Человек-метеор, спасший от переплавки «крылатый флот» Ростова

Раньше, когда в Рогожкино или в устье Дона можно было добраться только водным транспортом, это было актуально. А сейчас такси за 7 копеек довезет тебя в любое место. Стоимость проезда на «Ракете» - 500 рублей в час.

На металлолом сдали, в Китай продали. Но когда в Китай перегоняли, они утонули в Новороссийске. Тогда поднялся сильный ветер, бора. Штуки три точно утонули. Подобные суда эксплуатируются сейчас в Крыму, в Питере, в Греции, в Китае. Но их целесообразно эксплуатировать круглый год, а когда всего полгода — это нецелесообразно. Вот вы ездили в Питере на «Метеоре» в Петродворец? Поездка туда на «Метеоре» стоит 500 рублей, а на маршрутке — 120 рублей. Поэтому, если кто-то хочет кайф испытать, то он едет на «Метеоре».

«Ракету» я практически сам сюда притащил. Такая интересная ситуация тогда произошла в связи с тем, что по профессии я — не судоводитель, а судомеханик: не очень я проследил за разводкой моста. Когда «Ракету» подъемным краном спустили на воду, она оказалась водотечной: струи воды били прям из днища. Я вместе с двумя курсантами принял решение тащить ее на маленьком катере. Но она могла утонуть посреди реки, пока мы ее тащим... И вот я выхожу из Ковша, а тут идет разводка моста: движение посторонних судов запрещается, маломерных судов — тоже.



Чтобы вы понимали: сейчас дует восточный ветер, вода вся уходит. А когда с низа реки дует «низовка», западный ветер, вода поднимается, и волны идут в обратную сторону. Я понимаю, что идет разводка моста, мне соваться нельзя, потому что — смерть, тюрьма... Включаю задний ход, а эта здоровенная ракета наваливается на меня. И я принимаю решение идти под Ворошиловским мостом, хотя пароходы идут сверху, строясь в колонну. Я сбавляю ход. А тут западный ветер мою «Ракету» разворачивает поперек судового хода. В общем — страсть! Я даю полный ход, и караван мой выравнивается, потому что я начинаю тащить ее. А у «Ракеты» нет рулей, нет крыльев — она неуправляемая, все болтается.

Когда я проходил под Ворошиловским мостом, Сибирский сверху гудит мне, кулаками машет. Тут подлетает ко мне инспекторский катер и показывает: «Все — тебе тюрьма! Приходи к нам, когда пригонишь «Ракету»». Ну, я и пригнал ее на базу и начал здесь пришвартовывать. А судно опять начало поперек реки разворачиваться. И в конце концов я смог-таки ее на берег вытащить.



В результате вызвали меня к начальнику училища, к Нарижнему. До этого он возглавлял судоходную инспекцию и понимал, насколько я нарушил правила. Он мне говорит: «Давай сюда диплом капитана. Мы его порвем. Как же ты поехал?!». А я ему: «Да вот так и поехал — и все тут». А они: «Тогда мы забираем документы на катер». Я отвечаю: «Если хотите моей смерти, то забирайте. Потому что это катер серьезных людей, которые меня сильно побьют за то, что я их катер взял без разрешения». Звонят начальнику училища, а тот резюмирует: «Ну, Кузнецов такое может вытворить...».

«Метеор» я вытаскивал на берег 27 лет тому назад, когда было большое-большое наводнение. На подступах к базе везде стояла вода. Люди и собаки тогда жили в «Метеоре». По территории базы мы ставили сетки и ловили рыбу. «Метеор» пригонять было попроще, по письму, это было еще до перестройки. А «Ракету» я практически «стащил», потому что мне сказали: «Если ты ее сегодня заберешь, то она — твоя». У нас как раз началась разруха в стране, каждый тащил, что мог. И уже на утро после того, как был издан приказ о передаче «Метеора» в речное училище, внутри были оторваны все стенки. Мне пришлось ночевать в нем, чтобы не допустить разграбления.

Это не музей, я здесь провожу занятия по управлению катером. И также это штаб-квартира спортивного клуба «Патриот». Этот клуб был создан в 1982 году. К нам сюда каждый день и через день приходят люди, чтобы посмотреть заброшенные судна. «Метеор» - он бесхозный, можно так сказать, и поэтому выделять средства на его покраску и раскраску не имеется возможности.

«Ракета» - маленькая, а «Метеор» - большой. В «Метеоре» было в два раза больше пассажиров и два двигателя.

Учащиеся Института водного транспорта имени Седова, но есть и взрослые люди, которые раньше занимались. Даже люди из Краснодара приезжали.

Первую ознакомительную практику для курсантов проводят именно здесь, на острове. Мы обучаем их гребле на шлюпках, обучаем швартоваться, подавать спасательный круг. Это не так-то просто, как кажется.

