Рим, Италия.
В районе Трастевере готовят лучшие в Риме бычьи хвосты. Местные жители, когда-то устав от римского великолепия, переселились на другой берег Тибра, открыли здесь траттории и таверны, научились классно готовить, и теперь по вечерам поесть к ним приходит пол-Рима.
Недельное шатание по улицам итальянской столицы, где на каждом шагу сплошное архитектурное «беллиссимо» и «мама миа», развращает. Так что в Трастевере в сорокоградусную жару средневековой базиликой Санта Мария (с колокольней в романском стиле, портиком работы Фонтана и мозаикой Каваллини) заманить туриста практически невозможно. Заманить можно только хвостами.
Итак, Трастевере, июль, полдень, температура воздуха градусов сорок. Только что на наших глазах итальянец продемонстрировал неплохой способ охладиться — снял кроссовки, искупал их в фонтане, надел и пошел дальше. Оранжевые стены домов, увитые зеленым плющом, старинные кварталы, палящее солнце, цветное белье на веревках: кажется, здесь его вывешивают не с целью высушить, а для колорита. И вот посреди этого оранжевого безумия середины июля мы видим нечто еще более безумное — три окна на третьем этаже одного из зданий. Из них наружу грудами свисают игрушки: мишки, зайцы, тряпичные куклы... Как будто на игрушечной фабрике произошел взрыв или кто-то открыл двери битком набитого игрушками шкафа, и они лавиной посыпались оттуда.
Мы стояли как вкопанные и просто пялились на эти окна, не в силах оторваться. Кто-то рядом сказал, что это квартира всем известного городского сумасшедшего.
Из одного окна вниз до самой земли тянулась веревка с колокольчиком.
Что будет, если дернуть за нее — откроется ли дверь или сверху свалится плюшевый медведь, мы так и не узнали, потому что хозяин-безумец шел прямо навстречу — в красных штанах, оранжевой футболке и в огромном старом апельсиновом сомбреро. В одной руке он держал большую синюю сумку, а в другой — маленькую черную, что-то вроде косметички или пухлого кошелька. На носу у него были очки в тонкой оправе, а на шее два свистка на тонких шнурках. На секунду он остановился и позволил себя сфотографировать. Он был великолепен. Потом в таверне мы поели бычьих хвостов в томатном соусе. Они и правда были очень хороши.
Каир, Египет.
Когда мы решили поехать в Каир из Шарм-эль-Шейха на обычном рейсовом автобусе — просто погулять, все смотрели на нас, как на сумасшедших. Каир в представлении большинства — территория темная и зловонная, с большим количеством людей, машин, тотальным отсутствием светофоров и мусорных урн. Знатоки утверждают, что парочка урн и светофоров на весь город найдется, ими все равно никто не пользуется.
...Пять утра, рассвет, на горизонте маячит автовокзал. Просыпаюсь, вылезаю из горы чужих курток — заботливые, совершенно незнакомые и абсолютно бескорыстные египетские попутчики ночью пытались спасти меня от обморожения. А может, клацанье зубов просто мешало им спать.
Если кондиционеры в этой жаркой африканской стране продолжат работать в таком же режиме, к 2012 году над Сахарой нарастет небольшой ледник. Выходим из автобуса готовые ко всему и не верим своим глазам — перед нами что-то очень-очень современное и с проблесками дизайнерской мысли. Это местный автовокзал. Вокруг чисто, пусто, тихо. И вот посреди этого великолепия, прямо на перроне сидит человек. На ковре. Ничего удивительного, на первый взгляд, в мусульманской стране человек и ковер неразлучны, как верблюд и горбы или пирамида и Хеопс. Но он не просто сидит — молится или ждет автобус. Человек развел у ковра костерок и совершенно невозмутимо варит в котелке суп.
Незатейливая трапеза вернула веру в Каир двум сумасшедшим русским туристам. Отправляясь в путешествие, мы чувствовали себя очень крутыми и бесстрашными путешественниками-первопроходцами. А этот идеальный во всех отношениях абсолютно европейского вида автовокзал чуть было не спутал нам все карты. Поехали в центр. Шесть утра — Каир пустой. Семь утра — пустой. Восемь, девять, десять — на улицах ни души. Так просто не бывает! Где все эти 18 миллионов жителей? Оказалось — все 18 миллионов сидят по домам и отмечают главный мусульманский праздник — Курбан-байрам.
Город выглядел так, как в России выглядит любой город утром 1 января. Пожалуй, день празднования Курбан-байрама это единственный день в году, когда можно рассмотреть Каир без толпы, гари и пробок.
Когда стемнело, народ все же высыпал на улицы.
— Велкам то Каиро! — неслось со всех сторон.
