ТОЛЬКО ПРАВА И НИКАКИХ ОБЯЗАННОСТЕЙ.
— До революции существовало такое понятие — «приписные казаки». Что оно подразумевает? Есть казаки природные, то есть по происхождению. Но были и те, кто приезжал на Дон и хотел вступить в ряды казачества: иногородние, рабочие или крестьяне. Их принимали, если они отличались любовью к войску и делали для него что-то полезное и важное.
Мы эту формулу восстановили, когда был образован Старочеркасский музей-заповедник. Кстати, идею подсказал секретарь Михаила Шолохова, а ему, видимо, сам писатель. Так мы возобновили прием в приписные казаки людей выдающихся.
К нам в станицу привозят практически всех высокопоставленных лиц и знаменитостей, которые посещают Дон. В Старочеркасской для них проходит развлекательная экскурсия и проводится обряд принятия в приписные казаки.
Обряд проводится на заседании малого казачьего круга, роль которого выполняет наш профессиональных хор. Все действо происходит или на майдане, или в Атаманском подворье. Во время обряда я говорю: «Вас порекомендовали лучшие из лучших. Конечно, мы им доверяем, но все равно проверяем. Чтобы узнать, какой вы на самом деле, нам пришлось взломать парочку секретных файлов». Это, конечно, шутка, но человек сразу же вздрагивает. Затем хор трижды кричит: «Любо!» Приписному казаку вручается грамота, а после этого следует испытание.
ПОЛУЧЕНИЕ СВЕРХПАССИОНАРНОЙ ЭНЕРГЕТИКИ.
Как-то мы принимали в приписные казаки бывшего министра внутренних дел — Рашида Нургалиева. Он приехал вместе с Айком Арутюняном, начальником полиции Армении. Все, конечно, дрожали и переживали. Я им сказал: «Ребята, мы вамзла не желаем, но нашим правилам нужно следовать». В обряде предусмотрено испытание — нужно приписного казака три раза по спине ударить нагайкой.
Кстати, когда я Сергею Лаврову рассказал, в чем заключается это испытание, он спросил: «Вы что, меня пороть будете?» Я ответил: «Да вы что! Как же мы можем министра пороть? Это сакральный обряд отпущения грехов вольных и невольных и получение сверхпассионарной энергетики для последующего еще более мощного роста. Ничего общего с банальной поркой он не имеет».
Вот Рашид Нургалиев и Айк Арутюнян тоже прошли через это испытание. Оба вручили мне подарки. После испытания подошел помощник Нургалиева и говорит: «Уникальный случай. Вы публично и всенародно жестоко испытали министра внутренних дел, а он вас еще за это и наградил». Армяне, те вообще обрадовались: «Спасибо за то, что Айка отпорол, зазнаваться стал!»
Я, когда принимаю кого-либо в приписные казаки, всегда говорю: «С этого момента у вас есть только права и никаких обязанностей». На вопрос о том, какие же это права, отвечаю: «Вы имеете право 10 процентов от своих доходов отчислять в наше войско. Вы имеете право карьерно расти. Вы имеете право защищать интересы войска донского на международном уровне». Ну, и так далее. Сергей Викторович Лавров на это подметил: «Хитро вы переформатировались!»
НАРОДНАЯ ДИПЛОМАТИЯ.
Раньше ростовские казаки пытались мешать нашему обряду, но потом поняли, что он идет во благо. К нам приезжает очень много иностранцев. Приезжал наследный принц Объединенных Арабских Эмиратов — Ахмед Абдулла Аль Ансари. Доступный и открытый человек. Приняли его в приписные казаки и подарили нагайку. Я ему рассказал, что нагайка используется в трех случаях: в степи для коня, во благо талантливых и перспективных, но ленивых сотрудников, а также дома для сверхобожаемой и свехлюбимой супруги. Он задумался, потом подошел к столику с нагайками и купил еще две точно такие же. Затем, заметив мое удивление, сказал: «У меня три жены. Все любимые. Если у кого-нибудь нагайка будет лучше, то в гареме поднимется гвалт».