Когда началась перестройка, я как-то написал письмо в Центральный морской клуб, который раньше курировал водно-моторный спорт, и говорю им: «Ну как нам, водно-моторникам, с голоду подыхать или что-то можно делать?». А мне отвечают: «Почему ж сразу с голоду подыхать? Четырехкратный советский чемпион по водно-моторному спорту стал продавать моторы Mercury. Напиши ему». Вот я ему и написал, что я хороший парень, работаю на базе, что я являюсь мастером спорта по водно-моторному спорту Советского Союза. И что я буду развивать его тему. А он мне: Давайте встретимся и поговорим». В это время была выставка быстрых катеров и моторов в Москве. И я туда поехал. Подошел к стенду, который торгует моторами Jonson, Yamaha и Suzuki, и говорю: «Вот я – классный парень. У меня есть диплом. Я мог бы представлять вашу фирму в Ростове». На что мне: «Да, мы очень рады, что ты пришел. Давай плати деньги, покупай моторы и будешь их продавать». А поскольку денег у меня не было, оба поняли, что нам не по пути.



Когда мастер спорта Алексей Ишутин приехал в Ростов на выставку во Дворце спорта, он оставил мотор на реализацию. Потом в июле 1998 года Алексей приехал с лодками, которые делались на заводе «Адмиралтейские верфи», с представлением о том, что Ростов – богатый город, и все у него будут покупать. Но в августе 1998 года случился дефолт, доллар вырос очень сильно. Лодка тогда стоила 10 тысяч долларов. Когда я предлагал людям купить, они отвечали: «Ты что, дурачок? 10 тысяч долларов стоит двухкомнатная квартира, а тут какая-то алюминиевая посудина». И никто ничего не покупал.

Но эти питерские товарищи не морочили голову, ни к чему не цеплялись, не придирались и не спрашивали, где их лодки. Я имел наглость показывать их лодки во многих местах: на соревнованиях, на Дне города, везде рекламировал способности этих лодок. Потом одну лодку продал, вторую... Так я стал представителем завода и дилером по продажам моторов Mercury. Были какие-то перипетии, был лучшим дилером. Сейчас опять все разрушилось. Но я смог заниматься водно-моторным спортом, рекламируя моторы и доказывая их преимущество. Например, мы стали чемпионами Европы в 2007 году, заняли второе место на Чемпионате мира в 2013 году.

Я очень люблю лошадей. В мире три прекрасных вещи: море, лошади и женщины. Я даже хотел работать на ипподроме, но поступил в училище, и некогда было даже ходить на ипподром. Закончил училище, на флоте 2 года работал — все некогда было заняться лошадьми. Потом все-таки решил воплотить свои мечтания детства и пошел на ипподром заниматься конным спортом. Пришел, а там сидит тренер, дядька пожилой и наглый, и говорит мне: «Читай, что здесь написано. В детскую спортивную школу принимаются дети в возрасте от 12 лет. А тебе сколько?». Мне тогда было 22 года. Он мне: «Ты опоздал ровно на 10 лет».



Но кроме того, что там есть школа конно-спортивная, где обучают конкуру или выезду, на ипподром каждый год привозят лошадей-двухлеток на испытания лучшей породы. Только-только их оседлали, они на ипподроме живут, тренируются, чтобы в воскресенье скакать. Вот она скачет-скачет и — объявляется лучшая порода. Кобыла скачет до 4 лет, потом ее отдают на улучшение поголовья. У животных действует такая тема, что умный, хороший, воспитанный, сильный жеребец скрещивается с умной, хорошей, красивой кобылой. И от них ожидается еще лучший приплод. У нас, у людей, к радости, так не происходит. А то были бы только одни умные или дураки.

В результате я стал ходить и заниматься на этот ипподром. Каждое утро был необходим человек, который этой лошади мог бы сделать проездку. Когда я только пришел на ипподром, меня называли чабаном, потому что я сидел в седле как чабан. Потом я немного лучше стал сидеть, стремился участвовать в скачках. Но мне нужно было сильно худеть, поскольку у меня был средний вес 64 килограмма, а нужно было весить 57 с седлом. И я худел до 55 килограмм. В результате у меня не было сил, «дохлый» такой был. Но потом на ипподроме открылись скачки с препятствиями «Стипль-чез», там можно было весить уже 75 килограмм с седлом. Это было другое дело. Лошади были мне настолько интересны, что я подружился с директором ипподрома, он стал моим кумом. Я купил себе лошадей, которые здесь на острове жили. Здесь даже была конюшня.

Показательные выступления проводятся, а соревнования отменили. Сильно большая травматичность. Я вот тоже травмировал себе спину, поэтому сейчас хожу потихоньку. Кто-то же отбил себе печенку, кто-то — голову... Одним словом, экстремальный спорт.

У меня мечта - устроить соревнования, кто первым водным путем пересечет Азовское море. Надеюсь, получится реализовать.

Да, тут были взрыв-пакеты, дымовая завеса. Машины полицейские с мигалками и сиренами приехали. Тут моряки рядом проплывали и звонят мне: «На твоей базе — маски-шоу. Что такое?». А я говорю: «Все под контролем».