«Жизнь и есть авантюра, когда ты — Onyx»

Невозврата к нормальной жизни?

Как у всех, с девяти до пяти.

Сразу.

Когда встретил баскетболистов в клубе LILA. Помните, был такой?

А сколько вам лет?

А мне 40. Но я не сторонник эйджизма. В общем, встретил баскетболиста, выпил с ним и больше не вернулся к прошлой жизни. В тот день меня взяли на работу переводчиком.

Джеймс Робинсон по прозвищу «Hollywood». Мы встретились на концерте Colleen Lovejoy, крутой чувахи из Сан-Диего, — она училась на филфаке со мной и была известной артисткой в Ростове в 2002 году.

Я работал с его товарищем по команде и партнером Тони Фармером.
Сейчас занимаюсь концертами, креативным продюсированием, рекламными интеграциями. В основном сотрудничаю с американцами на российском рынке.

Во-первых, я занимаюсь именно тем, чем занимаюсь, не из-за денег в первую очередь, а потому что мне это нравится. Я для себя это так сформулировал.
А во-вторых... Что я понимаю в корейцах? Ничего. Корейцев я бы точно не привозил. Максимум Такеши Китано на паблик-ток. Делать только то, что мне нравится, — это мой принцип. Именно поэтому я не вернулся в нормальную жизнь.

В работе? Я вообще не рассматриваю свою работу как работу.

Даже не призвание, а просто жизнь как она есть. Я не разделяю 24 часа в сутках на работу и жизнь. Я засыпаю и просыпаюсь с несколькими мыслями: а) как не сойти с ума; б) как заработать денег.

Безусловно, деньги не главное, но они позволяют мне быть независимым. Деньги мы не сможем есть, особенно рубль, как показывает практика. Рубль — не деньги.
Я делаю уникальную вещь для Ростова, сюда никто не привозит американских рэперов и не привезет, потому что это чаще всего это неликвидно. У меня есть свои секреты, поэтому я могу привезти группу Onyx и уйти себе в минус. Я с ними сотрудничаю очень давно, уже 13 лет, поэтому знаю, что делаю.

А какой смысл?

Насколько я помню, был март 2007 года. Тогда Шым (участник группы «Каста». — «Главный») начал заниматься концертной деятельностью как промоутер, привез одного из солистов Onyx — Фредро Старр — в Ростов. Я работал агентом у баскетболистов. Мне позвонил знакомый и сказал: «Я сижу с Фредро в «Пить кофе» на Ворошиловском». К тому моменту мне было уже 27 лет, а Onyx я слушал с 18 лет. Они уже тогда считались суперзвездами.

У меня фанатского помешательства никогда не было. Потому что мой главный кумир — это я сам. Однако было волнение.

Возбуждение. Это первый американский артист, рэпер, с которым я встретился, учитывая, что на тот момент я занимался рэпом уже почти десять лет. У меня был псевдоним Коляба, который мне не нравится. Мне его дал Электроник, тогда еще участник «Касты». Я жил афроамериканской жизнью в Ростове, хотя ни разу не был в Америке. Меня от афроамериканского рэпера отличали белая кожа и наличие очков. Я говорил с ними на одном языке.

Нет, но я шел и понимал, что для меня открылась неведомая дверь. Я ехал туда завоевывать ситуацию. Когда черный приезжает в Россию, в город, о котором он никогда не слышал, ему, конечно, нужна поддержка. И я именно ею оказался для Фредро, потому что у нас не было никакого языкового барьера. Я ему сразу дал понять, что я свой. Фредро сказал: «Чувак, почему ты не приехал сутки назад». И все. Можно сказать, что в моей жизни было две самые важные встречи. С Робинсоном — встреча, которая изменила все в моей жизни, а затем с Фредро.

Я не принимал. Мы встретились, провели вместе два дня... Он жил тогда в гостинице «Ростов». Сейчас, спустя 13 лет своей деятельности, я понимаю, что нельзя экономить на комфорте — ни на своем, ни на чужом. Когда ты пытаешься что-то продать за миллион, но тратишь на это копейку, это неправильно с точки зрения бизнеса.
Тогда с нами еще был Егор «Псих» из «Песочных людей» (ростовская группа, входила в состав хип-хоп объединения «Объединенная Каста». — «Главный»), но он ничего не понимал по-английски.

Нет, он вышел чуть позже. Но в 2007 году мы его записали. Я там, кстати, тоже есть под псевдонимом БТР. Не удержался и стал частью песни, потому что если бы не я, ее бы не случилось. Я придумал всю эту историю и предложил записать на студии «Собино» у Хамиля (участник группы «Каста». — «Главный»).
Весь город тогда только и говорил об Onyx, Шым хорошо разрекламировал концерт. И вот мы сидим в номере втроем, и Фредро мне говорит: «Слушай, я перед каждым выступлением вывожу на сцену местного рэпера».

