ДОКОПАТЬСЯ ДО МЕНГИРА.

«Главный» принял участие в археологических раскопках.
Текст:
МАРИЯ ИЕНТШ. ФОТО РОМАНА СУХОРУКОВА.
Источник:
«Кто Главный.» № 99
0

СКЕЛЕТ В ЯЩИКЕ. Дорогу на раскопки нам с фотографом объяснили так: «Не доезжая до Аксая, за автозаправкой направо, за воинской частью опять направо, затем налево, увидите строящиеся дома, слева в лесополосе — лагерь».

Лагерь мы нашли не сразу — с дороги виден лишь вход в «главный корпус», остальные «корпуса» скрыты листвой. «Главный корпус» — это большая палатка, одновременно и кухня, и столовая, и гостиная. Четыре деревянных стола, электрическая печка на две конфорки, шкафчики, телевизор.

11 часов дня. В лагере два человека — Владимир Петрович Бурняшев, помощник руководителя экспедиции, и Валентина Федоровна, повар, единственная женщина в команде.

Больше в лагере никого нет — все на объектах, копают.

В ответ на мой вопрос, что же ищут археологи, Владимир Петрович срывает непрозрачный целлофан с ящика, стоящего посередине палатки.

— Это кости! — восклицаю я.

— Археологи говорят «костяк», — поправляет меня Владимир Петрович. — Этой дамочке пять тысяч лет. Мы ее сняли с кургана четыре дня назад. Я рядом с ней сплю. Друг к другу не пристаем, она даже чаю не просит.

«Дамочка» вместе с землей весит 300 кг. Из ямы ее вынимали вшестером.

По словам Бурняшева, «дамочка» — почти старуха, ей что-то около пятидесяти, а жили тогда в среднем до 30–35. Возраст виден по межпозвоночным дискам: их практически нет, выработались.

— Скорее всего, она страдала страшным радикулитом. И посмотри на суставы. Видишь? Вплотную! — Владимир Петрович показывает на женские коленки. — То есть она ходила и «скрипела».

И роста была немаленького — около 170 сантиметров.

Как считает Владимир Петрович, женщина — индоевропейского типа, может быть, даже арийка, но окончательно определять происхождение будут антропологи.

Спрашиваю:

— Как вы узнали, что это женщина?

— Вот по этой косточке, — Владимир Петрович показывает на косточку в районе скулы. — Попробуй у себя, а потом у меня. У мужчин она более мощная, а у женщин — чуть-чуть отогнута.

Чувствуешь разницу?

Ничего не почувствовала, но спорить не стала.

— А как вы узнаете, что искать надо именно здесь, в Аксае?

— Ну, во-первых, есть карта, снятая из космоса,— объясняет Владимир Петрович. — Там видно, где курганы или их предполагаемое место. Сначала снимаем черный грунт до материка (глиняный слой под черноземом. — «Главный»), и если есть заполнение, черное пятно — значит это захоронение.

Курганы, которые копают рабочие, расположены среди строящихся жилых домов. Издалека раскопки ничем не отличаются от работ по рытью фундамента. Экскаватор выбирает землю, несколько человек работают лопатами.

— Петрович, они на рекорд идут! — увидев нас, кричит из глубокой ямы рабочий. Возле него рядком лежат шесть скелетов.

— Как бы это не эпидемия была, — волнуется Петрович. — Если они в одно время умерли, то это или эпидемия, или драка. В понятие «эпидемия» у Петровича входят также голод, холод и нападение других племен. Кочевники голодали постоянно, питались в основном растениями, реже — сусликами, сурками и лисами.


ПО УКАЗУ ПЕТРА. На самом деле сегодня ни одно строительство не может начаться без того, чтобы место для него предварительно не исследовали археологи.

— Один товарищ недавно приехал к нам и говорит: «Ребята, покопайте у меня на участке, я не хочу на костях дом строить!» — смеется Петрович.