В отличие от жителей курортных городов Египта, в Каире туристы, которые бродят сами по себе, большая редкость. На нас смотрели, как на пришельцев. Полицейский чуть ли не за руку вел нас два квартала до банка, когда нам нужно было поменять деньги, таксист довез бесплатно, потому что у нас не было мелких денег, а у него сдачи, семейная пара попросила сфотографироваться с их малышом, дети в метро, пробегая рядом, старались как бы случайно дотронуться, а одна пожилая женщина закрыла своему внуку рукой глаза, когда увидела мои распущенные волосы.
Уезжали мы с того же автовокзала. Человека с супом уже не было...
Амстердам, Нидерланды.
Амстердам днем не то, что ночью. Днем — это чаепитие с фарфором и фамильным серебром, ночью — отвязная студенческая вечеринка. Кому хлеба, кому зрелищ — здесь полно и того, и другого.
Хотя, с каждым разом, я все больше убеждаюсь в том, что вся эта амстердамская распущенность не более, чем декорации. Настоящего Амстердама в кофешопах и красных фонарях нет. Как нет Парижа в Эйфелевой башне, а Нью-Йорка — в статуе Свободы.
Пешие прогулки в Амстердаме даются удивительно легко, весь центр очень компактный, кукольный, как все европейские города, ходить по нему одно удовольствие.
Как-то раз ночью мы возвращались в гостиницу, в районе «девяти улиц». Днем здесь очень оживленно, а ночью спокойно и немноголюдно. Шли, рассматривали вещи в витринах закрытых магазинов, планировали, в какие стоит заглянуть днем, считали «припаркованные» велосипеды, привлекали внимание кошек в окнах квартир и вдруг наткнулись на человека
в шикарном костюме, шикарных ботинках. У человека были дорогие часы, он спал на лавочке, держа потухшую сигару в откинутой правой руке.
Спящий в Амстердаме — обычное дело. Такое же обычное, как и проститутки, темнокожие драг-диллеры, шепчущие «Cocaine, cocaine, my friend...», стоит только встретиться с ними взглядом. Но этот человек не вписывался в привычную картину ночного Амстердама. В таком виде обычно ходят на светские приемы и уж точно так не наряжаются, когда планируют закончить вечер на скамейке.
Морали в этой истории не будет, но одно лишь то, что в мире существует город, в котором можно спокойно заснуть на улице в роскошном костюме и в нем же проснуться, уже прекрасно. Даже если за углом вам предложат недорого кокаин или девочку на час.
Барселона, Испания.
Мы прилетели, бросили рюкзаки на полу в гостинице и отправились на поиски ужина. Было часов десять вечера. Прошли один или два квартала в сторону бульвара Ла Рамбла — главной пешеходной улицы Барселоны. И совершенно неожиданно оказались на концерте. Прямо посреди улицы, на проезжей части была установлена сцена. На
сцене выступала рок-группа, солистка пела что-то на испанском, очень проникновенно. Проходящие мимо люди останавливались, начинали танцевать и хлопать.
Дома на этой улице располагались довольно близко друг к другу, и акустика была изумительной: звук не растворялся в ночном городе, а, отражаясь от стен, как бы кружился вокруг. В Барселоне вообще полно мест под открытым небом, в которых акустика такая, что мурашки бегут по коже. На изогнутых, перетекающих одна в другую улицах Готического квартала днем и ночью можно встретить уличных музыкантов. Когда они играют, средневековые стены подхватывают звук, делая его еще более волшебным и причудливым. Самые прекрасные звуки, которые мне довелось слышать в своей жизни, — звуки испанской гитары на одной из улиц Барселоны несколько лет назад.
...Утром в открытое окно до нас донеслось странное дудение. Оказалось, что по нашей улице движется колонна велосипедистов в сопровождении полицейских машин. Велосипедисты бибикали, подготовленные прохожие размахивали флажками и дудели в дудки, били в маленькие барабанчики. Неподготовленные и случайно застигнутые врасплох прохожие просто свистели и махали руками.
На следующий день из окна донеслись звуки духового оркестра. Выглянули —действительно, оркестр шел по улице и играл, а перед ним несли гигантскую нарядную куклу. Обычно шествия таких кукол-гигантов устраивают в Барселоне в конце сентября на ежегодном празднике в честь Пресвятой Девы Марии. Но это было начало августа. Возможно, это была репетиция, а может, кукол носят и по другим праздникам. Кукла «двигалась» очень быстро, и пока мы выбежали на улицу, она скрылась за поворотом.
В последний вечер мы снова пошли гулять по нашей улице и опять наткнулись на концерт. На этот раз на крошечной площади выступала рок-группа из Великобритании. От музыки в
Барселоне было не спрятаться, она находила нас повсюду. Мы были не против...
Где-то между Сан-Фр анциско и Лос-Анджелесом, США.
Мы топтали американскую землю уже почти целую неделю: сначала Нью-Йорк, затем Сан-Франциско. Нам встречались всякие люди, но соотечественники — ни разу. Конечно, можно было пойти на Брайтон-Бич... Но в целом мы были немного удивлены. В последние годы русскую речь за границей можно услышать даже чаще, чем того хочется. А тут за неделю — ни одного постороннего русского слова.