Был у нас в гостях шведский посол Петер Эриксон. Он прекрасно говорит по-русски. Я у него спросил: «Откуда Вы так хорошо знаете наш язык?» Он ответил: «Я окончил военную школу, где нас готовили на случай военного столкновения. Если что-нибудь случится, то мы сможем допрашивать русских пленных». Потом подумал и добавил: «Как бы наоборот не получилось». Петеру настолько все понравилось! Он сказал замечательную вещь: «На таком уровне должно идти общение между народами. В верхах — официоз: элита исходит из общеевропейской солидарности. А здесь, в Старочеркасской, работает народная дипломатия. Мы общаемся, расслабляемся и понимаем, что вы — такие же простые люди, как и мы».
К нам потому всех и привозят: мы быстро со всеми налаживаем контакты. Из Старочеркасской все уезжают приписными казаками, а значит, они теперь наши. Например, про американского посла Александра Вершбоу говорили, что он — очень суровый человек. Здесь он себя нормально вел. Правда все время делал вид, что по-русски не понимает. Но, когда я подарил ему свою книгу, он ее открыл и тут же начал читать. Так мы его и разоблачили.
САМУРАИ НА ДОНУ.
В Старочеркасской есть то, чего нет в славном городе Ростове-на-Дону, — прекрасного чистого воздуха. Недавно мы принимали японскую делегацию, так они говорят: «В Токио мы таким воздухом дышим за деньги через респираторы, а у вас — бесплатно и безо всяких намордников».
Незадолго до этого приезжала еще одна японская делегация. Очень запомнился юрист Сугахара Нобуа. Мы принимали его в приписные казаки и решили удивить, спев «Катюшу» на японском. Сугахара только куплета с третьего понял, что мы вообще поем на его родном языке. Видимо, сильно чувствовался русский акцент. После того как исполнение «Катюши» было закончено, Сугахара тоже захотел спеть. Неожиданно для нас на чистом русском он начал: «На траву легла роса густая, полегли туманы широки. В эту ночь решили самураи перейти границу у реки». Всю песню мы воодушевленно спели вместе.
Сугахара рассказал, что его отец в августе 1945, после объявления войны Японии, попал в плен и четыре года пробыл в Сибири на лесоповале. Когда бедных японцев водили рубить деревья, охранники заставляли их петь. Сугахара говорил, что с русского плена его отец вернулся поздоровевшим и со знанием русского языка. Утром, когда он в своей токийской квартире заваривал кофе, по привычке всегда мурлыкал эту песню.
ДА КАКИЕ ЖЕ ВЫ БАНДИТЫ?
Когда к нам приезжали болельщики футбольного клуба «Бавария», то мы и их приняли в приписные казаки. Они ехали к нам с опаской, поскольку на стадионе их встретили сурово. Болельщики кричали им: «Хэндэ хох», «Гитлер, капут!» Мы их приняли, как людей, утеплили, налили по чарке. Они раздобрели и сказали, что на играх «Лиги Чемпионов» теперь будут болеть за «Ростов».
Тот же Пьер Ришар приехал к нам, убежденный в том, что казаки — не очень хорошие люди. Во Франции их принимают чуть ли не за бандитов, которые в 1814 году вломились в Париж и, как выразился сам Ришар, «улучшили демографическую обстановку». У него под влиянием пропаганды сложилось о нас несколько негативное впечатление. Но когда мы его приняли в казаки, когда он увидел наш чудесный хор и познакомился с традициями, то сказал: «Да какие же вы бандиты? Я с удовольствием вступаю в ряды казачества». Мы подарили Ришару нагайку и папаху. Он обещал в таком виде зайти в старинное парижское бистро «У матушки Катрин», где во время наполеоновских войн бывали казаки, и гордо представиться: «Донской казак, Пьер Ришар!»
ДАЛЬНИЕ РОДСТВЕННИКИ.
Робертино Лоретти, когда приехал в станицу, совсем не был знаком с нашей культурой. После обряда принятия в приписные казаки мы пригласили его к нам с супругой домой. Меня предупредили, что он ни капли не пьет, но я рискнул: «Робертино, мы будем угощать вас по традициям XVIII века!» Поставил кувшин, а в нем — спирт, разбавленный до 60 градусов. Робертино сказал, что это очень полезно для голоса и посрамил директора филармонии, который нас дезинформировал. Прямо с грядки мы с женой собрали помидоры, выкопали картошечку, сорвали перчик... Душевно посидели, пели его любимые композиции — «Джамайка» и «Аве, Мария».
После застолья Робертино говорит: «Я, как приписной казак, просто обязан искупаться в Дону!» Был конец сентября. На следующий день должен состояться концерт. Нельзя было, чтобы Робертино простудился. Но он все-таки приобщился к реке — я убедил его зайти в Дон по колено.
