Южная трибуна стадиона «Олимп -XXI век»
Михаил Осинов, капитан футбольной команды «Ростов»
— Я южную трибуну почти не застал — пришел в команду в 2001 году, а летом 2002-го ее уже разобрали. Стадион от этого, конечно, здорово потерял. Душа ушла, что ли... На этой трибуне сидели настоящие ценители футбола, они были с командой во все времена: и в хорошие, и в плохие.
«Юг» был всегда переполнен, каждое место занято! Наверное, из-за дешевизны билетов. Не знаю, сколько они стоили... (в 2001 году — 30 рублей — «Главный»). Что, говорите, пиво там пили постоянно? Ну, может, и пили. Я играл, мне не видно было. Но не помню, чтобы кто-нибудь с «юга» хоть
раз бутылку на поле бросил. Зато здесь было больше всего наших флагов. И «волну» отсюда запускали. А теперь она прерывается между восточной и западной трибунами...
Иногда я, подавая угловой, краем глаза замечал, что на южной трибуне — в левом углу — вместе с кучкой фанатов Сергей Васильевич Андреев сидел. Он уже тогда не был нашим тренером.
Вот приезжают к нам другие команды, их игроки говорят: «Плохо без южной трибуны, прямо кожей чувствуешь — чего-то не хватает». Да и в просветы проспект Шолохова видно.
Кинотеатр «Прибой»
Александр Обертынский, председатель Донского союза кинематографистов,
секретарь Союза кинематографистов России
— Если коротко, «Прибой» был местом счастья. Дело не в фильмах: шло практически одно и то же. Но приезжали знакомые: «Что у вас в Ростове есть такое, чего нет нигде?» — «Стереокино!». Стерео было тогда, кажется, только в Москве и у нас. Зрители реагировали бурно, ждали чуда. Несколько сотен человек в пластиковых стереоочках... А потом выходишь из зала и — набережная, солнце, речные трамвайчики...
...Вообще первый раз в стереокино я попал с отцом в 15 лет, в 50-м году: это был зальчик на 100 мест с тыльной стороны гостиницы «Москва», где шел фильм «22-12». Потом он стал называться «Счастливый рейс», и я его видел пару раз уже в «Прибое». Это самый знаменитый стереофильм и вообще, по- моему, самый первый в СССР: музыкальная комедия про двух шоферов: положительного играл Николай Крючков, а бабьего угодника и прохвоста — Михаил Жаров. «Здравствуй, столица! Здравствуй, Москва!» оттуда песня. Я со своей дочкой туда ходил, с племянниками, со всей родней, приезжавшей в Ростов.
В «Прибой» была очередь, и билеты были дороже, но фокус того стоил. Кто-то на экране прыгал в воду, а брызги, представьте! — прямо на тебя. На экране пустили мыльные пузыри, и они — по всему залу. Мне лично больше всего запомнилась птичка из «22-12», которая летала, казалось, прямо над головой. Плюс стереозвук! Такого тогда еще в кино не было, только в «Прибое».
Потом, уже «взрослым» кинематографистом, я ходил в «Прибой», чтобы понять — есть ли у стерео будущее? И мне казалось, что будущего нет. Может, просто не нашлось хорошего режиссера, ведь когда появился звук в кино, и Чаплин, и Эйзенштейн ужаснулись. Когда возник цвет, считалось, что на настоящем
кино поставлен крест. И правда, первые звуковые фильмы — беспрерывная болтовня, первые цветные — бесконечные пейзажи. Но это были «пионеры», а вот стереокино так и не дало ни одного шедевра. Сейчас в Москве есть панорамные кинотеатры с экраном 17 метров в высоту. Новая технология — IMAX. Но
фильмы в основном видовые: о природе да о животных...
Пивбар «Театральный» (левое крыло драмтеатра им. Горького)
Сергей Номерков,
дизайнер
— Бар был с двух сторон: с одной — высокие потолки, обшитые деревом, псевдокамин. А с обратной — попросту: стоячие столики, где все вечно все забывали, на этих крючках. Я какие- то чертежи важные оставлял...