Как он сам может выбрать лучшего рэпера, если он почти никого из Ростова не знает? Он доверил выбор мне. Говорит: «Кто?» А напротив сидит Егор, который даже не понимает, о чем мы говорим. И я отвечаю Фредро: «Егор самый лучший». Был еще Жара (участник группы «Песочные люди». — «Главный»), но он сидел у себя в квартире, потому что мы с ним поссорились.

Ну, потом он мне сказал, что я его не позвал. Так вот, не каждый бы смог, как Егор, выйти и выступить на такое большое количество людей.

Не меньше трех тысяч человек. На концерт «Касты» столько не собиралось. Но это же было первое появление Onyx в Ростове.
Потом я взял телефон Фредро, чтобы остаться с ним на связи, и он улетел. Затем в мае или июне должна была проходить школьная баскетбольная лига «Локомотив-Ростов». И я просто случайно оказался в нужное время в нужном месте и услышал, что организаторы ищут артистов на открытие. Я предложил Фредро из Onyx и Басту, потому что знал их лично. Процесс прошел. Мы созвонились с Фредро, договорились о сумме. Это был первый и самый большой концерт, который я организовал для Onyx. Только спустя многие годы я понял, что это уникальный кейс — сделать так, чтобы рэпер прилетел из Америки...

Это неважно. Просто к какому-то чуваку, которого он видел один раз в своей жизни. Без контракта. Это говорит о связи, которая между нами появилась сразу.
Самолет задержали, Фредро прилетел в день концерта по моей неопытности. С сумкой Louis Vuitton, в кепке MISHKA — это модный бренд в Америке, как оказалось... Перекрыли Театральную площадь. Баста выступал на разогреве. В какой-то момент звук выключился, и я услышал крик: «Ник! Ник!» Фредро вывел меня на сцену, поблагодарил и сказал, что без меня концерта бы не было. Это такой респект мне.
А потом нас чуть не убили, потому что я как неопытный организатор даже не нанял охрану.
Как только мы сошли со сцены, за минуту нас обступила толпа, люди начали сжиматься. Мне так страшно никогда в жизни не было. А Фредро был спокоен, давал автографы. Его хватали за уши, за нос... Я не знал, что делать, а затем меня кто-то ударил по лицу так, что винт от очков разрезал мне бровь. Этот удар меня включил, я схватил сумку Фредро и побежал обратно на сцену с криком «Летс гоу!». На сцене стояли менты, толпа туда не пошла. Мы спустились вниз, я побежал трусцой в парк Вити Черевичкина, периодически оглядываясь. Он за мной не бежал, его несла толпа, и ментов тоже. Как волны в океане. Все кричали: «Onyx! Onyx!» Это было что-то невероятное.

Я хотел побыстрее с**баться. Толпа меня пугала и раздражала. Но я был в восторге. Люди, которые не имели никакого отношения к концерту, тоже присоединялись и шли за нами. Как муравьи. В итоге мы забежали в КСК «ЭКСПРЕСС». Я там был сыном полка, все меня там любили и знали, ведь это дом моей баскетбольной команды. Толпа начала стучать по стеклам, а потом подъехал бобик и их постепенно нейтрализовали.

Да. Последний концерт в Ростове 21 февраля прошел жестко.

Да.

500 человек приходит, 10% оставят негативные комментарии, это нормально. Я в этот раз даже не отвечал.
Многие не понимают, что рэп — это рэп. Без задержек, без напряжения будет обычный спектакль в Театре Горького.
Мы дали лайн-ап, что обычно не делают. Четкий тайминг: в 23:00 выходит Onyx. В итоге мы вышли минут в 30–40, это не критично, обычный люфт. Концерт задержался, потому что нужно было провести саундчек (настройка и проверка звука перед началом мероприятия. — «Главный»). Вообще все рэп-концерты в Америке начинаются только в 12 часов по американскому времени, а ночные клубные концерты начинаются в три-четыре часа ночи.
Но если отбросить весь негатив, это был один из самых ярких концертов из тех, что я организовывал. Рэп-концерт в техно-клубе, представляете, что это такое? Мы скрестили аудитории, я хотел создать атмосферу андеграунда. Промзона, завод... ЛКМ — это достаточно известный клуб в России. Но площадка сложная.
Мы подъехали на такси к клубу, а там на улице уже человек сто стоит. Уже пьяные.

