ОТ РИМА ДО АЗАКА.
Считается, что канализацию в том виде, в каком мы ее знаем сегодня, придумали римляне в VI веке до нашей эры. Канализационная система была сложным инженерным сооружением, использовались даже насосные станции, чтобы поднимать воду на возвышенности, откуда она потом стекала вниз. Эту систему называли Cloaca Maxima. Канализационные стоки не очищали, а сливали просто в водоем, куда они поступали по свинцовым трубам.
В Средние века искусство канализации в Европе было утеряно, нечистоты выливались прямо на улицу, а Людовик XIV (1638–1715 гг.) пользовался горшком.
В 1910 году художник-передвижник Михаил Нестеров писал: «А грохот на Донской несется неустанно. Совсем проснулся, не могу уснуть. И чувствую я, что, кроме грохота, чем-то смущено и обоняние мое. Встаю, подхожу к открытому настежь окну и вижу: от самой Калужской площади и туда, к Донскому монастырю, не спеша громыхают сотнями "зеленые бочки". Донская, моя прекрасная Донская, с липовыми аллеями по обе стороны широких панелей, входит в число тех улиц, по которым каждую ночь до рассвета, чуть не большую часть года, тянутся со всей Белокаменной к свалкам ассенизационные обозы. И так будет, пока отцы города не устроят канализацию».
1910 год. Москва. Канализация имелась лишь в пределах Садового кольца. Ее первую очередь запустили только в 1898 году. Ростов в этом плане опередил Москву на пять лет, став пятым городом в России (после Гатчины, Тифлиса, Ялты и Одессы), получившим канализацию, да еще и раздельную, с ливневкой. До Ростова ливневой канализации не было нигде в России. Не считая Азова времен Золотой Орды. Это XIV век. Древнюю ливневку глубиной 2 метра археологи нашли в 2016 году.
СПАСИБО БАЛКЕ.
Неизвестно, как сложилась бы судьба канализации в Ростове, если бы город не пересекала так называемая Генеральная балка. Огромная канава начиналась на улице Пушкинской в районе тюрьмы, далее сворачивала к Малой Садовой, проходила через нынешний парк имени Горького и впадала в Темерник. Понятно, что у местных жителей всегда было искушение бросить в балку какой-нибудь мусор, вылить помои или какие-нибудь другие нечистоты. Те, кто жил неподалеку от балки, прорыли к ней свои собственные индивидуальные канавы, кто-то даже бросил трубы. Все прочие пользовались выгребными ямами, которые время от времени очищали ассенизаторы. Были и граждане, которые просто выливали нечистоты на улицу. Тем более что услуга ассенизации стоила недешево — чуть меньше рубля, это по линии ГОРОДСКОГО ОБОЗА, частники просили больше. Можно представить, какие ароматы вдыхали ростовчане в XIX веке. Летом, в жару. Время от времени в Ростове случались эпидемии холеры. С балкой надо было что-то делать. Во-первых, ее надо было закопать. Во-вторых, ее русло идеально подходило для устройства канализации. Было решено, что на дно балки ляжет бетонная труба диаметром около двух метров.
ФИНАНСОВЫЙ ВОПРОС.