Между прочим, идеология раскопок в общих чертах была сформулирована еще в 1718 году, когда Петр I, приобретя сибирскую коллекцию археологических находок, издал указ: «...Ежели кто найдет в земле или в воде какие старые вещи... также бы приносили, за что будет довольная дача, смотря по вещи».

Под Аксаем за интересную находку выдают «Сникерс» или лимонад. А по окончании раскопок руководство выделяет премию. Второй указ государя задачу конкретизировал: «...Где найдутся, такие всему делать чертежи, как что найдут».

Так и появилась в России археология.

Как тогда, так и теперь захоронения грабят.

— «Черные» копатели просто-напросто все уничтожают, — жалуется Петрович. — Они ищут и золото, и серебро, и старинные вещи, артефакты... После наркотиков, вина и водки торговля

археологическими находками стоит на первом месте. Блошиные рынки забиты древностями! — горячится Петрович. — А откуда это все взято? Из курганов! А взять их под следствие мы не имеем права.

Любопытно, что многие курганы разрушены, но не разграблены. Их разрушали просто для того, чтобы обидеть местных. Геродот дает объяснение данному факту. Однажды персидский царь Ксеркс пришел с войском, чтобы захватить Скифию. Но скифы, избегая столкновений, уходили в степь. Ксеркс послал письмо со словами: «Если у тебя есть силы — сражайся! Почему ты уходишь?». Скифские цари ответили: «У нас нет городов, у нас нет богатства, зачем же нам сражаться? Но если только ты найдешь могилы наших предков и попытаешься их разрушить — вот тогда и узнаешь гнев и силу скифского войска».

— А эти курганы никто не повреждал? — спрашиваю я у Владимира Петровича.

— Такого не было ни разу. И дело тут даже не в уважении к нашей работе. Просто, когда человек видит костяк, ему как-то не по себе становится. Костяк пугает. Хотя однажды в семидесятых в Тацинском районе мы выкопали останки немецкого капитана. Сняли, зарисовали, вытащили из захоронения и положили его под курган. Рядом мужчина за 60 пахал землю на тракторе. Подошел к нам: «Что тут у вас, хлопцы?» — «Да вот, капитана

немецкого выкопали». Он молчком поднимается и идет к своему трактору, заводит его, заезжает на кости — и как крутанулся!

Мы: «Дед! Да что ж ты делаешь?!». А он: «Я их, гадьев, на своем танке четыре года душил! А вы кости его собираете!».

Здесь во времена Великой Отечественной войны тоже шли бои: на одном из курганов — бетон, все что осталось от немецкой пулеметной точки.


ДРАГУЛА И ДРУГИЕ «ДЕМОНЫ». Подъезжает уазик с начальством. Павел Анатольевич Ларенок, руководитель экспедиции, осматривает ямы, я спрашиваю у него, по какому принципу он подбирает работников.

— Да они все тут работают уже по несколько лет. Это демоны!

Извините, надо двигаться.

Павел Анатольевич прыгает в УАЗик и куда-то уезжает.

По словам Бурняшева, контингент здесь разнообразный. Работают и археологи, и студенты, и сельские жители. Всего двадцать человек. Кому-то нужны деньги, кто-то занимается научной работой, кто-то университетскую практику проходит. Есть Коля с необычной фамилией Драгула. Он из Морозовска, учится на предпоследнем курсе в морском училище на электросудомеханика. Говорит, что когда-то хотел стать моряком. А год назад друзья посоветовали поработать в археологической экспедиции, Коля решил попробовать. Понравилось. Через год окончит мореходку и планирует поступать на археологический факультет в ЮФУ.

В соседней с ямой Драгулы копает студент магистратуры Саша Подорожный. Саша работает археологом уже третий год. До этого он копал в разных организациях, а полгода назад устроился в «Южархеологию». Сначала занимался только компьютерной обработкой чертежей в офисе. А сегодня первый день, как вышел «в поля». И уже успел откопать пустое захоронение с горшочком и безногий скелет. На мой вопрос, что интереснее, работать на компьютере или в яме, Саша, не задумываясь, отвечает, что в поле.

