Кто такой.
Леонид Семенович Каневский родился 2 мая 1939 года в Киеве. В 17 лет уехал в Москву и поступил в Щукинское училище. С 1961 года играл в Московском театре имени Ленинского комсомола, у режиссера Эфроса. Затем играл на сцене Московского театра на Малой Бронной. Известность актеру принесла роль майора Александра Томина в телесериале «Следствие ведут знатоки». В 1991 году репатриировался в Израиль, где совместно с режиссером Евгением Арье создал в Тель-Авиве драматический театр «Гешер» (в переводе с иврита — «мост»); основу его труппы составляют российские актеры, игравшие на сценах московских и ленинградских театров. С января 2006 года по настоящее время Леонид Семенович Каневский — ведущий документального сериала «Следствие вели». Каневский сыграл роли в более чем семидесяти фильмах. Женат на дочери знаменитого Штепселя — Анне Березиной. Родной брат — писатель-сатирик Александр Каневский. Дочка Каневского — театральный художник. Две внучки.
Город, в котором было весело.
— Все зависит от компании, которая живет в этом городе, компании, которая тебя встречает. Если возникают отношения, город становится родным. Все встречи с друзьями у меня веселые... В 1967 году Гайдай предложил мне сыграть эпизод в «Бриллиантовой руке». Между прочим, тогда никто не ожидал, что это будет комедия на века. А сейчас я думаю, есть Чехов, есть Мольер, Шекспир. И есть «Бриллиантовая рука» Гайдая. Пройдут еще десятилетия, но все равно люди будут смотреть и смеяться, растаскивать ее на цитаты. «Бриллиантовую руку» снимали в Баку. Сейчас там появился человек, который водит людей по местам съемок — он в детстве сам снимался в этом фильме — в эпизоде, когда дети бегут за Андрюшей Мироновым. Теперь он ходит в элегантном костюме, такой полненький человек в галстуке, встречает туристов и рассказывает им подробности этих самых съемок. Так что Баку сейчас стал туристическим центром — благодаря «Бриллиантовой руке». Два года назад я был там — снимали «Следствие ведут». К Девичьей башне, в старом городе, привезли туристов — теперь им говорят не то, что это туристическое место, а «здесь снималась «Бриллиантовая рука». И вот стою на той самой улочке, подвал, кинокамера. Подъезжает автобус и выходят человек 20 туристов. Туристы замерли. У них шок. Они уже видели это место, этот подвал. И Каневский — как стоял в 67-м, так до сих пор и стоит. Минут пять длилась эта история, они стояли, застыв, потом начали переглядываться, фотографироваться. Это была вершина турбизнеса в Баку. Типа — Каневский там всегда стоит и встречает туристов.
— В фильме «Бриллиантовая рука» вы в своем монологе в подвале употребляете выражение «порка мадонна». Вы понимали, что это означает?
— Это был монолог из известных мне иностранных слов, плюс искаженные фамилии друзей, типа «бешлаг МордЮк», «БерезИна Кобанида». МордЮк — это Мордюкова, БерезИна — фамилия моей жены. Гайдай говорил, что теперь считает меня соавтором сценария. «Порка мадонна» — это что-то итальянское. Ругательство, типа «черт побери».
— Грубее.
— По-моему, нет, но боюсь спорить.
Город, в котором я чему-то научился.
— «Бриллиантовая рука» — это было начало моей истории с отрицательными персонажами. Что-то режиссеры находили в моем лице отрицательное. Были положительные персонажи лишь в «Весне на Одере» и в фильме «Земля до востребования» — там я играл бригадира портовых грузчиков... Благодаря актерской профессии удается познакомиться с секретами других профессий. Многие эпизоды «Земли до востребования» мы снимали в Батумском торговом порту. Сцена погрузки занимала буквально две минуты экранного времени. Но я неделю отработал в бригаде портовых грузчиков. По-настоящему, полными сменами. Они привыкли ко мне, стали нагружать. Не без пользы я провел эту неделю, окреп физически, обогатился словарный запас — я имею в виду слова «майна», «вира».
...В Баку был еще один, запомнившийся мне эпизод такого рода. Я много снимался в «Фитилях» (сатирический киножурнал. — «Главный»). Один из сюжетов назывался «Бронь». Представьте южный железнодорожный вокзал. Подъезжает карета скорой помощи — автомобиль «Волга». Из нее выходит человек в фуражке-аэродроме и начинает выгружать из этой машины фрукты — в корзинах, ведрах. Это я... В железнодорожной кассе табличка: «Билетов на Москву на сегодня нет». Я заглядываю в кассу, говорю: «Сними бронь». И протягиваю из своего кармана 25 рублей. Кассир смотрит на деньги: «Сейчас позвоню». Хватает мою руку с 25-рублевкой. «Прокурору сейчас позвоню». Я: «Зачем прокурору?» Он: «Товарищ прокурор, вы сегодня в Москву не едете, ваша броня снята». И кладет 25 рублей к себе в карман. Потом я как-то прилетел в Баку, после съемок с коллегами поехали на рынок. Стою, смотрю — неподалеку стоит человек — в такой же, как у меня в «Фитиле», фуражке. Смотрит на меня. Я думаю, узнал. Он помялся, подходит: «Что, всего за 25 рублей броню снял?» Оказалось, что в те времена снять броню до Москвы стоило стольник. Нарушили жизненную правду.