Робертино позвал нас на свой концерт. Моя жена и старший сын сидели в первом ряду. Лоретти буквально забросали корзинами с цветами. Он взял один из букетов, сошел со сцены и вручил его моей супруге. Пять тысяч зрителей сразу же встрепенулись. Они недоумевали. Подходят к ней в перерыве и спрашивают: «Что это за честь такая?» Супруга ответила, что она — дальняя родственница Робертино Лоретти.
БЫЛ ТУР, ДА ХЕР ДАЛ!
В начале нулевых к нам на Дон приезжал знаменитый археолог и путешественник Тур Хейердал. Он вел раскопки в Азове и пытался доказать, что викинги и казаки имеют общую культуру. По телевидению показывали сюжет о том, что Хейердал дает на проведение раскопок в Азове 1,5 миллиона рублей. Наши казаки, увидев это, решили, что раз он планирует посетить Старочеркасскую, то привезет деньги нам. Его пришло встречать руководство при полном параде. Мы провели обряд, Тур погулял по станице, затем попрощался, но денег не дал. Представьте себе картинку — стоит в недоумении наш бывший атаман со своим помощником, разводит руками и восклицает: «Был Тур, да хер дал!»
А я всегда говорю, что надеяться нужно только на себя.
КАК ПУГАЧЕВА ГРЕХИ СНИМАЛА.
Перед приездом Аллы Борисовны нас застращали, сказав, что она — дама капризная. До поездки в станицу Пугачева устроила в гостинице «Ленинград» какой-то жуткий скандал. Скорее всего, пресса его раздула.
Я провел для нее и Кузьмина экскурсию, рассказал о казаках и предложил пройти через святые монастырские ворота. Я ей сказал: «Алла Борисовна, проходя через них, вы снимаете с себя грехи вольные и невольные». Она спрашивает: «А что я должна почувствовать?» Я отвечаю: «На душе должно легче стать».
Пугачева сняла очки и начала ходить туда-сюда. Потом говорит: «Не помогает, я ничего не чувствую». Тогда подошел Кузьмин, достал фляжечку из внутреннего кармана, сам глотнул и ей дал. Пугачева выпила и сказала, что с этого и нужно было начинать. Все грехи сразу же куда-то ушли.
КРАСКА ЗАКОНЧИЛАСЬ.
Обо всех и не расскажешь — у нас в станице кто только ни бывал. Эдуард Хиль, Геворк Вартанян, Виктор Мережко, Иосиф Кобзон, Ирина Муравьева, Дмитрий Рогозин… Со всеми, кто приезжает, конечно же, связаны интересные истории.
Запомнилась встреча с великим космонавтом Георгием Михайловичем Гречко. Очень интересный собеседники общительный человек. Я спросил у него: «Георгий Михайлович, у Вас, конечно, все есть, но что Вам подарить?» Он ответил, что плохо спит. Мы подарили ему подушечку, наполненную донскими травами, которая способствует спокойному сну. Гречко потом мне по электронной почте прислал письмо: «Не снится больше рокот космодрома, а снится степь донская в лазоревом цвету».
Когда приезжал певец Николай Игнатюк, то он, зайдя в монастырское подворье, очень расчувствовался. Сказал тогда, что уйдет в монастырь. Так и ушел. Правда, потом вернулся.
Приезжали Лев Дуров с Ириной Алферовой. Очень скромные ребята. Обоих приняли в приписные казаки и казачки.
Всех поразил своей открытостью Василий Лановой. Стоим мы с ним, беседуем, и вдруг появляется группа женщин. У одной из них — болонка. Василий Семенович говорит: «Скорей уводи меня, а то я таких маленьких собак не люблю». Но я не успел. Подошла эта женщина и попросила Ланового сделать снимок с этой собачкой. Василий Семенович на болонку сначала полаял, а после с ней сфотографировался.
Великолепно пообщались с Эльвирой Набиуллиной. Мы подарили ей нагайку, которую она тут же испытала на своем помощнике — чтоб расторопнее был. Некоторые рассерженные банкиры просят: «Ой, ну замажь фото Набиуллиной краской!» Я отвечаю, что краска закончилась. Здесь, в нашем музее, запечатлена история, которую я ни за что не поменяю.
Перейти в архив