«ТАГАНРОГ. ВОКЗАЛ. РОДСТВЕННИКИ. ЛЕТО 1995-ГО»
У меня с Таганрогом все связано. Я там родился, вырос, там провел всю свою, можно сказать, первую сознательную жизнь. Мы жили на окраине. Это была последняя улица в городе — имени Ломоносова. Сейчас, конечно, о-го-го как все застроилось. А тогда это был последний дом, и дальше до аэродрома вообще ничего не было. Самым любимым моим занятием было запускание змеев. Я учился не очень, меня терпели-то только потому, что я хорошо пел и участвовал в самодеятельности, в хоре. В восьмом классе я ушел из школы, думал пойти на завод, но, слава богу, у меня были друзья, которые там уже работали. Они мне сказали: «Ты че, дурачок, что ли? Успеешь поработать, иди обратно в школу, закончи 10 классов». И я вернулся, в свою 30-ю школу. Я носил очень длинные волосы, поэтому меня долго не принимали в комсомол. Да и успеваемость была не очень, а тут еще — хиппи, все эти клеша. Когда меня этим в очередной раз допекли, я — на следующий день — пришел в школу абсолютно лысым и в красном берете с «помпушкой». Я занимался в цирковой студии и там взял клоунский берет. Учителя были в ужасе: «Опять ты выделываешься! Почему нельзя как все?» Я говорю: «Вас не поймешь, ей-богу, длинные волосы — плохо, лысый — еще хуже».
«Я И МАМА»
Я для себя Чехова как писателя открыл поздно. Только когда начал учиться в институте. Я же был заводским парнем, не увлекался сложной литературой, читал довольно много фантастики, детективов — Беляева, Ефремова, Конан-Дойля. А классика что-то не давалась. А вот когда уже стал играть в чеховских спектаклях, тогда — да, увлекся Чеховым... Люди в Таганроге не похожи на других, на столичных. Они более открытые, более податливые, их легко обмануть. Наверное, они похожи на чеховских героев — наивные, менее сложные люди, чем в мегаполисах. Таганрог — это город, где довольно много стариков, которые заслуживают гораздо большего внимания со стороны властей. Они-то по всей России есть, но именно в маленьких городах много людей, которые про-шли войну и репрессии, и сегодня бедствуют. Моя мама живет в Таганроге, ей уже 83. Если бы не было меня, ей довольно сложно было бы выжить.
«ВОРОНЕЖ. С АКТЕРОМ СЕРГЕЕМ ДОРОГОВЫМ. 1985 ГОД»
Воспитывая детей, я очень долго пользовался трюком под названием «волшебная труба». То ли в кино увидел, то ли где-то прочел. Витюшка (Федя Коротков в сериале «Не родись красивой». — Прим. ред.), родился в Таганроге, а потом я поступил в Воронежский институт искусств, и мы переехали туда. Я прихожу его забирать из детского сада, а мне воспитательница рассказывает потихонечку, что он сотворил. Мы едем домой, я спрашиваю: «Витюш, как дела?» Он отвечает, мол, все нормально. Я говорю: «А почему ты не спал, девчонок обижал?» Он: «А ты откуда знаешь?» Я говорю: «У меня есть волшебная труба, в которую я смотрю и всегда вижу тебя». И я так долго этим пользовался, что когда уже Ванька (одна из главных ролей в фильме «Возвращение» Звягинцева. — Прим. ред.) родился, Виктору говорил: «Вот ты вырастешь, в трубу тебя видно не будет, она перейдет на Ваньку». И он постоянно спрашивал: «Ну когда? Ну когда уже эта труба перейдет на Ваню!» Теперь они уже оба артисты... Дай бог им удержаться на плаву.
«НАШИ МАМЫ И СЫНОВЬЯ»
Самое сложное, что бывает у актеров, это медные трубы, которые губят все. Мы с женой поддерживаем сыновей, им нельзя останавливаться. В нашей профессии надо каждый день доказывать свою состоятельность. Тем более, что мы театральные люди, а не киношники, не киноактеры. Кино — это замечательно, это популярность. Но театральные люди каждый день выходят на подмостки, и каждый день нужно доказывать, что ты хороший артист. Каждый день заново. Если им хватит сил удержать в голове то, что надо постоянно развиваться, то все будет хорошо... Мы советуемся друг с другом, показываем сценарии, и я прислушиваюсь к их мнению. Я человек более взрослый, воспитывался пионерской, комсомольской организациями. В нас заложено много бесплатного энтузиазма. Мы можем долгие годы работать бесплатно, в надежде на светлое будущее. Так нас приучили. А они люди других измерений. Это не плохо, просто время другое пришло, и я, честно говоря, иногда в нем теряюсь. А они мне говорят: «Пап, ну ты прочти еще раз сценарий». И приходится читать уже более пристрастно.
