Первый орган, появившийся на Дону, был заграничного производства. Помещик Поляков привез его в свое таганрогское имениедля домашнего оркестра еще в 1845 году.
Руководителем оркестра был крепостной крестьянин и талантливый музыкант — Василий Чугунков. Он вместе с флейтистом с того же оркестра — Архипом Пивоваровым, дождавшись отъезда барина, заглянул внутрь заграничного органа и выяснил, откуда в нем чудная музыка берется. Затем они два года трудились над созданием собственного инструмента. Сначала построили один орган. За ним последовал и второй. Поговаривали, что звучали донские инструменты гораздо лучше иностранного. Вскоре Чугунков и Пивоваров, получив вольные грамоты, открыли собственные музыкальные мастерские.
Прославил донские шарманки, органы и оркестрионы (самоиграющий механический музыкальный инструмент, конструкторы которого стремились воспроизвести звучание симфонического оркестра. — «Главный») ученик Архипа Пивоварова — одаренный мальчик Иван Стененко. С тринадцати лет он служил главным помощником мастера и обучался у того музыкальному делу.
В 1900 году Иван Стененко переехал в Нахичевань на 9-ю Линию в дом № 31, где устроил во дворе собственную мастерскую по производству шарманок и оркестрионов. Его инструменты звучали в городских ресторанах и кафе, заменяя два десятка музыкантов, а также в цирках и на каруселях. Как пишет МинасБагдыков в книге «Лики прошлого», продукцию Ивана Стененко отличала высокая мелодичность звучания. Инструменты могли воспроизводить музыкальные произведения, как на лад духовых, так и симфонических оркестров. На двух валиках таких органов-оркестрионов и симфонионов-оркестрионов могло быть записано до 22 мелодий.
Для сравнения: зарубежные инструменты «запоминали» всего лишь около 8–9. Изготавливал Иван Стененко и шарманки, которые отличались красотой и изящной отделкой. Мастер умел на слух записать мелодию и перенести ее на валик, сделав нужную аранжировку.
Были в Нахичевани еще две музыкальные мастерские. Одна принадлежала Алексею Сулименко, который, кстати, служил подмастерьем у Василия Чугункова. Он изготавливал небольшие органы и шарманки на заказ и сдавал их в аренду музыкантам. В другой занимался ремонтом и наладкой карусельных органов и, по всей видимости, шарманок Софронов. Мастерские обоих находились на 11-й Линии.
Шарманки местного производства обладали чистотой звучания при любой погоде и не «скрипели», в отличие от немецких и швейцарских, когда начинался дождь или поднимался сильный ветер. Они были очень популярны среди рабочего населения вплоть до середины прошлого века.
Багдыков пишет: «Частенько под выходной вечером улицы наших городов оглашались звуками шарманки с проезжающей пролетки или телеги, на которой обычно сидел шарманщик в окружении отдыхающих, гуляющей компании и медленно в такт раскручивал ручку шарманки с набитыми на валик любимыми ростовчанами мелодиями: «Запоздалая тройка», «Смерть разбойника», «Семь-сорок». Эти и многие другие: русские, украинские, армянские, еврейские мелодии — долгие годы звучали на праздничных вечерах… и стали как бы народными…» Шарманщики очень часто имели при себе обученного попугая, который доставал из специальной коробки бумажки с предсказаниями или кривляющихся мартышек.Чуть позже, когда жители Ростова и Нахичевани стали приглашать на свои праздники профессиональных музыкантов, считалось особым шиком, если певец сумеет передать своим голосом манеру звучания шарманки.
Ивану Стененко помогали создавать музыкальные инструменты его четверо сыновей. В особенности — младший Михаил и старший Григорий. Они впоследствии стали мастерами Ростовской музыкальной фабрики. В 1963 году Григорий, получив путевку в рижский санаторий, попал на органный вечер в Домский концертный зал. Огромный инструмент очень удивил мастера. Выйдя на пенсию, он решил соорудить орган с 300 трубами, опираясь лишь на интуицию и память. Первые сто труб построил в стенах отцовского дома. Но места стало мало, и на родной фабрике ему выделили отдельное помещение.
Пришла старость, ухудшалось зрение. Нужен был ученик, но мало кто соглашался работать почти задаром и по выходным. Добровольцы, если и находились, быстро теряли энтузиазм. Как пишет газета «Комсомолец», «Григорий достал из шкафчика с инструментами маленькую деревянную трубочку: «Это еще от отцова органа. Одна сохранилась. Берегу. Перед войной их много было. Да матери пожечь пришлось». Помощник так и не нашелся. Сделал ли Григорий Стененко орган, неизвестно.
Перейти в архив