Кто такой.
Юрий Витальевич Муравицкий — режиссер, драматург, директор Московского фестиваля уличного искусства «Открытое небо», педагог кафедры режиссуры Театрального института имени Бориса Щукина. В 1999 году Юрий окончил актерский факультет Воронежской государственной академии искусств. В 2006 году окончил режиссерский курс Театрального института имени Бориса Щукина. С 2006 по 2008 годы прошел стажировку на кафедре режиссуры Театрального института им. Бориса Щукина. На счету у Юрия постановки в московских Политеатре, Театр.doc, Центре Драматургии и Режиссуры Алексея Казанцева и Михаила Рощина, в пермском театре «Сцена-Молот» и других. В 2011 году спектакль «Зажги мой огонь» (автор проекта Саша Денисова, режиссер Юрий Муравицкий) получил приз за лучшую режиссуру и приз зрителей на фестивале театра и кино о современности «Текстура 2011», а также национальную премию «Золотая маска» в номинации «Эксперимент».
— Как поступило предложение стать художественным руководителем театра «18+»?
— Мне озвучила его Ольга Калашникова (главный режиссер театра. — «Главный»). Я приехал в Ростов на проект «Арт-амнистия» (проект должен был побудить заключенных донских тюрем к написанию пьес. — «Главный»). Поработали, я уехал, и вдруг звонит мне Оля и говорит, мол, Евгений Самойлов (владелец и основатель ресторана и галереи 16thLINE («16-я линия». — «Главный») предлагает делать театр. Оля говорит, давай вместе делать, давай ты будешь худруком. Я соответственно сначала сказал, что худрук — это такое громкое определение, и предложил ей несколько вариантов: давай, я буду куратором, или давай, я буду арт-директором. Но она настояла, чтобы я был худруком.
— А чем худрук отличается от главного режиссера?
— Ну как сказать, худрук — это первое лицо, как правило. Худрук — это человек, который берет на себя весь комплекс ответственности, связанной и с художественной программой театра... Главный режиссер — он существует либо при директоре, который определяет какие-то главные моменты. Либо он существует при худруке... Главный режиссер больше занимается какими-то практическими вещами, работает с труппой, вводит, если это нужно, в спектакль других артистов, репертирует спектакли перед их показом, самостоятельно ставит свои спектакли в этом театре. Художественный руководитель — хотя куратор, наверное, более подходящее определение для человека, не находящегося постоянно в Ростове — должен выстраивать репертуарную политику, отслеживать происходящее, какое-то общее направление задавать. В данной ситуации худрук — это более ответственная позиция. Все, что происходит в театре, так или иначе ассоциируется с худруком.
— Кем была сформулирована концепция театра?
— Изначально было понятно, что мы хотим делать современный театр. Но все остальные решения, касающиеся творческой концепции, принимал я. То, что мы не будем ограничиваться современной пьесой. Мы будем делать на нее упор, но ограничиваться не будем. Мы будем активно взаимодействовать с художниками, раз уж мы находимся в родственных отношениях с 16thLINE... Не было никакого диктата... Мне в этой ситуации приятно то, что Евгений Самойлов абсолютно доверяет моему мнению о театре.
— Кто выбрал тему «Папы» (документальный спектакль, составленный из фрагментов подслушанных разговоров)?
— В общем-то, тоже я предложил. Мне показалось, что будет интересно, если история театра начнется с такого спектакля. Нельзя сказать, что я придумал эту тему — спектакли о городах. Это уже было. Как правило, в тот или иной город, в существующие театры приезжают люди и говорят: «Давайте мы сделаем спектакль про ваш город», и театр говорит: «Хорошо, давайте». У нас тоже была такая возможность, потому что в Москве есть организация «Культпроект», их главный проект «Живому театру — живого автора». Они говорили: давайте в следующем году сделаем ваш спектакль. У них есть определенные технологии, у них есть небольшой бюджет на реализацию этого проекта. И они предлагали нам перенести наш проект на следующий год. Но для меня было принципиальным — начать со спектакля про город. А следующий этап — постановка пьес ростовских драматургов — Зелинской, Донатовой, Медведева. Спектакль «Как живые» по пьесе Марии Зелинской, режиссер Ольга Калашникова, уже идет.
— Какова была методика работы над спектаклем «Папа»?
— Методика «вербатим», что означает «дословно», разработана англичанами.
— Есть мнение, что «вербатим» придумали в России.
— Имеется в виду МХАТ , когда они делали «На дне» Горького?
— Я читал, что Мейерхольд и «Синяя блуза» делали что-то подобное.
— Возможно. Но европейцы структурировали весь этот опыт. Есть определенная техника вычленения тем, вопросов. Есть структура, которую можно считать отправной точкой пьесы. Понятное дело, что спектакли всегда получаются разные. Техника дает основу, ты знаешь, с чего ты начнешь. Но не знаешь, к чему ты придешь в итоге. Это может быть полный сюр, гипперреализм. В данном случае это такой документальный трэш-мюзикл (с участием музыкантов «Церкви Детства», Эдуарда Срапионова, Максима Ильинова. — «Главный»).
— У вас был опыт подобных спектаклей в других городах?
— Нет. Для меня это первый проект.
— Но вы видели, как это получалось у других?
— Я видел один спектакль из этой серии. Это был спектакль про Барнаул. Выглядело это, как серия пародий или сюжетов из жизни шукшинских чудиков. Актеры начинали играть персонажей, это выглядело, как вечер пародий. Помню, что у меня было двойственное ощущение от этого.
— А какое ощущение от первого показа «Папы»?
— У меня ощущение, что к премьере спектакль все-таки собрался. Другое дело, что там есть много нюансов, не все из них уже освоены актерами. Для ребят это абсолютно новая история, им в ней не так просто существовать. Им нужно еще поймать некую свободу. Спектакль еще будет расти. Но в принципе на премьере мы показали спектакль, а не набросок.
— Кто, на ваш взгляд, станет зрителем театра?
— Я понимаю, что в основном к такому диалогу в большей степени готовы люди до сорока, может быть, до пятидесяти. Люди, которые контактируют с современной действительностью, люди, которые активно пользуются интернетом, люди, которые находятся в каком-то информационном пространстве, те, кто интересуется современной музыкой, современным искусством... Как у нас принято говорить о таких людях — креативный класс и продвинутая часть населения.
— Я подумал, что больше всего с действительностью контактируют бабушки в очереди в собесе.
— Ну да... Под действительностью я понимаю не бытовую действительность, а общее информационное поле. В нашем театре язык достаточно необычен для людей, больше любящих и воспринимающих традиционный театр... Я понимаю, что театр должен быть разным, кому-то нравится одно, кому-то другое. Мы должны ориентироваться на аудиторию, состоящую из людей, которые активно коммуницируют в новом информационном пространстве.
— Как будет строиться репертуарная политика театра?
— Начать, как я уже сказал, мы решили с идентификации места, людей, живущих в этом городе, потом выяснить, что пишут ростовские драматурги. Дальше, я думаю, мы будем расширять поле зрения, будем ставить отечественную и зарубежную драматургию.
— Что мы увидим в самое ближайшее время?
— Будут две премьеры — «В моей сексуальности виновата кошка» Анны Донатовой в постановке Олеси Невмержицкой, режиссера из Москвы, выпускницы ГИТИСа. Потом будет пьеса «Жаба» ростовского драматурга Сергея Медведева в постановке Руслана Маликова, режиссера театров doc и «Практика».
Перейти в архив