В январе 1893 года городской голова Петр Горбачев на собрании городской Думы заявил, что, вопреки сомнениям скептиков, «при отсутствии каких-либо исключительных препятствий вроде, например, эпидемии, труба будет окончена в мае сего года». Решено было так: расходы на сооружение генерального коллектора город возьмет на себя. Сначала на городские деньги и силами города хотели построить и все прочие трубы, но финансовая комиссия городской Думы «нашла принятия этих работ в распоряжение города делом новым и рискованным и постановила, что уличные трубы должны прокладываться владельцами за их счет и составлять их полную собственность без всякого участия города в расходах и праве владения» («Журнал заседаний городской Думы за 1893 год»). Потом законодатели подумали и решили, что «магистральные каналы тотчас по их устройству поступают в полную собственность и распоряжения города», а частными останутся лишь подводы к магистральным каналам. Не была забыта и ливневка — было решено устроить на Почтовом переулке (ныне переулок Островского. — «Главный») и Таганрогском проспекте (пр. Буденновский. — «Главный») «6 колодцев достаточных размеров для приема стекающей по этим переулкам дождевой воды, с автоматическим затвором или гидравлическим сифоном, стоимостью каждого от 600 до 750 рублей». За чистотой трубы должен был наблюдать сторож. На его содержание, плюс ведра, тележки для очистки и т.п., а также на экстренные мелкие работы город решил ассигновать ежегодно по 500 рублей. Не обошлось и без скандала. Гласный барон Николай Егорович Врангель заподозрил городскую управу в злоупотреблениях: «Известно ли городской управе, что городской техник Ольденборгер, назначенный наблюдать за этими работами и участвовать в приемке, есть вместе с тем подрядчик таковых работ? Домовладельцы поставлены в полную зависимость от его произвола». Врангелю ответили, что на тех участках, где подрядчиком был Ольденборгер, наблюдение за работами было возложено на сверхштатного архитектора Карлинского. Врангель сказал, что не видел бумаг, подтверждающих данный факт, и назвал Карлинского «Петрушкой в театре марионеток», «который неведомо откуда выскакивает, когда нет иного выхода из запутанной истории». Как я понял, главная и концептуальная претензия Врангеля была в том, что управа (исполнительная власть) принимает решения, не считаясь с Думой. «Наша городская управа считает себя по отношению к гласным каким-то верховным судилищем, а нас, гласных, мразью и дураками... Пора, наконец, показать этим господам, что хозяева города — мы, гласные, а они не более как наши приказчики, молодцы, которые должны ходить по струнке». 16 июня 1895 года городская Дума установила «раз и навсегда как общее правило»: «– Группам домовладельцев, устраивающим новую уличную магистраль до соединения непосредственно с генеральным коллектором, за присоединение к последнему ничего не платить, ввиду значительности затрат, связанных с устройством такого рода магистрали, поступающей в собственность города. – Группы домовладельцев, устраивающие новую уличную магистраль, примыкающую к построенным за счет города магистралям, платят за присоединение по 200 руб. – Группы домовладельцев, устраивающие новую уличную магистраль, примыкающую к магистрали устроенной на частные средства, при присоединении к последней уплачивают по 200 руб. за само право присоединения, и кроме того платят, во сколько в среднем на двор обошлась магистраль, к которой происходит присо-
единение». 200 рублей — большие по тем временам деньги. Журнал городской Думы полон ходатайствами о снижении платы. Почти всем отказано.
НЕЧИСТЫЕ ВОДЫ.
Понятно, что на первых порах ни о какой более-менее существенной очистке речи не шло. В том же 1893 году на берегу реки Темерник был установлен временный деревянный резервуар вместимостью до 20 000 ведер. Потом его заменили на два бетонных по 10 000 ведер. Способ очистки в них не был определен, как и не решен вопрос, куда же девать отложения от нечистот. Нечистоты просто отстаивались. Городской голова Горбачев писал (в журнале «Зодчий», 1894 год): «Выработка наиболее удобного, и главное, дешевого способа очистки сточных вод генеральной балки — вопрос будущего. За всем тем сооружение генерального коллектора является для Ростова событием первостепенной важности в санитарном отношении, прекратив существование безобразного оврага с ручьем нечистот и старой застойной клоаки в самом центре города, на протяжении почти двух верст. Кроме того, будучи в состоянии принять в себя сточные воды с половины города, генеральный коллектор при осуществлении полной канализации г. Ростова н.Д. явится одной из главных ее артерий».