Ростов-на-Дону.
— Я в Ростове бывал еще с года шестидесятого. С театром на Малой Бронной приезжал — с гастролями. Творческие встречи бывали. Воспоминания — самые лучшие. Во-первых, раки. Во-вторых, рыбцы, шамайка. И друзья у меня здесь были, правда, многие уехали сейчас.
— Друзья из какой сферы?
— Из бизнеса, не из актерской среды.
— В Ростове вы снимали и передачи из цикла «Следствие вели». Вы сами придумываете лирические отступления о времени?
— Над сценарием работает целая команда под руководством шеф-редактора Александра Залетова. Но я даже не знаком с ним, мы работаем удаленно. Но журналистов знаю... Готовый сценарий я «подминаю» под себя. Слежу за тем, чтобы закадровый текст был моим, чтобы все это было сказано моими словами. Для меня главное — не криминальная история, не ради нее я участвую в передаче. Меня интересует время, отношения между людьми, как жили, как ели, как разговаривали, как дружили. Атмосфера времени. Вот это я готовлю сам. Они уже знают это.
Город, где угощали лучше всего.
— Очень хорошая кухня — грузинская, в Кутаиси. В Баку тоже сумасшедшая кухня. Но! Сейчас был в горах, в Италии. Я не катаюсь на лыжах, мы с женой ездим просто погулять. На Новый год были в Италии рядом с Кортин́ а-д’Ампец́ цо. Это было убийство. Я набрал четыре килограмма за новогодние праздники. Что это была за еда! Был шведский стол утром, днем и вечером. Изощреннейшая еда, вкуснейшая, тончайшая. Просто попробовать все это было невозможно. И после этого приходил официант и приносил меню — супы, вторые блюда. Сейчас у жены могу спросить, куда мы ездили, она занимается этими вопросами (звонит жене)... Как? О! Лавердена!
Город, в котором было страшно выступать.
— Нет, такого города не было. Может быть, мне везло. Но страшно не было никогда.
Любимый город.
— Из Киева, где я родился, уехал рано, в семнадцать лет. Конечно, я испытываю к нему ностальгические чувства. Там жили мама с папой долгие годы, пока папа не умер, а маму мы перевезли в Москву. Сейчас я редко бываю в Киеве. Любимые города — Москва и Тель-Авив, в котором я живу уже 20 лет, работаю в замечательном театре, с замечательными коллегами, с замечательным режиссером... В 1991 году пригласили меня в Израиль. Вспомните 1989–1991 годы. Полупустые залы в театрах. У нас на Малой Бронной премьера — «Вальпургиева ночь» Венедикта Ерофеева. Замечательная пьеса, замечательный спектакль. На спектакле — ползала. Встречаю Армена Джигарханяна, он говорит, что сейчас сдали триста билетов, на спектакль с его участием. И тут от Евгения Арье поступило предложение — принять участие в создании нового театра. Я подумал, почему бы и нет. В пятьдесят лет сделать кульбит, вернуться в шестидесятые, в годы своей молодости, вернуться в театр Ленинского комсомола. Тогда мы за год под руководством моего учителя Анатолия Эфроса сделали потрясающий театр, на премьеры которого люди летали со всего Советского Союза... В общем, я подписался под это дело. В 1991 году, 1 мая я приземлился в аэропорту Бен Гурион. С семьей... С ивритом мы никогда раньше не сталкивались. Непонятный набор буквочек и слов. Мы сначала решили, что года два-три поиграем на русском, а потом перейдем неспеша на иврит. Но не получилось. Мы поняли, что в этом случае станем театром-гетто. И мы нырнули в иврит. Ничего не понимая... Страшно было не то, что ты забудешь свою реплику, было страшно, если партнер не закончил свою, а ты уже начал отвечать на то, что он должен был сказать.
И мы действительно сделали хороший театр. Я не хвастаюсь, но мы проехали по всем престижным международным фестивалям. «Нью-Йорк Таймс» писала о нас такое, что неловко и повторять.
Сейчас я большей частью в Москве, в «Гешере» сейчас почти нет спектаклей с моим участием. А благодаря режиссеру Сергею Голомазову (главреж театра на Малой Бронной. — «Главный») я играю городничего в «Ревизоре». Между прочим, в 1956 году я поступал в театральное училище имени Щукина и читал на экзамене монолог ревизора, понимая, что мне его никогда не придется сыграть. С моим лицом. И сейчас я играю в этом классном спектакле. Моя дочь Наташа тоже живет на две страны. Она театральный художник, последняя ее работа — «Идеальный муж» Богомолова.
Перейти в архив