И вот мы едем из Сан-Франциско в Лос-Анджелес по очень живописной дороге. С одной стороны — океан, с другой — горы, красота неземная. На родном языке с нами разговаривает только навигатор.
Совершенно неожиданно мы видим, что впереди ведутся ремонтные работы.
Навигатор сообщает: «Продолжайте движение», типа русские не отступают перед такими мелочами жизни, как дорожные работы.
Выключаем навигатор и идем в магазин на ближайшей заправке. Продавец на бумажке рисует нам карту объезда по второстепенной горной дороге.
Дорога и в самом деле очень второстепенная, крутая и совершенно пустая. Видимо, все местные давно в курсе ремонта и объезжают заранее какими-то менее лихими путями. Останавливаемся на обочине перевести дух и проверить утверждение Ницше, что если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя. Внизу — огромная пропасть, вокруг — ни души. И тут рядом останавливается машина. Выходят двое — парень и девушка. Девушка смотрит себе под ноги:
— Дорогой, я забыла, как эти маленькие животные по-русски называются?
— Какие?
— Ну вот от которых норки в земле... А, вспомнила, суслики!
Два с половиной процента жителей Нью-Йорка — русские, русская община в Сан-Франциско — примерно 20 тысяч человек.
В этой же неизвестной точке американского захолустья живут одни суслики. По теории вероятности вероятность встретить в этом месте земного шара соотечественников была самой ничтожной. Тем не менее это произошло.
Ребята рассказали, что живут где-то в пригороде Сан-Франциско уже 5 лет. По выходным выезжают обозревать окрестности: за пять лет посмотрели далеко не все — масштабы просторов российские, только дороги получше. Раз в сто. Они подарили нам карту, чтобы мы не заблудились.
...После этой невероятной встречи русские на нас прямо посыпались: уступишь в метро место девушке с коляской, а она по-русски обращается к ребенку: «Что надо тете сказать? Тете надо сказать: спасибо!» Или попросишь в магазине точно такую же вещь, только с перламутровыми пуговицами, а продавец отвечает на русском без малейшего акцента: «Нет проблем, сейчас принесу». Подойдешь к какой-нибудь достопримечательности и слышишь рядом: «Тань, ну сфоткай меня тут по-быренькому». Даже в гостинице в Нью-Йорке, который был отправной и конечной точкой нашего путешествия, в соседнем номере жила русская пара.
Все в порядке, Россия в Америке представлена в ассортименте, можно спать спокойно.
Река Квай, Тайланд.
В 1952 году французский писатель Пьер Буль написал роман «Мост через реку Квай». В 1957 году роман экранизировали, и фильм получил 7 «Оскаров». С тех пор река Квай в Тайланде, которая на самом деле носит менее благозвучное название — Кхвэяй, стала очень туристическим местом.
Сначала мы планировали ехать туда самостоятельно, но на месте решили, что проще взять машину с гидом. Зашли в первое попавшееся местное турагентство и договорились об экскурсии. Гида звали Санчай. Он хорошо говорил по-русски и попросил называть его Сашей. Сказать, что Саша любил Россию, — значит ничего не сказать. Саша Россией бредил.
Будучи студентом, он по программе обмена поехал учиться в Советский Союз. Саша утверждал, что в то время в СССР было всего два тайских студента — он и еще один таец. Этот «еще один таец» с совершенно непроизносимым именем в Москве обнаружил одну неприятную вещь — русскую зиму.
По сравнению с Тайландом, зима в Москве была всегда. Теплолюбивый таец стал мерзнуть и болеть. И в конце концов уехал обратно.
Санчай нашел способ акклиматизироваться и согреться — русская водка быстро примирила его с суровыми климатическими условиями нашей северной страны. Саша научился пить водку без закуски и крепко выражаться. Время летело незаметно и весело. Так весело, что Санчаю стало не до учебы. Вернувшись на родину, таец открыл маленькое туристическое агентство в Паттайе.
Вместе с нами на реку отправилась русская девушка Надя. Санчай сказал, что Надя будет помогать ему переводить, если он вдруг выпьет водки и забудет какие-то русские слова. Водка в Тайланде была очень плохая, Санчая это сильно огорчало. И от огорчения он легко мог что-нибудь забыть. Надя, в отличие от Санчая, к России относилась без фанатизма, зато Тайланд обожала. Год назад она поехала с Санчаем на точно такую же экскурсию на реку Квай. Как и мы, на ночь они остановились в плавучих домиках на реке. Надя влюбилась в сына хозяина этих домиков и переехала жить в Тайланд. Сняла дом в Паттайе, перевезла туда из Москвы свою собаку, записалась в тайскую школу учить язык. Надя работает дизайнером — удаленно, в России. На этот раз Надя ехала на реку Квай — знакомиться с бабушкой возлюбленного.
...Прощаясь, Санчай умолял в следующий раз привезти ему что-нибудь на память из России, например, водки и соленой рыбы. Мы привезем, нам не жалко...
Перейти в архив