Пиво тогда стоило, чтобы не соврать, 22 копейки, потом — 24. Вода водой, конечно. В какой-то момент бар перешел на самообслуживание, и официантки — такие тетки здоровые, орали: «Куда льешь! Перелил!». Кажется, они туда подсыпали стиральный порошок — пена была на полкружки и ждать нужно
полчаса, чтоб осела.
Самой популярной закуской были соленые сушки. Отличная вещь — сушки! Было китовое мясо — жевать нужно долго- долго, мало кто его любил, но мы любили. Еще там варили креветки, этот деликатес вонял на полпарка, полуразложившиеся такие трупики... Можно было и рыбу тащить с собой, но рыбу так запросто не купишь. На базарах запрещено продавать, а в магазинах просто нет.
Публика самая разношерстная: много студентов, ну и окружающая босотва. Дикие драки были. Самые вредные — «речники», очень не любили «седовцев», ну и всех, кто не так посмотрит. Ходили в форме с ремнями и всегда бляхами дрались. Намотают на кулак и давай махаться. Ну, зимой-то не больно, если только по морде не попадут. Помню соревнования, кто быстрее кружку пива выпьет. Свой рекорд забыл, но был такой Гарик, чемпион РИСИ по скоростному выпиванию пива: 4 секунды — кружка. Как-то мы шли из «Театрального» и влипли в какой-то антиалкогольный рейд. Стоит автобус, и все дышат в трубочки. Мне сразу: «Кто такой? Где работаешь?». Я фамилию-имя назвал честно, а место работы — завод РСМ, цех здоровья. Так и записали. А потом приятель сует мне газету: «Глянь-ка, твоя фамилия». Смотрю, а там: «Рабочий завода РСМ Сергей Номерков задержан в нетрезвом состоянии». Так вот первый раз и попал в прессу.
Магазин «Мелодия»
Виталий Хачкинаев ,
радиоведущий, владелец клуба «Баба Люба»
— Обычно очередь в 70-х стояла за колбасой, но была как-то и за пластинками. Их тогда выпускал единственный в стране завод — Апрелевский. Потом его назвали «Мелодия», потом появился этот магазин. Видно решили, что душить меломанию смысла нет, лучше взять в свои руки. Появились жалкие передачки по «Маяку», где крутились политически неопасные вещи вроде оркестра Поля Мориа, но иногда и «Beatles» мог проскочить под маркой рабочих парней из Ливерпуля. И первые пласты — это были сорокапятки на 33 оборота. Сторона А: романс. В: «Вокально-инструментальный ансамбль (на англ. языке). Композиция «Девушка». Мы такие покупали для смеха, чтобы дарить иностранцам...
А как-то «Мелодия» вдруг выпустила альбом МакКартни, кажется, Ram, и в 6 утра на Пушкинской стояла дикая толпа, а наряды милиции пускали внутрь по 10 человек, чтоб не развалили прилавки. Целый день продавали эту чепуху. Не хватило, конечно. Накануне треть уже разошлась — в райком, горком, исполком, КГБ: дефицит ведь! Монопластинка тогда стоила 1 руб. 90 коп., стерео — 2 руб. 15 коп., чешские, болгарские, польские — 4 руб., немецкие — 6. Но такие сразу прятались под прилавок, и у спекулянтов их брали по 10. Я ширпотребом не интересовался, только фирмой, а они были лишь у иностранных студентов. Обращались они с ними по-скотски — запиливали. И неохотно продавали. По 60 рублей. Правда, в основном везли соул, и почему-то страшно любили кантри-певца Джима Ривза — белый чувак, а африканцы обожают! Я тогда был инженер, диссидент, враг народа с зарплатой 120 рублей. На нее я покупал две пластинки в месяц. 24 — в год. Предмет моего вожделения — это был «Rock around the clock» Bill Haley. Я услышал его в 55-м, в 13 лет. Ну и все — мне конец. Достать это было невозможно. Мой пиратский винил лопнул, и только в декабре 70-го наступило счастье: американец, с которым я сошелся здесь, когда Брежнев придумал обмен студентами, прислал мне новенький альбом Хейли. Как я над ним трясся! Он до сих пор в моем архиве. Кстати, в том же 70-м мы с приятелем создали первую сходку, в парке Революции. На пятой к нам подошел наряд милиции: «Пройдемте». За антисоветчину можно было получить до 7 лет. Диски все конфисковали, но они все равно «всплыли». Сходка потом разрослась до 200 человек, со всего Юга России приезжали... и сейчас есть, возле бывшей «Мелодии» топчутся, но это уже так — пещерные люди, совки. А магазин стал экономически невыгоден. Помню, в детском отделе стали продавать карандаши и тетрадки, в отделе классики расческу можно было купить, до последнего держались только «Эстрада» и отдел филофонистов, мы в нем с Назаретовым устраивали джаз-клуб. Рассчитан он был на 20 человек, а набивалось 40. Однажды я читал лекцию о Джимми Смите, поставил его песню... там есть прекрасное, мощное соло на органе... И народ — первый и последний раз на моей памяти — аплодировал пластинке.