— Работа на компьютере специфична и однообразна. Она тоже требует большой сосредоточенности и знаний. Мне нравится воссоздавать общую картину, но в поле все-таки интереснее. Так сказать, работа с первоисточником.

...Немного поодаль от «главного корпуса» еще несколько палаток. Осматриваю ближайшую: четыре деревянных топчана с матрасами и постельным бельем. Здесь спят те, кто приехал из области и живет в лагере весь сезон. Остальных «демонов» к 7.30, к завтраку, привозят из Ростова, а в 17.00 отвозят обратно в город.

Повар Валентина Федоровна и ее муж Сергей Константинович живут в отдельной палатке.

Сергей Константинович здесь с самого начала раскопок, то есть с середины мая. Сначала работал поваром, потом к мужу напросилась Валентина Федоровна. В итоге ее взяли на место повара, а Сергей Константинович стал копать.

Валентина Федоровна приглашает меня в палатку, посмотреть, как устроен быт супругов.

— У нас двуспальный топчан. Матрасы и одеяла — казенные. Телефоны заряжаем от генератора. Тумбочка — у нас тут мыльные принадлежности и аптечка. И книги. Это обязательно! В свободное время читаем. Бывает, генератор не работает, на этот случай есть фонарик.

Повар встает раньше всех — в 5 утра, ставит чайник, готовит завтрак.

У археологов табу на конфликты. Если по какой-то причине кто-то повздорит между собой — уже завтра их обоих здесь не будет.

А люди дорожат этой работой.

— Тут многие работают для того, чтобы помогать семье, — делится Валентина Федоровна. — Вот недавно зарплату получили, я поехала на почту: дочери на книжку денег перевела, сыну отослала. У нас в поселке Маньково газ проводить начали, надо минимум 120 тысяч. Это раз. Старшая внучка собирается поступать в медицинский лицей в Таганроге — надо будет помочь с поступлением, одеть и обуть ее на осень. У нас в поселке вообще нет работы! Муж много лет был трактористом, но разве там заработаешь много? 10–12 тысяч, а бывает, поломается техника, так и 5 тысяч за месяц получит. А ведь жить как-то надо и внуков побаловать. Вот младшая, Ксюша, ей четыре годика, говорит: «Деда, ты не забыл мою мечту? Я хочу бассейн!». Нам надо до конца сезона здесь побыть, чтобы что-то заработать. Мы же сейчас вообще ничего не тратим. Муж не курит, я не курю, питания хватает, так что нам тратить деньги и некуда.


ПЕТРОВИЧ. — У тебя есть что-нибудь на голову? — спрашивает меня Бурнашев и выдает мне зеленую кепку с выцветшей надписью «Южархеология» Ростов-на-Дону». Сам он носит самый обычный платок, ловко завязанный сзади.

— Копаю с 75-го года, понял, что лучший головной убор — это платок. Во-первых, пот не попадает в глаза. Во-вторых, когда ты в катакомбе, положил концы платка себе на плечи — и на шею сверху ничего не сыплется.

Владимир Петрович, археолог по образованию, двадцать семь лет проработал учителем истории Дона и ОБЖ в Дальненской средней школе, в Пролетарском районе области. Даже основал там частный музей истории Дона. Сначала казаки смеялись над ним: «Ууу, всякое дерьмо собирает!», но когда увидели результат — удивились.

Археологией Петрович занимается со студенческих лет. Как он сам говорит, терпения у него много, поэтому ему доверяют разбирать довольно тонкие вещи, что зачастую не под силу молодым ребятам. «Разбирать» — археологический термин, который на деле означает прямо противоположное действие — соединять. Соединять можно человеческие кости или осколки. Однажды Владимир Петрович двенадцать дней собирал одну деревянную миску.