«ТЕАТР «САТИРИКОН»
Я проработал 16 лет в театре «Сатирикон», потом захотелось какой-то самостоятельности. Три месяца прошлындался по Москве, а потом позвонил Александр Анатольевич Ширвиндт и позвал в Театр сатиры. Я уже шестой сезон с ним. У нас великолепные гастроли, нас отлично принимают. В нашей довольно сложной жизни бывают такие приятные моменты, как рыбалки на гастролях. Например, были недавно в Чите. Замечательно! После суетливой московской жизни оказаться на берегу тихого озера! Облака низкие, рыбалка... Ммм... Наловили рыбы, ухи наварили. Александр Анатольевич — профессиональный рыбак, а мы — так. Но в любом случае это такое счастье: после репетиций и спектаклей вдруг такое отдохновение. В Театре сатиры рыбалка — это святое. Если есть возможность, обязательно едем... Я пытаюсь привезти свой театр в Ростов и в Таганрог. Но что-то пока не получается. Мы были несколько лет назад в Ростове, но с юбилейной ретроспективой. А хотелось бы привезти, например, спектакль «Как пришить старушку» с Ольгой Александровной Аросевой. Замечательный спектакль, беспроигрышный вариант. Или «Женатый таксист». На эти спектакли в Москве попасть сложно — битковые залы. Но что-то я не нашел концов ни в Ростове, ни в Таганроге — я не продюсер, ничего в этом не понимаю. Спросил у друзей, они говорят: «Да бог его знает!» Антрепризные спектакли возят. Нас сложнее вывезти. А хочется дома лишний раз побывать, потому что редко бываю. Летом было десять дней между съемками. Недели две назад был в Таганроге, но совсем недолго. Витюшка мой приезжал с «Мадемуазель Нитуш» в Ростов. Очень хочется приехать к вам с хорошим спектаклем, чтобы никакой халтуры, чтобы не жалеть.
«Я И ЭДУАРД РАДЗЮКЕВИЧ»
С «Шестью кадрами» мы работаем уже три года. Сначала был проект «Дорогая передача» — на Рен-Тв, последние два года работаем на СТС. У нас очень хорошая компания, мы давно друг друга знаем, хотя все кастинг проходили, никакого блата не было. Мы — это две девчонки и четыре пацана, которые собираются вместе, чтобы хорошо подурачиться. Нам, создающим эту передачу, нравится реакция людей и общение друг с другом. Мы получаем удовольствие плюс здоровое такое веселье. У нас есть уровень, ниже которого мы не опускаемся. Не смеемся над ветеранами Великой Отечественной войны, «не наступаем на хлеб», не задеваем общечеловеческие ценности. Не так, как некоторые — их много и на эстраде, и на телевидении. У их юмора нет границ. А я считаю, что у юмора должны быть моральные ограничения. Нельзя, чтобы было пошло. Нам это позволяют, на нас никто не давит. Вначале, когда мы притирались друг к другу, были кое-какие противоречия. Скетчи нам пишут молодые ребята, и раньше мы им говорили, чего нам не надо. Теперь они уже не напишут того, что мы откажемся играть. Сколько все это продлится, бог его знает. Сейчас кризис — половина передач закрылась, вытаскивают какие-то старые рекламные ролики, о которых все уже забыли... От ролей, которые мне не нравятся, просто отказываюсь. А зачем же себя пересиливать? Если я считаю, что это не в моем стиле, мне не нужно. Я уже столько всего переиграл и в театре, и в кино. Иногда соглашаюсь на маленькую роль, потому что она сложная, иногда отказываюсь от большой, потому что она пошлая. Хочется драматических ролей, потому что в последние годы у меня крен в комедии. А хочется трагического.
Перейти в архив