— Михаил Захарович, мы хотели поговорить с вами о нашем городе. Вы отмечали здесь свой юбилей — это случайное совпадение?
— Я не отмечал в Ростове свой юбилей. Просто в этот день был мой день рождения, и я там выступал. Для меня выступление в Ростове тоже праздник, я люблю этот город. Ничего я там отмечать не собирался, просто у меня есть друзья, которые просто решили меня пригласить.
— А правда, что в Ростове вам подарили машину?
— Правда.
— Какую?
— Lexus.
— Кто же преподнес такой дорогой подарок? Друзья, поклонники?
— Нет, это второе отделение милиции! Что за глупый вопрос? Ну, конечно, друзья. Даш, ты знаешь, уж поскольку тратишь время, ты подумай сначала над вопросами. Я же все равно не скажу, кто конкретно, имен не назову. Ну понятно, что это не чужие люди, не с улицы пришли.
— Вас многое связывает с нашим городом?
— Да много всего. В 1990-м, когда я вернулся из Америки, один из трех моих первых концертов состоялся в Ростове. С тех пор у меня там друзья и товарищи.
— А как сложились ваши отношения с автором песни «Левый берег Дона» Константином Ундровым?
— Вы знаете, Даша, я Константина Ундрова никогда не встречал, поэтому у меня отношений с ним никаких нет. Но должен тебя разочаровать. Автор этой песни все-таки Иван Кононов. Тоже ростовчанин, телевизионный журналист. Как раз с ним у меня отношения сложились, я с ним познакомился в Москве. Потом он для меня написал еще песню «Обожаю». Слышали такую песню?
— Ну да.
— «Ну да», — неуверенно сказала она. «Обожаю я тебя, обожаю...» (поет). А фамилию Ундрова я слышал, но никогда с ним не встречался. Если это его песня, то он должен об этом сообщить в Российское агентство авторских прав. (На сайте Всероссийского общества по авторским и смежным правам написано, что песню сочинили два человека — Кононов и Ундров. — «Главный»).
— Недавно умер ростовский музыкант, солист ансамбля «Лейся, песня» Владислав Андрианов. Какую роль этот человек сыграл в вашей жизни?
— Ровно такую же, как я сыграл в судьбе Владимира Ильича Ленина. Что за вопрос опять? Как мог Владислав Андрианов сыграть какую-то роль в моей жизни? Ну, Даш, ну подумай. Владислав Андрианов и я! Он был певцом, солистом группы, которую я возглавлял. Я руководил ансамблем «Лейся, песня», Владик в нем пел. Он очень талантливый, хороший, способный парень был. Всем нравилось, как чудесно он поет, но в моей жизни он не сыграл никакой роли, потому что у меня совершенно другая жизнь.
— То есть друзьями вы не были?
— Друг это понятие круглосуточное, понимаешь, да? Он просто работал под моим руководством, отличный мальчишка был, но жизнь его сложилась совсем по-другому. Когда я уехал, связь с ним потерял. Потом однажды я его видел, он приезжал на программу «Жизнь прекрасна», мы с ним вместе спели одну песенку. Потом опять пропал из поля зрения. Мне очень жаль, что судьба с ним так распорядилась или он так распорядился своей судьбой, что жизнь его оборвалась гораздо раньше, чем хотелось бы. Но в моей жизни он не сыграл роль Так вопрос не ставят. Все равно, что сказать, какую роль в моей жизни сыграла моя домработница? Если я с ней не переспал, то другой роли она не сыграла. Понятно? Ну вот.
— За годы жизни в Америке удалось с кем-то близко подружиться?
— Не знаю... Ну да. Был человек, с которым я очень часто в жизни сталкивался. К сожалению, он умер несколько лет назад.
— Американское представление о дружбе от нашего отличается?
— Даш, то что ты хочешь от меня услышать, ты не услышишь. Ты хочешь услышать, что там в Америке капитализм, дружить невозможно. Я считаю, что стереотипов нет. Американские представления о дружбе – эта фраза глупа и бессмысленна. Потому что нету понятия о дружбе. Есть человек, который тебе приятен, которому ты можешь доверять независимо от того, произошло это в Америке или на Джамайке. Американцы такие же люди, как и мы, у них тоже два глаза, есть нос, рот, зубов ровно столько же, пока их не выбили. Кровь, насколько я знаю, у них тоже красная. А у нас че, статья о дружбе? Как называется материал?
— У него еще нет заголовка.
— Я думал, что вам интересно обо мне поговорить, что-нибудь обо мне написать. Или это не так? Но если вам интереснее о Ростове, пожалуйста. Там есть такая улица — Богатяновская, хороший театр у вас. О чем еще поговорить? За эти годы при мне закрывалась и открывалась масса казино и ресторанов, некоторыми из них владели мои друзья. Каждый раз, когда я приезжаю, мне не дают заехать в гостиницу и везут на какой-нибудь завтрак, который заканчивается поздним ужином. Что еще в Ростове особенного?
— Есть что-то бандитское... Одесса-мама, Ростов-папа, «Левый, левый берег Дона»...
— Что в песне «Левый берег Дона» есть такого бандитского? Это про любовь. Может, стоит слова напечатать в этой статье? Я считаю, что если говорить слово «бандитский», то применительно ко всей стране. Почему Ростов-то именно? Или это у вас вызывает какую-то особую гордость? Я уверен, что могу идти спокойно ночью по Ростову и никто меня не тронет. Краснодар таким тоже считается? Или Ростов все-таки более бандитский? Вот интере-е-сно. Ну-ну. Мне интересно будет почитать, что ты там напишешь. Прежде, чем публиковать, пришли мне. Я всегда правлю статью. Пришли, будь добра.