Владимир Петрович — не просто археолог и историк. В свободное время, а иногда даже и на раскопках он пишет книги — их уже четыре: «И вновь коня казак седлает», «Гроза с Дона», «Зальян», «Заря» выходит осенью.

— Это историческая повесть времен неолита, — рассказывает Владимир Петрович. — Кстати, там я описываю обряды захоронения именно по тем материалам, которые мы здесь в процессе раскопок находим. А «Зальян» я тебе подарю, как в лагерь вернемся.


ОБЕД. 13.00. На столах салат из помидоров и огурцов, сало, паштет, икра кабачковая, чеснок, хлеб и лимон. В большом тазу под полотенцем — свежеиспеченные сосиски в тесте, по две на человека. Повар хлопочет возле большой двадцатилитровой кастрюли с гороховым супом, на который ушли три банки тушенки, два килограмма гороха, четыре килограмма картошки, полкило лука, банка томатной пасты и два хороших пучка укропа и петрушки.

— А бывает такое, что едоки привередничают? — спрашиваю у поварихи.

— Да, есть у нас ребята, гречку не едят. Но они не спорят, видите, какой большой выбор продуктов на столе? Другие рыбную консерву не едят. Я выливаю из нее сок, выкладываю в чашку, режу мелко лук, перемешиваю — и она прекрасно идет, съедается полностью! В общем, придумываю, чтобы было вкусно и калорийно. В лагере шумно — приехали машины с рабочими. Через несколько минут все рассаживаются за столы, повар разливает суп в одноразовые пластиковые тарелки.

— Ну, Семен, ты меня достал! — Петрович кидает таксе по имени Семен кусочек сосиски. — Семен у нас всегда первый снимал пробу. До тех пор, пока не появился кот.

— Так у вас еще и кот есть? — оглядываюсь я по сторонам.

— Был. То не кот, то сволочь — на всех кидался. С Семеном они дрались постоянно, палатку пополам делили. А потом его кто-то из ребят забрал.

Петрович продолжает:

— Знаешь, чем хороши эти экспедиции? Здесь очень хорошо кормят. Ларенок в первую очередь уделяет внимание бытовым условиям.

— А ночью песни под гитару поете?

Археологи переглядываются, начинают смеяться.

—Нет, сейчас в экспедициях уже давно не поют. Ну или очень редко. Почему? Вот ты в последнее время слышала, чтобы в хуторах и деревнях песни пели?

После обеда — перекур, и лагерь снова погружается в тишину. Владимир Петрович достает из своего шкафчика книгу «Зальян» и подписывает: «Жалюшке Морюшке с пожеланием добра в жизни и большой любви! Г. Аксай, археологическая экспедиция. 12.06.13 г. Есаул ВВД Бурняшев».

— А что означает «жалюшка»? — удивляюсь я.

— Это так ласково обращались казаки: «жаль моя», «да моя ж ты жалкая». Это как «любимая». В это время Павел Анатольевич распоряжается:

— Петрович, можешь вывезти журналистов на автобусную остановку.

Это означает лишь то, что наше время истекло, пора и честь знать. Копать, кстати, Ларенок нам так и не разрешил.


ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ. С 13 мая по 10 июля 2013 года сотрудники «Южархеологии» нашли около двухсот скелетов. Древнее племя, некогда проживающее на исследованной территории, поклонялось менгиру (камню). Умерших, в соответствии с религией, хоронили в катакомбах.

По словам Петровича, в последнем кургане археологи нашли сверженный и оскверненный менгир, без головы и рук. Массовых захоронений, указывающих на захват вражеским племенем и, как следствие, принудительную смену религии, не найдено. Так что можно предположить, что смена веры была добровольной.


Читайте также:


Текст:
МАРИЯ ИЕНТШ. ФОТО РОМАНА СУХОРУКОВА.
Источник:
«Кто Главный.» № 99
0
Перейти в архив