Кафе «Дружба»
Юрий Михайлович Бондаренко ,
телеведущий программы «Донская кухня»
— Здесь всегда была очередища, на входе — швейцар. Тогда, в середине 70-х, еще не было особенных дефицитов: никто не стоял за колбасой и растворимым кофе, а тут — такой «хвост» на Садовой! То есть, столовых было миллион, но все хотели именно в «Дружбу». Там была знаменитая солянка, лучшая в городе! Часа два нужно было ждать, но мы попадали и почитали за счастье отведать ее. Обычно одного оставляли в очереди и отходили рядом пивка или «агдамчика» выпить. Она была из дорогих блюд — копеек 50. Это когда газ-вода стоила 1 копейку, рубль пятьдесят платили в загсе за регистрацию брака, 5 тысяч стоили «Жигули», 10 тысяч — «Волга», а за 15 можно было получить 15 лет с конфискацией имущества...
У меня зарплата, как у молодого солиста Ансамбля песни и пляски донских казаков, была 80 рублей. Но после этой солянки и второго не нужно было, ложка в ней аж стояла! И бульон был такой, что вынеси на улицу — застынет холодцом. Вот такая она была, эта солянка! Вообще солянка — это неправильно. Правильно — селянка. От слова «село». Ее всем селом готовили, тащили в котел, у кого что есть. Вот рецепта я так и не нашел... я делаю то, что делал народ, но этим блюдом со мной не делились. Теперь такой нет. Единственно, где я ее ел и чуть пальцы не проглотил — в Усть-Койсуге, в кафе. Хотите, поедем туда — попробуете настоящую селянку!
Магазин «Три поросенка»
Евгений Шевцов, артист Театра кукол
— Этот магазин все так хорошо помнят именно из-за наших кукол в витрине — волка и поросят. Еще бы! Их создал Юрий Рачков, художник нашего театра. Делал он их для спектакля «Три поросенка», который мы ставили 30 лет назад. Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф получились у Юрия Георгиевича очень
разными. Это для того, чтобы дети в зале их легко отличали. А вот весили неподъемно: после представления у девочек-артисток руки отваливались.
В этом спектакле я играл не обычного серого волка, а Черного Йо-Хо-Хо во фраке и цилиндре. Тогда в моду только вошли диснеевские мультики, так что наши персонажи получились какими-то американскими. Именно мой Йо-Хо-Хо и стоял потом в витрине. Точнее, его двойник, который был гораздо выше оригинала.
В 1972 году на Энгельса открывался магазин «Три поросенка» и для витрины Рачкову предложили сделать копии наших кукол. Я помогал Юрию Георгиевичу лепить их из папье- маше, приносил из дома всякие тряпки, чтобы одеть бедных поросят.
Сложнее всего было установить кукол в витрине. На это ушло два дня. Когда мы все сделали, радостные продавцы вручили нам несколько палок сырокопченой колбасы. Большой дефицит по тем временам! Я был счастлив.
Перейти в архив