синтетическое действо — смесь музыки, театра. Все это потребует огромных средств. Сейчас кризис. Так что новая музыка пока откладывается.
Перейти в архив