Сейчас мало кто помнит, в честь какого события названа эта улица в центре города — она начинается у филармонии и ведет вниз к Дону.
Кстати, это единственная улица, ведущая к реке, — по ростовской традиции к Дону ведут либо проспекты, либо переулки.
Когда Кировский сквер переименовывали в Покровский, городские власти поинтересовались: а что это еще за «7 Февраля»? Может быть, придумать улице какое-нибудь более понятное гражданам название?
Слава богу, нашлись люди, которые помнили о том, что произошло в Ростове 7 февраля 1930 года...
Но прежде чем получить свое современное название, улица сменила несколько имен. Сначала она называлась Мельничным спуском. Затем — Посоховским.
Имя Петра Федоровича Посохова, гласного первой городской Думы, купца-раскольника, улица получила в 1888 году. Петр Федорович владел вальцовой мельницей у Дона, мука с которой доставлялась в город как раз по этому спуску.
Как пишет ростовский историк Валерий Лобжанидзе, в 1889 году мельница сменила владельца: нижнечирский торговый казак 1-й гильдии Елпидифор Парамонов купил у наследников Посохова мельницу с земельным участком.
В 1896 году мельница сгорела. Парамонов за два года отстроил заново шестиэтажный мельничный корпус, оснастив производство паровой машиной. Он довел суточный выпуск муки до 27 тысяч пудов. Больше и лучше муки в Ростове никто не производил. Парамоновская мука получила медаль за качество на Парижской выставке.
В 1908 году Елпидифор Парамонов был награжден золотой медалью «За усердие».
В 1909 году он умер, оставив сыновьям и дочерям состояние в 4,5 миллиона рублей. Кстати, здесь, на Посоховском спуске, находились и дома сыновей Парамонова — Петра и Николая.
Мельница пережила революцию и гражданскую войну. После революции она получила новое название — мельница №1 Союзхлеба.
В 1925 году Посоховскому спуску вернули старое название — Мельничный спуск. А 7 февраля 1930 года мельница взорвалась.
Центральные СМИ типа газеты «Правда» об этом событии почему-то не написали. Однако в Ростове событие имело большой резонанс.
В газете «Молот» от 8 февраля 1930 года можно найти статью «Удвоить, утроить, удесятерить усилия на фронте социалистической стройки».
В те годы все статьи (почему-то без указания авторства) назывались в подобном духе — «Колхозная лавина сметет кулака», «В ответ на вредительство кулака», «С большей сплоченностью», «Социал-фашисты поощряют кутеповщину». И так далее.
Так вот, «Удвоить, утроить, удесятерить...» рассказывала о трагедии 7 февраля.
«Сейчас еще трудно говорить о причинах взрыва на первой госмельнице. Есть основания предполагать, что пожар является результатом контрреволюционного вредительства классового врага... Если это так, то несомненно, что виновные будут установлены и беспощадная карающая рука пролетарской диктатуры всей силой обрушится на них», — писала газета «Молот».
По существу же сообщалось следующее: «В момент взрыва и пожара на Первой госмельнице в ночной смене работали 51 человек. К концу вчерашнего дня выяснилось, что из этого числа в больницах и клиниках зарегистрировано на постоянном амбулаторном лечении 17 человек пострадавших, извлечено шесть трупов. На месте пожара продолжаются раскопки. О дне похорон будет объявлено особой комиссией при крайисполкоме. Погибшие будут похоронены на Братском кладбище в братской могиле. В день похорон гробы с трупами погибших товарищей будут установлены в Центральном клубе металлистов...»
Далее сообщалось, что в огне погибли десять вагонов муки и пять вагонов пшеницы. Машинное и котельные отделения пострадали незначительно, материальные склады почти не пострадали, государство полностью обеспечит семьи погибших рабочих.
Рабочий с 46-летним стажем, помощник главного механика товарищ И.Н. Пчеликов рассказал корреспонденту «Молота» следующее: «В ночную смену я вступил с десяти часов вечера. В мои обязанности лежит смотреть за двумя машинами с машинным отделением и наблюдать за котельными. Незадолго до взрыва я пошел на электростанцию, чтобы проверить и записать в журнал нагрузку и снять вольты и амперы. Я подошел к столу, где лежал журнал, взял карандаш, чтобы сделать запись. В это время (было примерно четыре часа пятнадцать минут утра) все вокруг затряслось с необычайной силой, раздался сильнейший гул и удар. Напором воздуха обвалило часть стены в котельной и выбило окна. Меня отбросило в сторону от здания. Было ощущение, что по машинной летают какие-то предметы... Минут пятнадцать я пролежал без сознания... Первая мысль, которая ударила мне в голову, спасать котлы, которые в это время работали полным паром. Мы пришли в котельную и здесь встретились с главным механиком товарищем Жадаевым. Сейчас же выпустили пар, потушили котлы и сейчас же стали помогать затем тушить пожар. Все семь котлов остались целыми...»
Как выяснилось позже, в замкнутых производственных помещениях взорвалась мучная пыль. Взрыв вызвал гигантский пожар, который тушили всем городом. Привлекли даже ледокольный буксир «Фанагория». Ломая лед (был очень холодный февраль), судно подошло к берегу и своими насосами стало качать воду на берег.
Погибло очень много сотрудников фабрики и ростовчан, участвовавших в тушении пожара, — по данным Лобжанидзе, около 70 человек.
28 рабочих похоронили на Братском кладбище — на месте их погребения был установлен обелиск из черного мрамора, на котором высечены имена погибших. Административных и инженерных работников похоронили в отдельных могилах — на мусульманском, еврейском и новопоселенковском кладбищах.
В том же 1930 году переулок был переименован в улицу 7 Февраля, товарищ Жадаев был награжден орденом Ленина — первым среди ростовчан. Помимо Жадаева были награждены и другие граждане, помогавшие ликвидировать пожар.
Мельницу возрождать не стали — в советское время здесь был крупозавод. Его развалины можно видеть и сейчас.
Во время немецко-фашистской оккупации Ростова переулок опять стал Посоховским. Черные немецкие надписи можно было видеть на домах еще в начале XXI века...
В феврале 2010-го о 80-летии трагических событий никто не вспомнил.
Перейти в архив