Неважно. Я считаю, что алкоголь — самый жесткий наркотик на земле.
Мне говорили: «Onyx в ЛКМ — что ты хочешь, драки?». Это риск, понимаете. Приходят фрики, и приходят рэперы. Не то чтобы мне нравится провокация, но вот такая атмосфера получилась. Я хотел сделать шоу для них, пригласил самого крутого диджея на юге России — Mike Pawn.
Настал момент икс, все в шоке. Охранник мне сказал: «А как ты сюда 500 человек хочешь запустить? Здесь при 350 будет давка». А люди уже ломились в двери. Это чисто ростовская черта. В Ростове люди не умеют ждать, они сразу собираются бить кому-то морду. Один чувак сказал охраннику: «Я захожу». Слава богу, сейчас охрана стала спокойнее, раньше его бы отмудохали. Особенно в «Тесле». Был такой клуб. А потом главный охранник показывает на меня пальцем и говорит: «Если он разрешит, ты зайдешь». А я, кажется, уже тогда был в розовой шубе. То есть очкарик в розовой шубе в Ростове. И эта пьяная машина на меня поворачивается. А я знаю, как с людьми разговаривать, я здесь вырос, просто не люблю налет девяностых. Спрашиваю: «А ты с кем?» Думаю, возможно, он с Рем Диггой. Он сказал: «Да я со всеми». И начал мне рассказывать очень много всего. Я осознал, что этот вопрос «Ты с кем?» прозвучал для него как «Кто ты?». А в Ростове это достаточно сложный вопрос.

В России.
Потом я подошел к начальнику охраны и сказал ему две вещи: «Первое: больше таких вещей не говори, ты здесь главный и это твоя работа. Второе: твоя основная задача — проследить, чтобы никто не умер. Это главное. Если придется не пускать кого-то, у кого есть билеты, чтобы сохранить другим людям жизнь — так и сделай. Деньги я отдать смогу, но жизнь — нет». Я был на стрессе, потому что чувствовал, что обстановка небезопасная.
Давка — это серьезно. Люди могут быть самые спокойные, но в какой-то момент включится эффект толпы, и ситуация превратится в хаос.
А Onyx — это самая бешеная энергия из всего, что я видел. Именно они и придумали слэм (действие публики, при котором люди толкаются и врезаются друг в друга. — «Главный»). Они, конечно, могут выжить в любой обстановке — 100, 200 человек. Эти люди испытаны годами. На одном из концертов вообще начался мятеж, люди сходили с ума, кидали стулья друг в друга. Один из очевидцев написал: «Я думал, что там и останусь».

Конечно. Вы были на Onyx хоть раз?

К сожалению, возможно, и не побываете в ближайшее время. Из-за сложившейся в мире ситуации непонятно, когда откроют границы.

Кузен. Фредро и Стикки считают моего сына своим племянником.

Ну, у меня не было мечты. Я просто знал, что я крутой, мощный и мир должен это увидеть. Я всегда лез, хоть всегда было страшно и стыдно. Но страх — это основная мужская эмоция. Он заставляет двигаться.

Потому что у меня слишком много талантов и мне сложно сфокусироваться на чем-то определенном. Если бы мне сейчас было 20 лет, я бы точно стал рэпером.Сейчас слишком много способов читать рэп, записывать его. Но рэп в России так и не стал голосом улиц. Пока. А в Америке он перестал им быть. 

В тот момент, когда туда пришли гигантские деньги.

Рэп — это любой речитатив. А хип-хоп — это уже культура. В массовой культуре сейчас кризис. Рэп красиво вошел в историю культуры потребления. Современный рэп — это отражение того, что есть в действительности: он про секс, наркотики… Я его не осуждаю, но ведь можно было бы сказать песней, например: «Камон, 20 лет у власти — это много».

Их никто не слушает.

Да, я не смотрел... Но Дудь крутой чувак.

Не уверен. Мне кажется, многие думают иначе.

Это чревато, конечно. Их могут прекратить приглашать куда-то.

Да, но Хаски достаточно литературно выражает свою позицию, не говорит прямым языком.

Face, кстати, наш любимый с сыном рэпер. Это последнее, что мне понравилось. Ему респект.

Не знаю. Если бы мне было 20 лет, у меня бы не было семьи, и если бы это принесло хайп... Опять же, нельзя сказать просто: «Путин, уходи». Рэп — это же искусство.

Творчество и политический месседж не всегда рядом. Ради политического месседжа нельзя жертвовать творчеством.

И я тоже. Особенно сейчас, когда мы все здесь заперты. Если раньше еще можно было уехать, то пока остается только дома сидеть.

Переводить свой бизнес в онлайн. Делать онлайн-концерты. Сейчас многие этим занимаются.

Почему бы и нет?

Не всегда монетизация нужна здесь и сейчас. Она может быть умной. Иногда лучше бесплатно дать что-то сейчас, чтобы люди потом заплатили. Хитрый маркетинг, работающий на перспективу. Плюс есть пожертвования. В Америке очень много популярных людей, у которых есть аудитория, которые получают деньги от подписчиков, скажем, за выход в эфир и т.д.

За 20 лет общения с иностранцами я понял, что наши мировоззрения действительно в чем-то разные, в каких-то деталях, мелочах, но если копнуть глубже, мы все одинаковые. Мы все люди. Черные, белые, желтые. Я предпочитаю делить людей на умных и дураков, хороших и плохих, но не делить на национальности.