Время от времени горожане возвращались к вопросу о нечистотах. Так, 14 февраля 1905 года городская Дума собралась на экстренное заседание. Было заслушано предложение Ростовского градоначальника по вопросу о прекращении загрязнения Дона спускаемыми в него канализационными жидкостями из городского генерального коллектора, а также из канализационных устройств станции «Ростов» Владикавказской железной дороги. Подняли вопрос жители Гниловской станицы, находящейся ниже Ростова по течению Дона. Они требовали немедленно устранить спуск как из ассенизационной системы, так и канализационных вод в реку Дон, «для обеспечения населения станицы возможности пользоваться Донской водою, как питьевую». Гласные задумались. Во-первых, они сразу же заявили, что общественные канализационные сооружения в городе Ростове в настоящем их незаконченном состоянии страдают не большими, если не меньшими, дефектами, чем такие же устройства во многих городах и, между прочим, в крупнейших, таких как, например, Петербург и Варшава, где сточные жидкости поступают непосредственно, то есть без очистки и обезвреживания, в каналы, в Неву и Вислу. Можно, конечно, ничего в Дон не сбрасывать, но как жить дальше? Врачебный инспектор, выступивший на заседании Думы, заметил, что «канализационная система Ростова имеет в основе своей много современных научных данных, она несовершенна лишь в том, что в ней допущена мысль, что осветительными резервуарами возможно обезвредить сточные воды». В общем, надо строить общую очистную станцию как для действующего генерального коллектора, так и для нового — Берегового.
ДУМА ПОСТАНОВИЛА.
— Выписать из Царского Села инженера Грибоедова (под его руководством в Царском селе была построена первая в России и одна из первых в мире очистная станция с биологической системой очистки сточных жидкостей);
— просить телеграммой контору фирмы Goodchild в Москве, производящую работы по устройству очистных биологических станций, командировать в Ростов для той же цели своего инженера. Расходы на путевые издержки в Ростове и пребывание в Ростове принять за счет специального канализационного капитала. Как паллиатив, Дума постановила «чаще и совершенней очищать сточные воды в осветительных резервуарах, доведя чистку до 6 раз в сутки, при этом добавлять 6 четвертей извести-кипелки и 6 пудов сернокислого глинозема». Также решено было «усилить городскую артель на 5 человек исключительно для систематического осветления сточных вод в резервуарах без перерыва на день и ночь, с жалованьем по 20 руб. в месяц, на их харчах». Кстати, 1 декабря 1905 года в Царском Селе началась эксплуатация станции биологической очистки нечистот. Город больше не знал эпидемий холеры, тифа и дизентерии. В Царском Селе в начале XX века была самая низкая детская смертность. В Ростове-на-Дону такую станцию построить не удалось. Очистные сооружения в нашем городе ввели в эксплуатацию только в начале 70-х годов.
КОПАТЬ НЕ ПЕРЕКОПАТЬ.
Как известно, прокладка и замена канализационных труб связана с разрытиями и, как следствие, с грязью и поврежденной мостовой. Так было и в те годы. В 1903 году попечительский совет Еврейской больницы ходатайствовал о разрешении на устройство дворовой канализации с прокладкой труб по Никольской улице (ныне Социалистическая. —
«Главный») до соединения с уличной магистралью на Среднем проспекте (ныне Соколова. — «Главный»). Разрешение больнице дали, освободив от платы за присоединение к уличной магистрали, а также за пользование канализацией. После прокладки труб больница была обязана за свой счет под наблюдением технического надзора городской управы восстановить взломанную мостовую и сверх того на общем основании уплатить городу по 2 рубля за квадратную сажень восстановленной мостовой. Подрядчиком стал уже известный нам инженер Ольденборгер. Он дал городской управе подписку, мол, принимаю полную ответственность за правильное и прочное устройство канализации. Однако бдительные граждане очень быстро заметили, что трубы укладываются бракованные — с отбитыми краями и раковинами, а засыпка траншей производится со слабой утрамбовкой, вследствие чего сразу же появились провалы. Управа не приняла работы, тем более что наступила осень, начались дожди. Исправление ошибок — за счет города — отложили до весны. А Ольденборгера лишили права заниматься канализацией на год. Ольденборгер божился, что бракованные трубы просто лежали рядом и не были использованы для прокладки канализации. Деятельность Ольденборгера рассматривалась на заседании Думы. Попечитель Еврейской больницы Фельдман в разговоре с городским головой предположил, что, вероятно, господин Ольденборгер вообще не посещал строительство. И вообще, ему все сходит с рук, потому что, помимо всего прочего, Ольденборгер служит в полиции.
