Пан Зюзя о царях и шутах.

Когда меня спрашивают, как я стал зайцеедом, зайцеведом и зайцелюбом паном Зюзей, я отвечаю: «Очень просто. Для этого надо родиться в Таганроге, окончить школу имени Чехова с золотой медалью, потом — с отличием радиотехнический институт, потом — лучшее в мире театральное училище им. Щукина и 7 лет проработать в Московском театре миниатюр под руководством Владимира Полякова».

Мой папа, главный бухгалтер кирпичного завода, тяжело вздыхая, говорил: «Ребенок с золотой медалью уходит в босяки. И откуда это у него? В нашей семье никогда не было ни шаромыжников, ни артистов».

Недаром я назвал свою автобиографию «Жизнь моя — анекдот». Учиться в открытом театральном вузе мне не разрешили (в то время как раз раскручивалось «дело врачей»), а в совершенно закрытый радиотехнический взяли.

Я год отработал на космос. И понял, что чем быстрее я из космоса уйду, тем значительнее будет мой вклад в его освоение.

Когда через 5 лет я все-таки поступил в театральный, то первым провалом стал мой неповторимый южный говор. Профессор, преподававший у нас сценическую речь, был в ужасе. Тогда я в музее МХАТа выпросил стенограмму обсуждения репетиции «Вишневого сада». Там зафиксировано, как Чехов говорит по-таганрогски: «Это же шь превосходна, это же шь великолеп- на…». Показал профессору. А он мне: «Чехов мог так говорить, но писал по-другому. А вас, если не избавитесь от диалекта, будут понимать только в Таганроге».

Когда я сегодня думаю о Родине, то вижу перед собой маленькую, всю в акациях, улицу Октябрьскую в Таганроге, наш двор с тополем… Жена у меня коренная ростовчанка, так что я тоже ростовчанин… по жене. В Москве мы постоянно переезжали из одной коммуналки в другую. Время вечного безденежья и вечного веселья, когда три рубля были верхом блаженства: можно было скинуться и купить водки, пельменей, созвать друзей.

Так сложилось, что я имел счастье знать, пить, гулять и работать со многими выдающимися артистами. Вот Владимир Высоцкий. Не перестаю восхищаться им… Как-то я после долгого перерыва приехал в пахнувший Азовским морем мой Таганрог и увидел в журнале Домика Чехова запись: «Там, где родились Высоковский и Чехов, гуляют сегодня Высоцкий и Смехов». Сотрудники музея рассказали мне, что Володя привез в музей… грузовик сирени!

В «Кабачке „13 стульев“» я возник под реплику: «Пан Зюзя! Родился талантливым человеком, но в роддоме его подменили!». Я сам себе написал монолог и придумал имя. Пан Зюзя взялся вот откуда: во-первых, от ассирийского «зузи» — «деньги» (с ассирийцами я много общался в Таганроге). Ну, а во-вторых, от русского «зюзя», это слово такое многогранное…

Популярность «Кабачка» была фантастической, что не очень нравилось руководству Театра сатиры. Как-то главный режиссер спросил меня: «Скажите, вам не мешает ваша популярность?» Я ответил ему словами любимого Альберто Сорди: «Мне мешало, когда ее не было».

В 93-м году мы попытались возродить «Кабачок», но нас «убила» реклама. И мы решили — пусть уж лучше нас будут помнить прежними.

Сейчас другое время — нужны продюсеры, менеджеры, а главное — люди с гордой фамилией Спонсор! Но мы, актеры старшего поколения, не понимаем, как его надо искать? Снять шапку и.?

Последнее время меня не покидает ощущение, что все мы — нормальные люди, а живем в огромном дурдоме. Мне кажется, сейчас в стране происходит обостренная борьба между дилетантами и профессионалами. Побеждают пока, увы, первые.

Сталин говорил: «Не забывайте, что мы живем в России, в стране царей». Так и есть. И в нашей прекрасной стране нет и не было возможности сказать царю правду, иначе как через скоморошество и юродство. Шут, даже стоя на коленях, мог дать пощечину королю.

ШУТ — должность пожизненная, и если ты решился служить правде, то ни спикером, ни президентом тебе уже не быть. И ты должен быть либо нищ, как академик Сахаров, либо пьян, как Владимир Высоцкий.

Во время застоя не было колбасы, но был Смех. Теперь и свобода есть, и колбаса лежит, а шуты не рождаются. Народ привыкает жить без них. Народ сам себе шут. Потому что смех — это последнее, что можно отнять у человека.