Игра по правилам. 66х125 см., х.м., 2013 г.
Художественный метод Олега Игнатова определен творческим опытом реалистического искусства прошлого. Однако точная реалистичность предметного мира и пространственных планов подчинены свободному воплощению творческого замысла, который многомерен и метафорически зашифрован в посланиях к современнику.
Композитор смыслов, Олег Игнатов во многом биографичен в своем творчестве. В его картинах рождается пространство зазеркалья, в котором осколки предметов и форм слиты в потоке спрессованного времени, представляя континуум новой реальности. Модель воспоминаний и кодов в точно отраженном, почти трехмерном пространстве, соединяет персонажи и предметные символы, исторические цитаты и артефакты в потоке разнопространственного и разновременного. Так рождается мир живописной ирреальности глубоко личной и социально заостренной.
Вглядываясь в раннюю, великолепную по живописному исполнению картину «Коломбина или о бесполезности полезных мутаций» необходимо осознать время, соединяющее композицию единым ключевым кодом.
Коломбина, или о бесполезности полезных мутаций. 120х100 см., х.м., 2017 г.
Дата создания картины – 1996 год: первая любовь, вступление в РОСХ, Чеченская война. Героев картины разделяет мощная колонна с каннелюрами «Дома с ангелом» известного всем ростовчанам. В левой арке, в нижнем углу картины – оплечный автопортрет в зеленой форме на фоне черного проема дощатой двери, а справа, вверху, под аркой – воспоминания. Любовь, которая сохранилась на фотокарточках с резными краями: портрет жены, ниже – фрагмент ее шубы и перчаток с детской погремушкой-светофором и разводным ключом. Третья карточка, заполняющая нижний угол справа – фантастический коллаж: от ручной гранаты Ф-1 до обломков военной машины и мясорубки с торчащей из нее сигаретой в мусоре из тонко выписанных предметов обихода, смонтированных с обрывками живой материи мира земноводных. Эмоции не угасли, они живут в сплаве воспоминаний, несущих боль утраты.
Сизиф, или рапсодия в стиле техно. 70х70 см., х.м., 2002 г.
В живописных произведениях Олега Игнатова смело сопоставлены заново создаваемая реальность и знаковые символы мировой истории. Живописная композиция «Рапсодия в стиле техно или Сизиф» на сюрреалистическом уровне выражает метафору бессмысленности и тщетности мирового прогресса.
Мчащийся по пустыне паровоз, устремлен к висящему впереди яблоку – плоду познания с висящими по сторонам бритвами, которые готовы его вскрыть. На первом плане стоит у дороги удивленный сурикат, а на дальнем – взлетевший аэростат, движимый паром, который катит вверх Сизиф, направляя клубы к иллюзорному символу спасения человечества. Диалектика мифа о тщетном развитии технократической цивилизации еще острее представлена в картине продолжении «Сизифов труд. Дубль 2».
Архаические излишества. 95х95 см., х.м., 2002 г.
Автопортрет в джакузи в виде Колизея в картине «Архаические излишества» выглядит как перформанс. Молодой красавец, не замечая падающую на него Пизанскую башню, с сигаретой у портала древнего цирка совершенно безмятежен. Вероятно, и от того, что повернув квадрат холста под нужным углом, он добивается прямоты легендарной башни. Детализация и умение точнейшим образом воссоздать древнюю архитектонику поражает. Самоирония в эпоху культурной всеядности позволяет жонглировать историческими цитатами, обостряя их изначальный смысл в формате ремейка.
Социальный люфт. 140Х95 см., х.м., 2020 г.
В картине «Социальный люфт» в пустыне, замощенной камнями, изображены знаменитые пепелацы из фильма Данелии «Кин-дза-дза». Художник точно цитирует фантастические летательные аппараты цилиндрической формы с посаженной сверху на ось перекладиной. Их всего три в пространстве мостовой.
Вдали – символ имперской России с двуглавым орлом, на среднем плане – пепелац страны Советов и, наконец, первый план – образ современной России с приметами времени на обшивке – от знака Макдональдса до скрипичного смычка, в отверстии люка.
Фигура опустошенного героя в другом автопортрете – «Возвращение Европы», посвященном памяти второго брака, не случайно возникает в атмосфере выжженной пустыни, засыпавшей песком фарфоровый профиль спящей красавицы с алым обнаженным сердцем на груди (на самом деле, эта деталь является символом виноградной улитки с мешочком любовных стрел для совокупления). Белый череп быка под мышкой отсылает к лире Леонардо, сконструированной из черепа лошади (деталь в качестве метафоры еще не раз возникнет в работах мастера, например, «Портрете артиста Сорокина», играющего на белом черепе вместо скрипки). Эта картина успешно прозвучала на международной выставке «Ремейк» эхом желтых пустынь Дали, преобразив классический профиль Гала, так и оставшись неразгаданной.
Выражение смыслов усиливает сглаженная фактура, точное перспективное построение, тонкое наложение слоев краски, коллажность в сопоставлении предметов и явлений. Виртуозный живописный язык ведет зрителя от абсурда сюрреализма к железной логике исторических смыслов. Таков публицистически зарстренный феномен картины «Обратный отсчет» с точно прописанными конструкциями демонтажа ключевого объекта Байконура и лежащего под ним монумента Дзержинскому.
Панацея I. 70х70 см., х.м., 2014 г.
В картине «Панацея I», выбранной Почтой России для издания работы на почтовой марке в серии «Современное искусство России», натюрморт в пейзаже наполнен катарсисом трагедии и любви. Поэтическое осмысление современности глубоко метафорично. Эта вещь сегодня особенно актуальна, хотя и написана в 2014 году. Световая сила снега и красота молчащей, замерзающей скрипки в прекрасном пейзажном образе отразили переживание
художника сегодняшнего дня заключенное в парафразе – «Inter arma silent Musae». Сердце на снегу очерченное смычком, вонзенным в его центр включает неслучайные предметы: песочные часы, скрипку и брошенные вербы – символ весны, исцеления и мира.
Стремление к идеалу всегда живет в душе мастера. От подлинного романтического чувства в великолепном портрете «Вера», до образов картин-обманок «Стрекоза» и «Тадж-Махал», от поисков медиативного совершенства в восточных постановках – до любви к рукописям Леонардо в тончайшем кружеве предметов в натюрморте «Воздух». Поиск смыслов у самого читающего и сомневающегося живописца-неоклассика нашего времени постоянен. И в этом многомерность его открытий и побед.
Искусствовед-эксперт сетевой кафедры ЮНЕСКО,
почетный член РАХ Ирина Гуржиева