Ольденборгер закричал:
— Это ложь, прошу занести в протокол. «Слова эти повлекли за собой распоряжение председательствующего об оставлении Ольденборгером зала собраний, чему он и подчинился». Гласный барон Врангель к тому моменту уже перебрался в Петербург, так что не смог насладиться изгнанием недобросовестного инженера. По итогам этих разборок было принято следующее решение: «В связи с расширением городской канализационной сети, хозяйственная сторона этого дела настолько усложнилась, что означенное дело необходимо выделить в особую отрасль городского хозяйства. Опыт показал, что деятельность требует постоянного высшего надзора руководства. Выполнить эту задачу городская управа при настоящем числе членов не в состоянии. Общий надзор за отделом далеко недостаточен. Ввиду этого городская управа находит необходимым выделить предприятие канализации города в особую отрасль хозяйства и вверить заведование ею особому управлению».
ИНТЕРЕСНЫЕ МЕСТА.
Первое упоминание об общественных туалетах в Ростове относится к 1893 году. Тогда городская Дума положила: «поручить управе приступить к устройству писсуара на Старом базаре хозяйственным способом. Решение принято единогласно». В 1910 году член городской управы Дегтяревский доложил городской управе: «Как принятие мер к оздоровлению города и улучшению его санитарного состояния в переживаемая холерное время нахожу необходимым в первую очередь приступить к постройке следующих сооружений... На Старом базаре оборудовать клозеты и писсуары исключительно для нужд арендаторов и чистой публики. Построить специальное здание и оборудовать в нем народные клозеты около Садового моста, около фабрики Панченко». Кроме того, Дегтяревский предложил установить 10 писсуаров в самых оживленных местах города. Домовладелицам Афончиковой и Чириковой идея не понравилась — почему писсуары должны быть у них под окнами? «По поводу постройки клозета на углу Пушкинской улицы и Николаевского переулка домовладелец Афончикова отнесла в городскую управу заявление. Мол, в моем имении помещается библиотека, которую посещает масса детей, и "потому им неизбежно придется проходить мимо клозетов и наталкиваться на разные могущие там быть безобразия. Кроме того, благодаря распространению зловония нельзя будет в летнее время открыть окон". Домовладелица Чирикова заявила, что "устройство клозета на углу Пушкинской и Таганрогского проспекта против ее имения является большой несправедливостью, так как бульвары в городе Ростове составляют предмет издавна намеченных стремлений — и город украсить и дать больше чистого воздуха, так необходимо в густонаселенном городу"». Управа объяснила хозяйкам, что, во-первых, запаха не будет, так как клозеты будут с водопроводом, во-вторых, они будут ограждены растительностью, и тем самым почти защищены от постороннего взгляда. Афончиковой отказали, а к словам Чириковой прислушались —перенесли туалет на другой угол того же перекрестка.
ТОЛЬКО ПО ТРУБАМ.
И все же больше половины ростовчан в начале ХХ века не имели канализации, их обслуживали ассенизаторы. Любопытный факт. В 1895 году известный в городе хлеботорговец Яков Гурвич обратился в городскую управу с ходатайством «о разрешении устроить из принадлежащего ему имения по улице Тургеневская, 60 канализацию с присоединением канализационных труб к городской трубе, принимающей грязные воды из городских зданий, находящихся на Старом базаре». Гурвичу отказали. Мол, чего огород городить, скоро всю Тургеневскую канализируем. Увы, канализация пришла на Тургеневскую только в начале 70-х годов ХХ века...
Перейти в архив