— Пришлю. Спасибо.
— И все? Обо мне больше ни слова?
— Мне показалось, что вы не очень расположены к общению со мной.
— Даш, я нормально настроен. Только я не понимаю, зачем эта публикация? Это все можно уложить в трех строках: «Недавно наш город посетил известный, как вы обычно пишете, шансонье Михаил Шуфутинский. Он выступил с сольным концертом в театре, зрители были в восторге. Концерт совпал с днем рождения, друзья из города Ростова подарили артисту джип Lexus». Я думал, вам обо мне что-то интересно, что я делаю, какие песни я люблю, что у меня произошло в прошлом году.
— Что у вас произошло в прошлом году? Вы, кажется, чаще стали появляться на экране, участвуете в телевизионных проектах.
— Я расскажу. Я вообще-то таких проектов всегда побаивался. Дело в том, что на телевидении меня не жаловали. На протяжении последнего десятилетия меня почти нигде не было. Я прожил эти годы не благодаря телевидению, а вопреки ему. Но чувствовал себя достаточно уверенно. У меня даже гонорары стали больше. Когда мне предложили проект «Суперстар» на НТВ, я согласился. Программа мне понравилась, потому что туда были вложены серьезные средства, которые позволили привлечь хороших режиссеров, художников. Все срослось, весь мир смотрел. Поэтому над участием в шоу «Две звезды» я не очень долго думал. Я только оставил за собой право диктовать некоторые условия. Например, я сам выбираю песни, которые буду петь. Мне сказали, что партнершей будет Алика Смехова. Наверное, если бы я воспротивился, предложили бы кого-то еще. Но мне Алика подходит, потому что у нас с ней совпадают вкусы, она симпатичная женщина и хорошо поет. Что я получил от этого? Все смотрели. Звонят из Израиля, из Америки. Творчески это было интересно, поскольку это живой оркестр, живое пение, и на репетицию отводится буквально 15 минут. Это своего рода марафон. Но я думаю, в следующем туре придется выходить из проекта, потому что мне предстоят большие гастроли. Это я уже о своих планах. Это вашему журналу интересно?
— Интересно.
— Я буду выступать в Милане и Неаполе, потом большой тур по Германии. До июня месяца состоится 14–15 концертов.
— Почему вас раньше телевидение не жаловало?
— Сначала жаловало-баловало, когда я только приехал. Была свежая тема — эмигрант из Америки. Потом начало меняться руководство, на каналах появились люди более прагматичные. Появилась вкусовщина. И если раньше каналы боролись за то, чтобы получить высокий рейтинг, то потом руководители стали ориентироваться на свой вкус. Для них оправданием явилось слово «формат». Они решили, что тот формат, который выбирает страна, их не касается. Но прошло несколько лет и стало ясно, что нужно обращаться к разным возрастным и социальным категориям людей. И не секрет, что у меня эта категория невероятно широка, поэтому им понадобился сейчас мой рейтинг. То, что у нас называют шансоном, это обыкновенная русская эстрада. Она всегда была основана на песнях, которые изначально поются под гитару. Они включают в себя и городской романс, и немножко чего-то цыганского или одесского. Потом решили, что модно слово «шансон». Сейчас существует стереотип: «Шуфутинский? Ну что вы, это же шансон. На нашем радио он не годится». А то, что звучит на нашем радио, можно послушать, и уши вянут. Знаете, есть такой анекдот: любовь придумали большевики, чтобы проституткам деньги не платить. Так и здесь. Шансон придумали те, кому это выгодно.
— А что вы называете шансоном?
— Это французская музыка: Шарль Азнавур, Гинсбург, Мирей Матье. А блатная песня — это особый жанр, который появился еще до того, как вы родились. Когда полстраны оказалось в тюрьме. Люди разных сословий, разной культуры оказались вместе в одной камере. Среди них были музыканты, которые сочиняли песни о тюремной жизни. Это только одна из веточек шансона. Что еще обо мне интересно?
— Что вы сейчас читаете?
— Я читаю сразу несколько книг. Одна из них называется «Империя ангелов» Бернарда Вербера. Почитай, потрясающая книга. Сейчас я буду читать «Р.А.Б.» Сергея Минаева. До этого прочитал несколько книг Джона Гришема. Это один из самых удобных для меня писателей, его я легко читаю по-английски. Недавно случайно в самолете прочитал книгу такого писателя — Зюскинда. Называется «Контрабас». Супер. Особенно для человека, который знает музыку изнутри. Могу для информации рассказать еще две вещи. Хочешь?
— Хочу.
— Я один из тех немногих людей из российского шоу-бизнеса, о котором газета «Нью-Йорк Таймс» написала материал на первой полосе. Но у нас это сильно не освещается. И я один из тех немногих артистов, чью песню взяли в голливудское кино. Песня называется «Марджанджа», она вышла в фильме «Код», в котором играют Фримен, Бандерас. Я считаю это значимым событием в моей жизни, подтверждающим, что хорошая песня рушит все форматы. Если я для наших корявых станций и каналов не формат, то в Голливуде оказался форматным. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу.
Перейти в архив